Наступало время, когда нужно готовиться ко сну. Бледная тень сметала подолом своего чёрного платья крошки света, оставляя за собой синее, пустое небо. Вспыхнув единожды, дрожали, но всё ещё не могли сгореть - звёздам не до сна. Ветер влажный, бьётся о дрожащие окна, будто прячется от чего-то страшного. Мир заполнила тревога, до самых краёв.
Рита Мэй будет думать, что её предупреждали, что её слёзно просили остановиться. Тени никогда не сгущаются просто так - они прячут в себе Великое Зло. Но тогда Рита думала, что прогонит страшилищ ярким и нелепым нарядом. Если она измажется в крови, то её примут за мёртвую и никогда не нападут. Любую явную угрозу можно миновать. А о скрытых Сорель тогда ещё не знала. Оттого, быть может, она ещё не прятала своих демонов - она жила с ними бок о бок. Их существование было самым естественным, самым настоящим из всего, что происходило в жизни девушки - даже сказки.
Даже сказки, в которые она почти потеряла веру.
Это были незнакомые чувства, болезненные. Все идеи и образы внезапно пропали, оставили её одну, в пустоте, окружённой тенями. Мрак ночи - воплощение одиночества, и нет ничего больнее. Чувства, охватывающие с ног до головы, внезапно замирают комком поперёк горла и не дают дышать. Разорвать себе глотку ногтями, выпустить, отпустить, освободиться и вернуть их путём конца собственной жизни, но демоны Риты держали её за руки и шептали, задыхаясь и посмеиваясь: "Ещё будет, ради чего жить"... Эти мысли не давали покоя, становились ещё одним мучителем, ещё одним всепожирающим огнём, и пора бы сгореть, но толку, если пепел станет частью тьмы и пустоты, от которых теперь точно не сбежать.
Невозможно сбежать от того, что уже часть тебя.
читать продолжение: «close my eyes»

Шел одиннадцатый час ночи, я тихо и мирно выпивал вторую бутылку французского розового, предаваясь воспоминаниям о своем лихом детстве и не менее лихой юности, как вдруг… Прибежал Рауль, с которым мы не разговаривали (во благо или во зло) аж с двенадцатого числа прошлого месяца, когда я приглашал его на свой ДР, не просто какой-нибудь, а юбилейной… Но все это, собственно, не так важно. Важно, что он ко мне прибежал, наорал, что я, де, должен восстать из мертвых, потому как… Рита, господижбожешьмой, ПОЛУЧИЛА ПОСТ НЕДЕЛИ!
Признаться честно, сперва, в моем затуманенном хмелью мозгу промелькнула мысль, что таким образом он хочет получить с меня пост. Но, потом, после тридцатисекундного размышления, до меня-таки дошло наконец, что Рита ПОЛУЧИЛА ПОСТ НЕДЕЛИ!
Что я могу ей сказать на это? На самом деле много чего, но, боюсь, многое из этого «много чего» будет не слишком цензурным, поэтому придется заменять подходящими по смыслу синонимами. Во-первых, Рита – офигенна, потому как дождалась меня в этом отыгрыше, пока я путешествовал по Индии/Китаю/Вьетнаму/Франции/Ирландии/Австралии/Кот-д'Ивуару. Во-вторых, Рита – офигенна, потому как она поддерживала меня, когда я собирался уходить и когда я собирался возвращаться. В-третьих, Рита – офигенна, потому как она в принципе согласилась со мной играть ЭТО (что именно – смотрите в следующих выпусках Рита-Киллиан magazine). И, наконец, в-четвертых, Рита - офигенна, потому как первым же постом в нашем с ней затяжном отыгрыше она попала в десятку.
Детка, ты заслужила эту награду #ящитаю. И я рад, горд, счастлив, что судьба (в лице все того же Рауля) свела нас вместе. Я тебя люблю. Ты молодец. И беги уже, наконец, за своим персональным Оскаром – сегодня Уоррен Битти не ошибся, и он достается именно тебе.
Гип-гип-ура!   
(с) Киллиан
Рита!
Я совершил ради тебя подвиг, как ты видишь, и растолкал Киллиана. Все ради тебя! И мои слова будут, должно быть, короче, но я хочу, чтобы ты знала несколько вещей: а) Смотри, ты окружена мужиками! Как у тебя такое получается? б) Я вообще знаю, как это получается - ты просто слишком крутая, и каждый твой пост - как маленький шедевр. Вообще сочувствую людям, которые не играли с тобой, потому что они не понимают, какой это кайф: читать твои посты. Не удивительно, что один из них снова лучший. Будь моя воля, так каждый был бы, но столько недель попросту не хватит в календаре) В очередной раз благодарю небеса за то, что мы с тобой познакомились. И желаю тебе, дорогая Рита, чтобы твои трудности реаловые оказались совсем не трудными и закончились очень быстро. Всегда помни, что твои мужики (из них я самый главный, это помни особенно хорошо) всегда будут тебя любить, уважать, обожать и радовать!)   
(с) Рауль

Эмили

Арчи

Ник

Мария

Бен

Рокки

Иногда при определённом повороте головы, каком-то особенно внимательном взгляде или перед тем, как озвучить протест, Джиневра напоминала внешне своих братьев и отца. Флинн успел полюбоваться на них не только на фотографиях, но и просматривая съёмку с задержаний. Отчасти, поэтому ему настолько удивительно было следить, как она скользит через людской поток с выпрямленной спиной и не сбавляя шага. В такие моменты сомнения в принадлежности к семейству Джеймс одолевали с новой силой. Почему около двух десятков лет находясь среди людей, считающих, что жизнь им чем-то обязана, она никогда и ничего не просила, даже если реально нуждалась в помощи? Может быть, потому что ровно столько времени её и не получала? В одну минуту Флинну казалось, что он её достаточно знает; знает мелочи, которые она любит или не любит; знает предпочтения; знает, как она поведёт себя в той или иной ситуации. А буквально в следующее мгновение начинал считать, что не знает её совсем, пускаясь в это узнавание по новой.
Как только Джиневра отошла на половину квартала, Хэйвуд тронулся с места и поехал вперёд, обгоняя мелкую и проезжая до самого участка. Напротив него у кафе имелась небольшая стоянка, так что Флинн сразу занял парковочное место. Особый обзор входа им не требовался, а внимания они так не привлекали абсолютно.
«Sense and Sensibility» Флинн

И вот она бредет, спотыкаясь, по тротуарам. Желтый букет в одной руке, неиспользованный билет на метро в другой. Здесь когда-то пила. Здесь проходит уже третий раз. На этом указателе со стертой последней буквой заостряет внимание, кажется, каждые пять минут. Пальцы уже немеют от холода этой никак не наступающей весны. Манят неоновые вывески, что освещают путь уже куда лучше, чем догорающий дневной свет.
Ко всем чертям.
Она распахивает двери первого попавшегося бара, но смотрит почему-то в сторону дороги. Дверь поддается слишком легко. Цветы жмурятся и панически хрустят крафтовой бумагой о чужое плечо. Ее отбрасывает на шаг назад этим столкновением. Билет, выпущенный из пальцев, подхватывает ветер. Быть может, повезет кому-то, и он окажется счастливым.
Она выдает под нос свое "смотри куда идешь" и окидывает случайного встречного беглым взглядом. Не за что зацепиться, слишком аккуратный. Прочь.
В баре до странного пусто и прохладно. Не стучит лед о стекло, блестит пустая стойка. Справа компания молодых мажоров отмечает очередной прожитый кем-то год. Слева полноватая дама средних лет чинно посасывает третью маргариту.
«точки на щеках весны» Джэнни

На улице уже стемнело; то есть, это небо было темное, а город оставался хорошо освещенным уличными огнями, светом из окон и вездесущей неоновой рекламой, поэтому можно было не переживать за поздних прохожих, но Рауль все равно переживал. Будь на месте Риты кто угодно другой – и ничего страшного, но с этой девушкой надо было держать ухо востро. Обмануть ее, как думал Ранье, не составит большого труда, и кто-то мог воспользоваться ее наивностью. Рита Мэй, конечно, подобно дикому зверю чувствовала опасность, даже если та исходила от внешне ничем не примечательных людей, но что, если ее чутье дало сбой?
Несколько раз он позвонил – бесполезно.
Позвонил еще, и еще, потом понял, что звонить бессмысленно, но все равно повторял это раз за разом, пока доставал сендвич из холодильника, пока ел его, пока потом надевал ботинки обратно и шел на улицу – искать.
Только он вышел, только подумал, куда пойти в первую очередь, как Рита Мэй перезвонила сама. Рауль успел напомнить себе, что «мамочку» включать не стоит, убедился, что с ней все в порядке, что скоро придет, и снова вернулся днем. Беспокойство отпускало неторопливо, будто нехотя, но Рауль думал о карпах – они плавают, хватают ртом воздух – и успокаивался, раскрывал тетрадь, принимался за незаконченные оборванные ряды нот. Одна за одной, флажок, штиль, точка.
«side by side» Рауль

Я выйду из машины, приподниму воротник куртки, пороюсь в карманах. Всего неделю назад я бы отыскала в них пачку сигарет и дешевую зажигалку, сейчас они пусты. Я слишком усердно готовилась к встрече с прошлым - отказалась от привычек человека, которым была, подальше запрятала свои страхи, оставила только необходимое - мысли, образы людей с которыми хочу поговорить. Сегодня я наступлю на горло своей гордости, слово прости будет звучать чаще, чем я произносила его в прошлом. Знаешь, если посчитать сколько "прости" я по сути задолжала другим, не хватит и дня, чтобы исправить это, не произнося больше ничего, кроме искреннего прости. Я вспомнила, о чем хотела тебе рассказать, хотя могу предположить, что, находясь по ту сторону вселенной от меня, ты и так в курсе всех событий моей жизни. В моей жизни появился другой мужчина. Он вошел в мою жизнь, когда я еще не закрыла за тобой плотно дверь. Мне важно понять насколько бы ты одобрил его, согласился бы пожать ему руку, если бы я могла познакомить вас? Ты всегда воспитывал во мне самостоятельность и силу, а он ставит меня перед зеркалом, становится позади и говорит смотреть. Я в половину меньше, и плеч ширина его меня пугает. Рядом с ним я как ноготок мизинца. Он русский, он медведь по походке, по росту, по поведению.
«It's My Faith» Вероника

Брэдфорд на людях – сама любезность. Это противоречит тому, что Эллрой помнит об этом человеке по хищной встрече в «Сэра», но наблюдать за ними – пусть даже одним глазом – сводит скулы от умиления и скуки. Харрис кажется Тому влюбленным в свою содержанку по уши – в лучших традициях бабских романов, где после злой зависти общества следует шикарная розовая свадьба с голубями, затыкающая любые слухи. А то, что бьет – ну, ревнует к каждому столбу, наверное.
Эллрой не чувствует ничего. Только отстраненное непонимание мира и Элис. Как ей было лень рассказывать что-то о Харрисе, так и Тому становится лень таскаться за ними по светским раутам и вычислять причины поведения Росс и Брэдфорда уже где-то на третий день полевой работы. Если Элис просто соскучилась по сексу с Томом и таким странным образом пыталась возродить то провальное нечто, что у них называлось отношениями – так могла бы не придумывать такие изощренные планы, рано или поздно он сам клюнул бы на крючок. Разве ему много надо? Пару раз задницей вильнула и получила  свои пять раз за ночь, правда, насколько много и что вообще нужно Элис – это уже совсем другая история. А пути женских мыслей даже для такого бабника как Эллрой – неисповедимы и тем прекрасны, что их чувства можно не считать за что-то важное. Включит истеричку – а ты ей дебила и «милая, я не могу тебя постичь, прощай».
«Hide'n'seek» Томас

Просто ей хотелось побыть в одиночестве на сцене, чей задник задрапирован красным занавесом, ей хотелось ощутить мощь своего голоса в пустом зале, ей хотелось ласкать красный бархат занавеса своими пальцами, чтобы он цеплялся за ее кольца – ей хотелось закрыть глаза и представить, как она занимается любовью прям на этой сцене, и, уж конечно, не с Харрисом. В принципе, подошел бы любой мужчина, который не является Брэдфордом.
Черная краска весенних туч собирается на горизонте яркими мазками-всполохами – наверное, будет гроза. Элис закрывает окно, выбросив предварительно сигарету, заводит машину. Ей нужно купить самое лучшее платье на свете.
Впрочем – любое платье будет лучшим, если оно надето на Элис.
В дорогом салоне (язык не поворачивается назвать его магазином), примеряя сотое, никак не подходящее ей платье, Элис почему-то вспоминает свою семью. Мысли эти только ненадолго поселяются в ее голове, затем Элис выгоняет их с облегчением, решив принять за аксиому то, что семья ее мертва в полном составе. Получается даже любить их – униженную мать и алкоголика-отца, любовь к сестре сияет яркими красками – подумать только, смеется Элис, я люблю вас за то, что вы умерли.
«Hide'n'seek» Алиссия

всего на миг, я перестал дышать тобой...

Лучшая игра недели

Кто бы мог подумать, что слова Марка сказанные в пылу неудержимых эмоций, тогда, в день его выпускного, станут не просто проведением, а настоящим проклятием. Он даже с количеством лет почти угадал, предрекая крах их с Уэйдом отношений. Но тогда его слова были защитной реакцией юного и по уши влюбленного мальчишки, тогда как сейчас, их смысл обратился против хозяина, расставив все точки над i. Вечности не существует: разрыв - тому не лишнее доказательство. Любовь - какой бы сильной она не была, не всегда способна вынести муки предательства. Любовь не всесильна, когда приходится делать выбор в пользу чего-то более весомого. И сколько бы она не значила для человека, иногда лучший способ справится с потерей - просто отпустить.   
Марк не жил все это время, а влачил жалкое существование, как ему казалось. Время текло слишком медленно, будто бы издеваясь над ним. Минуты и часы ощутимо гасли в его сердце и умирали мучительной смертью, вопя в агонии и доводя Эванса до сумасшествия. Каждый день напоминал сплошной "день сурка", с одной лишь разницей: вчера на ужин был виски, сегодня - джин.
Натаниэль/Марк

Уэйд сидел на корточках  перед  горкой старых разлетевшихся  по полу фотографий. С них смотрели на него незнакомые люди, некоторые были черно-белыми из далеких годов, когда его еще даже в отдаленном проекте не предполагалось. Он ворошил их пальцами, как гору опавших листьев, пробегал глазами по местами тусклым и выцветшим изображениям, а потом подцепил за край одну и встал. Задумчиво поглядел на обратную сторону, оказавшуюся девственно-чистой - без каких либо подписей и пометок, осторожно ссыпал карточки обратно в коробку и задвинул ее ногой в угол чулана.
Фотография оказалась обычной, цветной, родом, наверное, еще из девяностых, если судить по одежде и возрасту Клайва, который и был на ней изображен. Куда больше его занимал другой персонаж - юноша, чем-то неуловимо похожий на самого Уэйда, с дерзким упрямством во взгляде и лучистой улыбкой. Камера запечатлела его в момент смеха  - видимо, склонившийся к его уху Клайв рассказывал парню что-то очень забавное и тот смеялся. Открыто и чисто.
- Что-то ты притих, мил друг, - заметил Клайв, когда Колман, едва не вписавшись в дверной косяк, остановился и протянул ему фото.
Юджин/Уэйд

С закрытыми глазами

Это был просто разговор двух знакомых, друзей. Они друзья. Только и всего. Этим он пытался успокоить себя, хоть и видел, какими глазами смотрел на нее другой. Так не смотрят друзья. Даже близкие друзья. Так смотрит влюбленный в женщину мужчина. Бен тоже смотрел на ее такими глазами, пока Мария не перестала видеть в нем ничего больше, чем монстра. Но он был ее монстром. И думать не мог о других женщинах. Не мог отыскать ей замену. Такой попросту не было. Она слишком сильно въелась в сердце и в почерневшую душу, забралась под кожу, поселилась в голове и мыслях. Какой же он дурак... Смеет грезить о той, которую уже не вернуть назад. Они не были вместе долгие месяцы. Бен сам прогнал девушку. Она могла начать новую жизнь, ведь именно этого он и хотел, когда указывал ей на дверь. Чтобы она жила, не оглядываясь назад. Забыла все дарованные им ужасы и боль. Вновь смогла полюбить, смеяться и жить. Чтобы была счастлива. Сейчас Мария выглядела счастливой в обществе друзей. Если в первые минуту он даже издали чувствовал, как напряжены были ее плечи, то теперь она расслабилась и наслаждалась глотком свободы. Ей не нужно было время, ей нужна была свобода от него.
Смог бы он сейчас развернуться и выйти в ту дверь?
Бенджамин

Прикасаться к ней сейчас не слишком хорошая идея. Пинок локтем всколыхнул таившуюся в груди боль. Мизерный отголосок пережитых ранее стараний с детонировал, посылая по телу волну испепеляющего жара.  За отсутствие приступа спасибо лекарствам. Мария подошла слишком близко к опасному краю за которым обрыв и падение в глубину ненавистного подвала кишащего кровавыми призраками. Вдох-выдох. Поперек горла стал желчный ком. Девушка нащупала резинку под браслетом. Спустила ее ниже по запястью. Несколько раз щелкнула себя по руке. Поморщилась. В голове наступил небольшой просвет. Компания рядом до сих пор бурно обсуждала состояние бывшего коллеги по центру помощи. Сплетничали, что его бросила жена. Забрала детей и переехала в Небраску  к своей интернетовской любви.  Он решил искать спасение на дне бутылки. Старая история. Бетанкур цеплялась за болтовню, используя ее в качестве спасательного круга. Она на благотворительном вечере. Вокруг люди. Опасности никакой нет.  Мраморный пол не разверзнется под ногами. Она не провалится в тартарары.
- На перьях краска распределилась не равномерно, - Род продолжал водить пальцем по шее. В осторожных касаниях Марии мерещился сексуальный подтекст.
Мария

Несносный босс

"Она. Меня. Достала".
С какой силой нужно пытаться влезть человеку в мозг, чтобы он то и дело поминал тебя не самым добрым словом. Рита Мэй Сорель раздражала, действовала на нервы... Да просто БЕСИЛА, в конце концов. Юхан держался, улыбался, сцепляя до скрежета зубы, очень стараясь, чтобы эта улыбка не выходила похожей на оскал, вежливо отвечал и злился, злился, злился...
Рита очень ловко впилась в оболочку его головного мозга буквально с первых дней знакомства. Сначала Юханнес не поверил. Не поверил тому, что у такого серьёзного и респектабельного человека, как уважаемый мсье Сорель может быть такая взбалмошная дочь. Называть бестолковой Лофгрен её бы не стал, но то и дело ему казалось, что скоро он выскажет ей в лицо абсолютно всё, что он думает о взрослых, получивших образование, девушках, ведущих себя, тем не менее, как дети.
"Достала".
В очередной раз с раздражением перелистнув страницу каталога имеющихся в наличии экспонатов его нового "музея" Юхан задержался взглядом на двух совершенно одинаковых греческих амфорах.
Юханнес

«Он. Меня. Достал».
С какой силой нужно было выедать мозг, если Хэл, жизни своей не представляющая без ежедневной работы с антикварными вещицами и предметами, готова была вцепиться клиенту в глотку. Мистер Смит, один из самых верных и обладающих высокой покупательской способностью клиентов, с, безусловно, хорошим вкусом и приличествующей в антикварном деле дотошностью, за последнюю неделю настолько эту самую дотошность проявлял, что даже обладающая практически безграничным терпением Хэлори, начинала подумывать о лежащем под стойкой мачете.
Учитывая передачу лавки новому владельцу, - пересчет и перепись имеющихся в наличие экспонатов, расшифровка записей в торговых книгах, подбитие балансов, сальдо, активов и прочей бумажной лабуды, - мистер Смит имел все шансы остаться без чего-нибудь очень дорого сердцу и кошельку.
«Достал».
Рибаш сияла приклеенной улыбкой, сосредоточенно пересчитывая пуговки-жемчужинки на прекрасной сохранности жилете начала XIX века, на стоявшем прямо за спиной мистера Смита манекене.
Хэлори

Если долго всматриваться в бездну

Уильям, насупившись, угрюмо смотрел на судмедэксперта, пока та изучала фотографию. Если Нина и прониклась, глядя на двух счастливых улыбающихся старшеклассников, то не слишком. Разве что её голос изменился: оставаясь по-прежнему отстраненной, мисс Мур уже не была настроена недоброжелательно. Уилл понимал, что эта женщина наверняка устала после тяжелого дня. У неё «висят» куча дел и трупов; её дергают все, кому не лень, задавая тупые вопросы; вредные детективы подгоняют: «Когда-когда-когда ты отдашь отчет, когда-когда-когда?», а теперь ещё и Эллис докопался, не даёт уехать домой.
Он забрал у Нины фотографию и бережно спрятал обратно в карман. Спасибо, мисс Мур, прямо утешила. Теперь Эллису однозначно светит перспектива весьма плодотворно провести ночь в компании с бутылкой и собственным воображением. Врагу не пожелала бы такой смерти… Отличный старт для размышлений. Можно представить, что у Анны вытаскивали органы через естественные отверстия тела. Или что её неоднократно насиловали инородными предметами.
Мысли ещё не оформились, а Уильяма уже затошнило. Он терпеть не мог такие туманные формулировки. Не мешало бы уточнить, по какой шкале ведется оценка ужасности данного преступления.
Уильям

Поднявшись с постели, она первым делом направилась к окну и открыла шторы, впуская в комнату сероватый утренний свет. Этим утром ей хотелось жить, улыбаться и радоваться новому дню.
Босыми ногами женщина прошла до небольшой кухни и запустила кофемашину. Пока она варила вкуснейший капучино, Мур успела принять душ и одеться в темно-бордовый брючный костюм и кремовую блузку с кокетливым кружевным воротничком. В спешке не было нужды, так что Нина, не торопясь, выпила кофе с круассаном, наложила макияж и убрала темные волосы в тугой пучок на затылке. В последний момент сунув ноги в темно-коричневые замшевые туфли и подхватив с банкетки у входа сумку, женщина выскользнула в подъезд.
Закрыв за собой дверь и повернув ключ в замке, Мур застучала каблучками по лестнице. Почти повернувшись к лестнице, она заметила, что ради разнообразия её почтовый ящик сегодня не пуст. Пришлось вернуться в квартиру и нетерпеливо перебрать ключи, ища нужный. Вскрыв почтовый ящик, Нина достала оттуда обычный бумажный конверт.
Сев в машину, доктор первым делом достала из сумки письмо. На конверте неожиданно не оказалось почтовых марок и штампа принявшего его отделения. Нахмурившись, Нина тут же вскрыла его.
Нина

Курс конфетной терапии

Ненадолго нейтрализовав Ник пирожным, хирург закатил глаза, а протянувший ему руку Митчелл, похоже, его понял – во взгляде читается: а я, мужик, ее уже двадцать пять (или сколько там?) лет терплю, приятно познакомиться, сочувствую. И это все за пару секунд продолжительности рукопожатия. Арчи его тоже хорошо понимает, ведь и у него есть сестра – правда, старшая, и, правда, длани к небесам в их тандеме чаще возводит она, – но это все уже роли не играет.
Вид у Хита сегодня помятый, оно и понятно: домой вчера шел спать, а в итоге полночи пробухал. Сначала в компании Веры, обдолбанной кокаином и вывалившейся из очередного творческого кризиса прямиком на хату к старому другу. Сидела, широко раздвинув ноги на мужской манер, тянула из холодильника банку за банкой, опохмеляясь после абсента, и снимала всякую хуйню, узревши отблески Вселенной в бликах годами побитой пепельницы, пока Арчи, закинув ноги на спинку дивана и принявшись за тот самый абсент, рассуждал (а вернее, ныл) о смысле жизни и своих хронических неудачах с женщинами.
– Так, может, ты педик?
Арчи

Ах ты подлый человечишка! – возмущенно думает таксистка, но вслух выражать мысль не собирается – в ее руках, помимо пироженки, связка брелоков для ключей – и все они в виде персонажей из «Звездных войн». Подарок на Рождество, лучше которого и не сыскать, и одно то, что брат не поленился сообразить радость для своей повернутой на культовой саге сестры, делает Картер дико счастливой.
Когда Митчелл уходит, Ник предлагает Арчибальду устроиться там, где ему будет удобно, заодно пристально разглядывает его лицо.
- Ты хвастаешься новыми очками или собираешься достать нейтрализатор памяти из «Людей в черном» и заставить меня забыть о том, где находится детское отделение и что там можно раздобыть? – чуть хмуря брови, она готова в один момент выбить из рук хирурга всё, что вызовет у нее подозрение.
Упоминание об индейке и наличие хорошего воображения проворачивают в голове Картер приличную картину, и теперь женщина почти чувствует этот вкусный, пьянящий аромат, отчего рот наполняется слюной, а желудок бы и рад заурчать, да только пирожное в состоянии поглощения – принимает весь удар на себя.
Ник

Дамиан
посмотреть

Рипли
посмотреть

Джонатан
посмотреть

Дианна
посмотреть

Уильям
посмотреть

Алиссия
посмотреть

Раскат грома летит над крышами, тешится, глумится. Хохочет в голос над её маленькой жизнью. Её вечные спутники скулят и расползаются по углам. Они чувствуют силу, ощущают мощь, против которой им не выстоять никогда. Они перебирают напоследок все ниточки, все маленькие струны, за которые так уверенно дергали все эти годы. Но ничего не работало. Ни одно воспоминание, ни один тычок под ребра, туда, где всегда болят старые переломы, не давал результата. Решение принято. Джэйн уверена. Джэйн почти свободна.
Она больна, давно, беспросветно и беспробудно. Неизлечимой порчей, неоперабельной опухолью. Ей нет спасения, сколько бы раз ни притаскивали к себе несостоявшиеся клиницисты ее полудохлых демонов. Возможно когда-то в детстве, если бы свернула она на ту тропинку, все было бы иначе. Если бы прислушалась к более высокоразвитым насекомым. Ступала бы по следу призраков рода. ДА и всего города в целом. Только сейчас это совсем уже не важно. Легкое прикосновение несостоявшегося настоящего. Поцелуй в щеку. Последнее прощай.
Она раскидывает руки крестом, который никогда не будет стоять над её могилой. Подается вперед. Ветер подхватывает послушное тело, обнимает по-отечески. Ласково, как никто и никогда. В голубых глазах, непростительно ясных и чистых собираются слезы.
читать продолжение: «tranquilize»

Дорогая моя, Дженни, я что тебе говорил неделю назад? (или две?)
Короче, ты мне должна денег! Ой, блин, нет, мы же на деньги не спорили. Какая досада.
Так вот, об чем бишь я.
Я тебя поздравляю с лучшим постом недели! Я знал, что так будет (и распирает от того, что именно пост для меня стал лучшим, хаха!)
Ты шикарный, талантливый писатель писатель и выдумщик. Дженни-персонаж для меня - нечто новое и оригинальное. Я люблю немного тронутых персонажей, с ними весело. Но ТВОИ тронутые персонажи - просто вишенка на тортике. Любое написанное твое слово имеет форму, цвет и даже вкус. Любые посты можно живо представить на уровне воображение, они одаривают вдохновением с полоборота, обливают холодной водой из ведра и заставляют идти писать тебе ответы. Я получаю из раза в раз огромное удовольствие играть с тобой в любом твоем воплощении. Надеюсь, что наше огнище с кошмарами и водоворотами будет и дальше таким же огнищем, и я крайне рад, что мы смогли состыковать персонажей в непростых условиях, а также надеюсь, что история будет длинной, заковыристой, чудовищно странной и страшной, и ты будешь так же горазда и хитра на выдумки, как и сейчас.
Длиннее я не напишу дифирамбов, но ты-то знаешь как я рад!
Еще раз поздравляю, дорогая!   
(с) Джастин
И снова здравствуй, родная!
Как циклична наша судьба, не правда ли? Кажется, совсем недавно ты вернулась сюда, где мы прожили столько жизней, поставив в некоторых уверенный кровавый росчерк финала, а другие так и оставив с открытым финалом, и вот снова я пишу речь твоему посту. И как мне хочется надеяться, что этот раз не станет последним, хотя как он может стать им, если каждый твой пост вызывает неподдельные эмоции, колет острыми гранями, бьет эмоциями, забивается испуганным зверем в угол, расправляет крылья и взмывает в небо вслед за бесконечным полетом фантазии?
Мне так хочется верить, что я хоть немного провидец, ведь с того раза уже столько воды утекло, но сбылись как будто самые заветные желания, что загадываешь над каждым лучшим постом словно задувая свечи на торте в честь дня рождения. Ведь случилось и небольшое безумство, сохранившееся фотографиями и весенним теплом солнечного Петербурга в нашем неожиданном и безумном, а оттого особенно-прекрасном путешествии, и ты снова пишешь эту игру, которая берет за живое своей честностью и болью, что невозможно остаться равнодушным. Как видишь, не только мне. Да и могу ли я быть равнодушен к тебе? Что к человеку за кадром, с которым связывают годы общения, миллионы окурков, литры кофе, чая или алкоголя, часы разговоров ни о чем или обо всем на свете, что к персонажу, который всегда будет самой страшной ошибкой и самой сильной привязанностью, граничащей с помешательством.
Я могу бесконечно повторять, что люблю твои эпитеты, которые дарят воздух и заставляют захлебываться и с радостью буду делать это снова и снова. Ты — невероятная моя, талантливая девочка, продолжай творить, продолжай создавать великолепные миры, в которых хочется остаться.
И помни, я люблю тебя, сколько бы времени не проходило между нашими сейчас такими редкими встречами, и верю, что мы сохраним это волшебство от ветра перемен.
Давай кормить наших демонов с рук?
Всегда твой, любящий брат.   
(с) Мэттью

Дитрих

Рэйчел

Мэд

Джэйд

Александр

Виктория

Лицо Джастина - воплощенная ярость. Раулю хочется отшатнуться, как только он это видит, и лишь какой-то магической силой воли он остается на месте, хотя остановить мысли о том, что пришел сюда абсолютно зря, как и зря вообще пытался что-то исправить, уже не может. Конечно, благодаря переписке и с Джастином, и с некоторыми другими участниками его группы Рауль догадывался, что радостной встречи не будет, и мог даже ожидать драки - но считал, что в аэропорту, в присутствии большого количества других людей и охраны, Джастин сумеет себя сдержать. Ему этого и надо, затем он и приехал именно сюда. Первая реакция схлынет, и когда они снова встретятся, ирландец не будет уже реагировать на Рауля так остро и эмоционально. Хотя, когда Рауль смотрел в его глаза, ему больше так не казалось.
Подумать только - прошло полтора года, а этот человек каким был, таким и остался. Ранье-то думал, что серьезные потрясения в жизни меняют людей, но, видимо, он был далеко не таким опытным психологом, чтобы что-либо констатировать, да еще и в случае человека, которому он сам…
...Джастин шагает навстречу, и Рауль на удивление ясно вспоминает, каким тот был на крыше в тот вечер. Они с Азазелло - как лед и пламя, но тогда у Рауля не хватало времени провести такую ассоциацию, а сейчас…
«Вы так не любите меня, вы не устали?» Рауль

Вокруг меня  - вода, бескрайнее бушующее море, выходящее из берегов, изобретающее новые границы, обтачивающее новые скалы. Я оказалась слишком наивной, идя на поводу у этого сумасшествия, позволив себе выдумать большее, чем просто неукротимое желание первозданных  инстинктов. Зачем-то открывалась в каждом движении, разговоре, поцелуе. Почему-то сейчас провожу тыльной стороной ладони по губам, словно пытаясь избавиться от его послевкусия, смешавшегося с соленой водой. Сердце никак не успокоиться, а сознание подбрасывает воспоминания: они мнимые или настоящие?
С каждой новой мыслью и обещанием, что сегодня в паре метров от берегов в этой связи поставлена точка, я прочнее затягиваю узлы, нарочно привязывая себя к точке невозврата в ту пучину, которая манила меня, пленила тем спектром, не испытываемых прежде чувств.
Это  - алкоголь и атмосфера дней, проведенных в Лас-Вегасе, навеяли мне ощущение, что я никогда и никого не хотела так сильно, как Карреру.
Это - остатки пелены дурмана от времени головокружительного слияния тел: она не выветрилась окончательно, поэтому достаточно едва ощутимого прикосновения Дамиана, чтобы мне хотелось крепче сжать ладонь.
«refill my heart with your pure emotions» Маргарет

Впрочем, все это напоминало ему не только о малышке, но и о собственном детстве, когда приходилось днями и ночами околачиваться на сумрачных улицах Виенны, дабы только не возвращаться в отчий дом, где либо оба предка безбожно бухают с закономерным битьем мебели и всех тех, кто неудачно попадется под горячую руку, либо батя опять припер в их тесную коморку очередную шлюху с трассы и ебет ее хорошо если не на матрасе самого Мэдока, который предпочитал все же спать где-нибудь на свалке, или свернуться с одеялом в углу на полу, нежели хоть взглядом касаться той мерзости, которую привносили в его жизнь любящие родители, в последний раз вспоминавшие, что у них есть ребенок, вероятно, только на заре своего нескончаемого запоя, и то, наверняка, были своим мыслям крайне удивлены. С тех пор утекло много воды, и самих предков давно не стало, хотя бы матери - исключительно в глазах Берка, да и сам он теперь ощущал себя куда свободнее и спокойнее, не считая того, что так и не смог избавиться и вытравить из себя решительную неприспособленность к адекватно-социальной жизни, а бардак в своем трейлере предпочитал не замечать от слова совсем. Как и то, что точно также беспробудно бухал, лупил своих зарвавшихся баб, а то и таскал под крышу всякую шушеру, но при этом - у него хотя бы не было детей, а с некоторого времени, появилось и нечто большее, нежели просто своя девчонка.
«Увы, не все Псы попадают в Рай.» Мэд

Стало быть, все мертвы.
Все, кроме Сид, что делает ее почти что ценным уловом и какое-то время гарантирует что-то вроде безопасности – той, где легкие всё еще работают самостоятельно, тело не завернуто в замасленную холщовую ткань, а в голове нет лишнего отверстия, поспособствовавшего скорейшему упокоению. И да, она действительно знает не понаслышке, где обитает Тедди МакКаллистер.
К счастью для Джонатана, единственный вред, причиненный ирландке – лишь его собственный удар прикладом, дабы оглушить женщину и переместить ее в это место с более подходящей атмосферой.
К его же несчастью, Джонатан знает, что взывать к ее страху – бесполезно; о мазохистских же наклонностях можно и не заговаривать – патолог, возможно, именно к этому и питает слабость. Но теперь это касается не только их двоих. Это же очевидно: наличие свидетеля (а в данном случае – соучастника) ценно как раз тем, что он, вероятно, располагает необходимыми сведеньями.
Возможно, длись эта связь гораздо дольше, возможно, будь патолог привязан к любовнице настолько, чтобы хоть немного приблизить ее к началу в списке своих приоритетов.
«Beat me» Самин

Он моет руки с мылом, тщательно, одиннадцать раз споласкивая их, пока кожа не начнёт неприятно ощущаться от влаги. Во-первых, с пациентами нужно быть осторожным, потому что они истощены, они измучены, внутри них – пропасть, залитая тьмой, ни капли света. Разрушающая мгла, из которой не выбраться. Все они были заложниками собственного сознания, жуткого безумия… наблюдая за ними, Мемо ощущал, как боль скручивается внутри в тугой клубок.
Сначала он не замечал, как смотрит на него Пенни, как нервически дёргаются её тонкие красивые пальцы. У неё на коже – следы, пусть и выцветшие, почти исчезнувшие. Он бы забил их цветами, чтобы спрятать, но Пенни, конечно, не до этого. Ей вообще не до чего, потому что она погружена в свой мир, и там нет места обычным вещам, и Мемо не уверен, что ему претит подобная версия существования.
Может, именно поэтому он не сразу замечает, как она говорит «таким, как мы с тобой». Или не привязывает к этой фразе ничего личного, потому что не может даже вообразить, что подобное возможно, что девочка сможет полюбить мальчика, видя только его внешнюю оболочку. Впрочем, это глупость, только так и может полюбить больная девочка, потому что она слишком погружена в себя, чтобы изучать кого-то ещё.
«Погружение в синдром Адели» Гильермо

Проводив настороженным взглядом взрослую женщину, от ладоней которой пахло опасной смесью железа и дерева, Лианна приблизилась, было, к Мари и почти высунулась в окно вместе с ней. Странные мысли бродили в ее голове. Очень странные, облекаясь в грустную ложь разноцветных далеких картинок, как если б где-то и когда-то она точно так же стояла у окна и смотрела в небо с кем-то другим. И был вечер. И было утро. И чей-то приятный для слуха и ласковый голос рассказывал ей, что такое семья, и как будет здорово, когда вернется отец, и будет снова заботиться о них, а они - о нем, и семья снова станет целой.
"Заботиться..." знать бы еще, что означает это слово в полной мере. Взгляд Лианны зацепился за заплетенные в косы волосы Мари, и она "поняла". Почти поняла. Даже зверям свойственна забота о своем потомстве: вычесывание шерсти, еда, теплый бок, когда холодно. Что там она говорила? Дрова?.. Она найдет. В смысле, постарается найти. Интуитивно и при помощи "сестры". В любом случае, что бы это ни было, оно находилось снаружи.
Поднатужившись, Лианна чуть оттолкнула плечом сородича, вылезая обратно, на крышу, и расправила крылья, оглядывая окрестности. План был предельно простым. Собирать все, что можно, в округе, показывая это Мари.
«Самый страшный монстр - это человек...» Лианна

.когда вместо нас останется тьма

Лучшая игра недели

- Посмотри на меня, ЖИВО!
Я чуть вздрогнул в плечах, когда он повысил голос и медлил всего пару лишних секунд до того, как поднял голову и заставил себя встретиться с его взглядом. Нет, я не боялся смотреть в его глаза. Не так как раньше. Теперь я лишь знал, что в моем взгляде не одна покорность этому человеку, но есть и вызов. Ты зародил его во мне. И первый раз, когда я решился пойти против него, и был тот вечер, а после и наша совместная ночь, когда я оставил свой телефон. Я ведь знал, что будет дальше. За все приходится платить. Разве нет? И если это плата за то, что я чувствовал с тобой, то это не такая уж и высокая цена. По комнате разносится его смех, а я чувствую, как с ним у меня все внутри холодеет. Он понимает. Отлично понимаем, то появился кто-то, кто толкает меня на нарушения правил, которые он строго прописал в наших с ним отношениях.
- И как же его зовут, а, Клемент?
Он подошел ближе, положив пальцы на мой подбородок и дернув голову выше, не позволяя отводить от него взгляда. Секунда. Две. Три. Я ведь не осмелюсь произнести твоего имени. Не для него.
Клемент

Перемены, пожалуй, зачастую происходят к лучшему. Жизнь не монотонна и тиха, как штиль, поэтому если в ней ничего не происходит, то это первый звоночек к тому, чтобы насторожиться: а точно ли я на своем месте? Испытывая пустоту внутри и пребывая на одном месте в полной уверенности того, что пусть лучше так, чем оказаться в нестандартной ситуации в не комфортных условиях, можно всю жизнь прожить, не зная самой жизни. Оно разве того стоит? Жизнь требует риска. Требует отчаянных мер. Требует, чтобы против нее шли и доказывали, что мы ее достойны. Другое дело, когда у человека нет никаких мотивов менять свою жизнь. Примерно последние два года я стал чувствовать, что мне ничего в этой жизни и не надо. Со мной ничего особенного не происходило и я думал, что мне просто комфортно плыть по течению. Не это ли самое простое, что только может быть? Не утруждая себя ни в чем, можно вечно винить обстоятельства в своих несчастьях, вместо того, чтобы их исправить. Я же был счастливым, как мне казалось, человеком, по меркам общества, но не по своим собственным меркам.
Стефан

Did You Search For Me?

Ярмарочная площадь сегодня, впрочем, как и всегда, утопает в детском смехе, перезвоне рождественских колокольчиков и веселой музыке. Продавцы зазывают посетить их палатки, где втюхивают наивным детям и их сердобольным родителям очередную китайскую рождественскую дребедень. В этом году организаторы ярмарки решили оправдать сие действо благотворительностью, и вот ты уже не просто идиот, истративший все наличные на безделушки, которые сломаются, не успеет ребенок освободить их от картонной упаковки, а настоящий филантроп, спасающий жизни бедных сироток. Интересно, хоть малая часть вырученных средств отправится в детские дома, или это очередная попытка толстосумов набить свои собственные карманы, якобы с благой целью? Можете называть меня циником, но не верю я в подобные мероприятия. Когда человек действительно хочет помочь, он перечисляет деньги в фонды помощи, или отвозит вещи и игрушки в приюты, но не развлекается на ярмарках в поддержку нуждающимся! И я бы ни за что не оставил работу в будний день ради экскурса на эту «ярмарку тщеславия», но когда ты – отец 5-летней девочки, приходится поступаться некоторыми своими принципами.
Александр

В эти дни, кажется, возможным все, и ощущение, что сказка находится где-то рядом, остается с тобой вплоть до первых дней января. Вот и сейчас, за неделю до праздника, Виктория поддалась витавшему в воздухе настроению.  Впервые за многие годы у нее было непреодолимое желание радоваться мелочам и радовать других. Украшенный город, яркие гирлянды, мерцающие в каждом окне, на каждом здании и деревьях, детский хор из частной школы, поющий рождественские гимны своими чистыми голосами, словно ангелы, - все это внезапно навеяло на Викторию чувства, которые она испытывала, наверное, только в детве. Чувства, что чудеса существуют, даже в этом ужасном взрослом мире. И Санта со своими эльфами и оленем Рудольфом, кажется не таким уж и не существующим.
Виктория пробивалась сквозь толпу, стараясь не потерять из вида удаляющуюся фигуру женщины в пуховой куртке. В руках у нее был зажат помпон розовой шапки, которою она увидела в снегу, после того, как распрощалась с группой шумных детишек и их воспитательницей. Она знает, кому принадлежит находка. Она помнит, как торчали рыжие косички из-под вязаной шапочки с рисунком пони.
Виктория

Feuer Frei!

Сама Элизабет, закончившая отчет, вносила последние штрихи, чтобы все смотрелось красивенько (что взять с этих перфекционистов!), то и дело отвлекаясь на экран айфона и улыбаясь эсэмэскам Грэма. Тот писал что-то о своем дурацком классе, вспоминал поездку в горы, с которых, собственно, началась эта романтичная, пусть и дурацкая, история, интересовался здоровьем енотика. Енотик, которого Лиз назвала Астаротом с легкой подачи Сид, был подарком дорогого-любимого и имечко такое имел неспроста: всю стильную и красивую квартиру Элизабет он разнес, аки демон из Ада.В общем, конечно, что мог Грэм еще подарить своей блондинке? Этим вопросом Элизабет и задавалась, а также задавала этот вопрос Грэму, на что тот парировал: «Ну так отдай назад!». Такое предложение, само собой, оскорбляло тонкую душу Лиз, которая успела привязаться к Астароту как мать к выношенному дитяти, поэтому все предложения были отвергнуты, и только Элизабет собралась задать вопрос – сегодня пицца в баре, или возьмем пива и останемся дома? – когда на пороге вырос начальник отдела.
Элизабет

Самое сложное – быть центром всеобщего внимания, особенно когда сам ты от этого не получаешь никаких приятных бонусов. Дорога заняла совсем немного времени, они мчались на машине с такой скоростью словно впереди их ждало лучшее свидание в их жизни. Свидание действительно должно было состояться, правда, когда и с кем Вероника понятия не имела, она с подачи Винчестер могла только предполагать, что за ней уже ведется тщательное наблюдение и хорошо если ищейки ограничатся только им, ведь они в любой момент могли пожаловать с визитом в дом, где необходимо было сохранить совершенно другую атмосферу от той, что гарантировали дурные вести. Именно от этих вестей фон Хорст хотела оградить свое тихое семейное счастье, считай жертвовала собой ради всего оставленного там, за городом в их новой жизни, начатой с чистого листа. О, как она хотела бы, чтобы все написанное, сделанное и сказанное год назад попросту было стерто, чтобы ее жизнь действительно писалась с чистого листа, но кажется одного желания было недостаточно, необходимо было сделать что-то более значительное и стоящее, но что именно Вероника никак не могла понять. 
Вероника

Пограничное состояние

День начался в принципе неплохо, за одним исключением: его старая подруга - почти что сестра - решила вдруг навестить его,  поболтать о том, о сем. С одной стороны Кэри совсем был не против, ибо им есть о чем поговорить, а с другой стороны она хотела увидеться именно сегодня, а мужчина не очень-то любит, когда его планы резко меняются. И вместо того, чтобы, к примеру, заняться работой, которую он (по собственной воле) взял домой, он должен нестись черт знает куда. Так и в этот раз, только за парой исключений: он собрался наконец-то отдохнуть за просмотром чего-нибудь и к счастью, Галлахеру не нужно ехать неизвестно куда. Сэм предложила приехать к нему домой, предварительно уточнив адрес.
Хоть какой-то плюс, помимо очевидного.
Поэтому сейчас они сидели в гостиной, вспоминая прошлое и рассказывая о настоящем, за бутылкой виски. Правда Кэри не собирался сильно напиваться, в виду нежелания идти завтра на работу с дичайшим похмельем и перегаром.
- Не против, если я приму душ? После самолета совершенно не было времени забежать в свой номер отеля, - с притворно-капризным тоном, произнесла девушка, для полноты картины надув свои накрашенные ярким блеском, губы.
Кэри

Пожалуй, можно с уверенностью сказать, что жизнь без отцовского контроля пошла Хью на пользу. Он научился быть более самостоятельным и решать возникающие проблемы как взрослый, а не прибегать к прежним методам и помощи старших. Конечно, иногда все же приходится просить о чем-то более опытных знакомых, потому что бывают случаи, когда самому не справиться. В остальном же незнакомый человек вряд ли мог бы сказать, что стоящий перед ним парень еще несколько месяцев назад был наследником состояния богатого отца. Хьюберту не известно, является ли он сейчас таковым, потому что с тех пор они практически не общались. Он решил строить собственную жизнь, раз уж глава семейства не желает смириться с выбором младшего сына. Старший близнец все равно уже давно лишился права унаследовать хоть что-то из-за своего не слишком выгодного положения.
После того, как некоторое время назад Рэя забрали обратно в лечебницу, жизнь Хью понемногу начала приходить в норму. Ну, настолько, насколько это возможно. След от глубокого пореза все еще болит, хотя уже не так, как первые дни, да и таблетки помогают заглушить это неприятное ощущение, когда становится совсем плохо.
Хьюберт

С закрытыми глазами

Они застыли во времени и пространстве, как мухи в янтаре. Один день сменялся другим. Бессмысленное существование в каменном склепе, где обитатели давно мертвы душой. Монстр и его излюбленная игрушка – противоестественное явление. Попадая в нормальное людское общество, они выглядят занозой в плоти. Окружают себя гнойными нарывами. Воспаленная ткань, как оборонительные валуны возвышается над головами. Ирландка отталкивала всех на безлопастное расстояние.  Нажала на кнопку таймера обратного отчета. Ждала того дня, когда в двери проклятой тюрьмы перестанут стучаться  друзья и желающие помочь. Так будет правильно. Девушка хотела исчезнуть с лица земли, не оставив о себе воспоминаний. Жаль, не знала в чью руку вложить волшебный ластик, стирающий лишнее и уродливое. Все, включая монстра, зациклились на необходимости сохранить ее никчемную жизнь. Бен приходил трижды на дню. Подталкивал к ногам поднос с едой. Часами ждал реакции. Уговаривал поесть. Злился на отсутствие какой-либо реакции со стороны пленницы. Едва сдерживал рычание. Уходил. Хлопал дверью или наоборот закрывал ее нарочито осторожно, словно опасался истерики.  Возвращался. Хватал девушку за плечи.
Мария

Существуя в заточении, Бен давно уже забыл, что значит говорить и общаться. Изредка вел односторонний диалог с Марией. Ему никто не звонил, а если и звонили, те разговоры заканчивались парой его вымученных фраз и короткими гудками в трубке. Он попросил доктора перестать копаться в его мозгах. От него Бен взял визитку его знакомой, обещая позвонить и записаться на консультацию. Нужно было как-то сдвинуться с этой мертвой точки. Избавиться от зверя - гнетущей болезни внутри него. Все чаще он общался с тишиной и тьмой. Пытался собрать свои мысли опять воедино. Но каждое утро они рассыпались, покуда Бен преступал порог комнаты девушки. Ее стены скопили в себе слишком много боли и грусти. Оказываясь около нее, невольно опускались руки. Хватало заглянуть в чернеющие глаза и ему силой требовалось толкать себя, чтобы двигаться дальше, опять возвращаться к ней, молить о невозможном. Молить о том, о чем она уже не услышит, ведь сочтет все его слова враньем.
Бен сам подтолкнул их к этому, где они находятся сейчас. Вроде бы и рядом. Вроде бы он стоит всего в паре метрах от Марии. Только дотянуться до нее так сложно. Это расстояние не преодолеет его сердце. Не прикоснется к ее сердцу.
Бенджамин

Элизабет
посмотреть

Уильям
посмотреть

Джиневра
посмотреть

Адам
посмотреть

Амелия
посмотреть

Рипли
посмотреть

Как же он сейчас проклинал все на свете, как же ненавидел себя за то, что вообще решил прилететь сюда, какого гребаного Хрена Петровича он решил, что именно сюда нужно лететь на залечивание старых ран. Ох, Донован, вероятно был чересчур прав, предположив, что кэп с глузду съедет при новом визите на остров. Точно съедет, ты чертовски прав, засранец. Холодное стекло чуть-чуть остужало бушующее под тонкой кожей пламя, но не сказать, что сильно это помогало и хоть как-то спасало хрупкое душевное равновесие Джастина. Внутри него снова зашевелились и расправили кольца страшные голодные твари, разрывая когтями внутренности и мышцы, наполняя тело болью и яростью, вселяя в голову только одну навязчивую идею... Сорваться на ком-нибудь. Съездить от души по черепной коробке, выпустить нафиг кишки (хотя Джастин не настолько кровожадный товарищ). Это чувство невероятно жгло, сводило с ума, вынуждало сканировать взглядом местность в поисках жертвы. Но Джастин был сильнее.
Удар.
На этот раз точно по металлической раме.
Больно.
Скрежетнули зубы.
Ничего, он еще поговорит с Уиллом, когда будет, черт возьми, не так больно. Но вместе с ударом, причинившим секундную агонию костяшкам, злость куда-то растворилась, преобразуясь в сосущую душу печаль. Сердце потихоньку замедлило свой бег, теперь спокойно тикая бомбой замедленного действия где-то в висках. Вдох. Выдох. Может быть все было бы иначе, если бы не сложившиеся обстоятельства. В его лицо снова пахнуло теплым воздухом сентября, бросило в глаза пыль и листья, а тело обняли порывы ветра, мешавшего тогда петь. В ушах снова зазвенело властное:
- Ты можешь! Пой громче! Я тебя не слышу!
читать продолжение: «Вы так не любите меня, вы не устали?»

Дорогой Джастин! Обычно ты привык, что я выражаюсь по-другому, но сейчас мне хочется высказываться именно так. Прежде всего, прими мои поздравления насчет лучшего поста - ты действительно заслуживаешь быть лучшим, и это даже не неожиданно, хотя от этого не менее приятно. Играть с тобой, как ты знаешь, мне всегда нравилось, эмоции твоего персонажа просто бесценны - такие откровенные, такие чистые и живые, что всякий раз я восхищаюсь твоему таланту передавать их. И задумки, возникающие у тебя, достойны отдельной строки: они все интересные и нетривиальные, и из всего этого вытекает плавно следующее. Джастин! Я так рад, что ты вернулся, что ты снова здесь; и полностью уверен, что в этой радости я не одинок! Ты принял правильное решение, уверен также, что тебе не придется жалеть о нем, и что дела твои пойдут в гору, ты будешь полон вдохновения и окружен самыми лучшими людьми. Могу только надеяться, что среди этих людей смогу быть и я) Ещё раз поздравляю, мой дорогой лютобешеный Джа)    
(с) Рауль
Кто там говорил про споры на деньги? А про то, что не доволен своими постами?
И пусть этот пост, признанный лучшим, написан не мне. Но я то знаю, что выбирали из двух. Поэтому пишу без оглядки.
Я тут села посчитать сколько лет мы играем как будто бы вместе, но вечно где-то в стороне. В любой компании, в любой истории выуживаем самое душевное, и пока в параллельных реальностях повороты и перекрестки сменяют друг друга со скоростью, неизвестной ни одному спидометру, мы мирно и трогательно пишем о главном. Щемящее в сердце, родное.
Помню, как сообщили мне о твоем возвращении, на кухне за стаканчиком вина. Обида на то, что о таких вещах узнаю из третьих рук - ерунда. Важнее предвкушение невероятных игр, новых историй, впутанных в тайны чужой души, плеска волн, ирландского фольклора и виски. Можно сказать, я знала заранее, что так будет.
За все эти годы, которые прошли мы бок о бок, хоть и не всегда друг с другом, ты шагнул далеко вперед. Ты научился простым словом, незамысловатым слогом, создавать бурю эмоций, сбивающую с ног. Меняя ритмику и нюансы стиля, ты вживаешься в характер каждым словом. Как будто читаешь дневник персонажа. И это - самое дорогое. Я помню, как бегут мурашки от твоих Ледяных Королей. Помню, как заставляют улыбаться наивные и светлые Духи Леса. Но взбалмошный, непосредственный и болтливый Джастин, выросший на моих глазах, особая квинтэссенция горя и безответсвенности. Живой, развивающийся, растущий. Особенно дорогой.
Спасибо тебе за то, что всегда подхватываешь мои идеи, тонешь в безумии, которое все сильнее с каждым нашим новым игровым витком. Что как в омут бросаешься в эту мою вечную драму. (я ведь даже в Индии сумела драматизировать всё) Что не боишься неоконченности, каждый раз вновь и вновь. Спасибо за эмоции, за это попадание, всегда в самое сердце и душу. За то, что зудит в пальцах желанием настрочить ответ. Отпустить все те образы, что роятся в голове и не отпускают, не уходят.
Я рада, что ты вернулся. Правда. Расти еще. Твори еще ~
С самой заслуженной наградой тебя
поздравляю!
   
(с) Джэнни

Лианна

Рокки

Уильям

Эмили

Бенджамин

Мария

– Ну, смотри – кухню еще несколько часов не закроют, – освободив руки, Дуглас уселся в кресло и впился тонкими губами в край бокала, постанывая от наслаждения, слизывая красный след со щетины.
Обоняние сразу рассекретило аромат оливкового масла, им сбрызнуты аппетитные пухлые яйца-пашот, что красиво устроились в рваном салате корн и бархатно-горьких листьях одуванчика. При мыслях о том, как собирают белым сухарем остатки соуса и дожевывают ломтики бекона, рты их наполнялись слюной. Они стали еще роднее, ближе, воровали друг у друга еду и наперебой говорили о добрых и хороших людях вокруг, о теплоте и чистоте чувств, обо всем том, что их объединяло. Хьюстон рассказывал о своем брате, о том, как сильно любит его, жаловался на понимающую бедность своей семьи, на то, как глубоко переживает расставание с ними, как бесцельно тратил жизнь на пустые споры; после второй бутылки ликера признался, что когда-то собирался посвятить себя детям, да-да, хотел жениться. Болтали по привычки негромко, но весьма ясно и пусть за ближними столами вокруг них разношерстные гости были заняты своими ужинами, между тем по возникающему молчанию, по удивленным взглядам соседей, по навостренным фигурам отмечали, что к их переговорам прислушивались, взглядывая время от времени с заискивающей опаской да слетаясь подобно рою мух.
«Houston, we have a problem» Дуглас

Ее слегка распухшее запястье хранило тепло поцелуя мужчины и все так же бережно покоилось в его руках. В мгновение повисшей тишины она смотрела прямо в глаза человеку, который только что сознался в той же самой отчужденности, что по пятам преследовала ее саму. Сердце пропустило два удара прежде чем забиться с новой силой, возвращая нездоровой бледности лица легкий румянец.
- Дэвид, - она пыталась подобрать слова, но не могла сделать ни этого, ни разобраться в собственных эмоциях. Заставляющий задыхаться страх перед одиночеством отступал от одной мысли о том, что сейчас с ней есть кто-то, кто понимает без слов, кто испытывает то же самое. С другой стороны она боялась его. Открывшись однажды, незаметно для себя пропустив Стэнли через все перепоны спрятанной за множеством замков души, она обожглась слишком сильно. Опаленные нервы приносили боль каждым прикосновением к коже, словно ее и не было вовсе.
- Я... - вместо продолжения в голове метались обрывки фраз, каждая из которых подходила как нельзя кстати, и каждая из которых была сейчас отвтатительно-лишней. 
«see I wanna move, but can't escape from you» Каролина

Вниз спускается не лифт. А я.
Все ниже и ниже. В ту пропасть, где и есть мой дом. Я ведь даже привык к тому, что моя жизнь никогда не окрашивается в яркие оттенки, которые я разглядел на твоих картинах и пожелал к ним прикоснуться, а ты мне позволил. Но лишь играя со мной. Давая мне увидеть цвета, а после опрокинул банку с черной краской, которая вновь окрасила все вокруг меня в один лишь мрак. Непроходимый. Он настолько плотный, что окутывая мои легкие, он не позволяет чувствовать того, как кислород проникает в легкие. И вокруг меня запах серы, что пропитывает воздух. Это сгорает моя жизнь. Это сгорают остатки веры в чувства, в которые я вдруг поверил. Наивно. Ты наигрался. А я ничего не могу с этим поделать.  Но ведь хочу. Хочу вернуться. Подняться. И проорать тебе во все горло, что не сдвинусь с места, пока ты мне не расскажешь того, за что именно ты так со мной поступаешь. Подняться и проорать во все горло, срывая голос, что сдохну лучше у твоих ног, но не сдвинусь с места. Сказать, что вот так просто, у тебя не выйдет от меня избавиться. Ты дал себя полюбить, и я ведь вдруг поверил, что и в тебе увидел ответные чувства, о которых мы с тобой всего лишь не успели поговорить. Мало времени. 
«.быть живым без тебя» Клемент

Сегодня Джордан поняла, что вечеринки здорово отличаются от тех, что случались в её воображении. Там, в самом сердце фантазии, весело было всем, каждый чувствовал себя уверенно и расслабленно. А здесь… девушка обвела присутствующих взглядом, задержалась на их улыбках, горящих глазах, тайком ищущих объективы камер, и готовых подать нужный сигнал мозгу, чтобы тело приняло выгодную позу. Сама же она тщательно пряталась за стаканом с водой, время от времени делая небольшие глотки, убивая сим действием сразу двух зайцев: развлекая себя и придавая занятой вид, когда вдруг приходилось пересекаться с кем-то из приглашённых гостей взглядами. В такие моменты Джордан казалось, она может читать их мысли. Нетрудно было догадаться, что означало недоумение, написанное на их лицах. Она была здесь явно лишней, не вписываясь в окружающую действительность. На модель она не тянула при всём желании, так как не вышла ни ростом, ни плотным телосложением. Честно говоря, такие вечеринки настоящий рай для тех, кто любит упиваться жалостью к себе и выискивать у себя недостатки, потому на что последние на фоне всех этих шикарных гостей в дорогих и брендовых одеждах вылезали как грибы после дождя.
«Отель Mandarin Oriental» Джордан

Это все от поэзии. Это от долгих лет работы за столом, когда в моем вооружении единственно бумага и ручка, когда мой меч - это моя мысль, и я проливаю чернильную кровь своих идей, наклоняясь над поверхностью и щурясь, как подслеповатая крыса. Я люблю прерывать занятия поэзией для чашки кофе с коньяком, для крепкой сигареты, которую докуриваю каждый раз до самого фильтра, обжигая кончики пальцев. Они слегка пожелтели от долгих лет курения, а сердце все чаще пускается в пляс тогда, когда я просто лежу на диване и смотрю телевизор. Кофеин убьет меня при помощи сердечного приступа. Мне нравится осознавать простые истины: что рано или поздно я умру, что летом трава такая же зеленая в Нью-Йорке, как и в Питере, что мой муж больше меня не любит.
Он делает вид. Повинуясь привычке, он все чаще просто играет нужную роль, чинно целуя меня в щеку, чинно ложась со мной в постель спать вечером. Ложась, но не прикасаясь. Он не ложит, и даже не кладет на меня или в меня хер - и во мне растет возмущение. Во мне растет нежелания поддаваться обстоятельствам, но так же - ему. Противоречивый бунт оканчивается новой сигаретой, новой бутылкой вина и прогулкой с новыми и новыми знакомыми, которые лечат мои настроения. 
«Дым по ветру, погас огонь.» Андрей

Интересно, уже можно поднимать панику? Звонить в полицию, в больницы и морги, его родителям? Что я, черт побери, должен со всем этим делать? И советы "сидеть и ждать" тут явно не уместны. Да я первому же такому советчику смажу кулаком по физиономии, было бы кому...
Только вернись. Я тебя собственноручно придушу, пакостник мелкий! Что ты сделал со мной, а? До чего довел?! На кого я стал похож? Будто одержимый мечусь из угла в угол, обшариваю все норы в поисках тебя, потому что без твоей язвительной, склочной, обидчивой персоны, моя жизнь пресна и пуста, а за грудиной так мерзко ноет, что хочется разворотить ребрами достать этот болящий комок, лишь бы только не чувствовать. Это все вина, я знаю, но и от этого не легче.
Сколько я проспал, после того, как вернулся с поисков? Боже, какая же каша в голове. даже цифры на экране мобильника кажутся незнакомым кодом, в который запрятано точное время и чтобы его разгадать, надо подключить извилины. Но как это сделать, если все мысли заняты только тобой? И если я еще не сбрендил окончательно, то очень близок к этому - обратный отсчет запустится сам собой.

«работа не волк, работа - тюлень любви» Юджин

The Phantoms Of Ourselves

Лучшая игра недели

И те сомнения, что были у нее, когда ей предложили присоединиться к ужину, сейчас казались глупыми. И пусть после этого эти ребята ее прибьют в подворотне, зато она будет сытой, и главное сейчас - попытаться съесть как можно больше, а еще можно попробовать стащить один бутерброд в кармане толстовки.
Когда основной голод был утолён, ребята стали переговариваться между собой, говорить, на интересные им темы, не обращая внимания, на Вик. Лишь один из них спросил в какой-то момент: «звать-то тебя как?», а другой постоянно бросал на нее непонятные взгляды. Она представилась  как «Мак», ведь перед ее глазами, как раз проплыл поднос с мороженым МакФлури. И только после того, как она ляпнула, что ее зовут Мак, она поняла, что сделала глупость. Почему она не могла назваться кем-то другим? Ведь это такая очевидная выдумка, навеянная окружающими вещами. Но только Надоедливый сразу провел параллель, и никто больше не заметил, как Вик потупила взгляд, когда он попытался, пусть и в шутливой форме, раскрыть ее. Она не хотела говорить свое имя. С одной стороны она не знала этих парней, с другой ее просто раздражало ее полное имя - Виктория. Викторией может быть королева, а для девчонки детдомовца – это слишком круто.
Виктория

Ксан не прошел и двадцати метров от Макдака, как уже и думать забыл о Виктории, коллегах по группе и прочих мелочах, совсем недавно занимавших его мысли. Еще бы. В такую промозглую погоду сложно представить, что кто-либо из бегущих под дождем думает о чем-то другом, как не о своей горячей постели и кружке согревающего чая. Вот и Ксан не был исключением из общего правила. Несмотря на надвинутый чуть ли не до самых ушей ворот куртки, он чувствовал, как самые пронырливые дождевые капли проникают под плотную ткань одежды и стекают по спине. Парень в нетерпении переминался с ноги на ногу, ожидая зеленого сигнала светофора,  и думал о том, как сильно устал за последние дни, как ждал свой чертов выходной и какой же мудак этот Пит, чью смену Ксану сегодня придется отрабатывать в клубе. Босс обещал не накладывать лапу на его чаевые, если парень выйдет сегодня на работу, но не слишком ли слабое оправдание для человека, что последний раз спал не более 4 часов, даже не помышляя о том, что в следующий раз его голова коснется подушки не раньше, чем через сутки? Конечно, он мог отказать боссу, сослаться на занятость, семейные обстоятельства или даже выдумать какую-нибудь внезапную поездку. Но слишком уж тот был злопамятным.
Александр

gonna hurt like a motherfucker

Джерри винит во всем, естественно, не свой стиль вождения, весьма нервный из-за никак не отпускающих его эмоций, а подзаброшенные лесопосадки, колею вместо трассы, и то и дело грозящие распахать днище коряги. Почему он повез её здесь, через ебеня, Фаррелл не может для себя объяснить иначе, чем «Ну бля, психанул». Сам факт, что парень начал хоть что-то адекватно осознавать из происходящего – уже большой плюс, учитывая, как играючи он чуть не выписал себе очередной приговор на заключение.
Джер старается дышать размеренно, отчаянно вспоминая, что ему советовали всякие психуёлоги для усмирения агрессии. Поначалу у него даже получается, и Лив косвенно помогает своему подопечному успокоиться, открывая окно и впуская в салон свежий воздух. Холод бодрит, отрезвляя сознание. Да ну а хуле, что действительно сейчас на неё кричать, пусть Джерри так и подмывает повысить голос и навыёбываться на Оливию. Она абсолютно пьяная и вряд ли что-то наутро вспомнит. Фаррелл сам-то рад бы себя не сдерживать, но что ей сказать? Злоба на Лив вертится и топчется где-то на уровне солнечного сплетения, неожиданно сильная и какая-то обиженная.
Уильям/Джерри

Крепче сжав плечо мужчины, Лив почувствовала, как напряглись руки Фаррелла, удерживающие руль. Фантазия начала играть с блондинкой в недобрые игры, подбрасывая разные комбинации между телом Маккарти и этими руками, раздувая внутри всепоглощающий огонь. Её не волновало, как она будет выглядеть на утро, что там о ней могут подумать и какие у данных действий будут последствия. Ради справедливости стоит отметить, что подобные мысли посещают светлую голову красавицы не первый раз. Однако, впервые она не отмахивается от них как от назойливых мух, уповая на регламент взаимоотношений между психологом и его подопечным, а ныряет в омут с головой, тяжело дыша и позволяя воображению доводить её до точки. Ясное дело, всему виной алкоголь, подкинувший баллов в характеристику «смелость», заняв их у «сдержанности». Джерри дергается, но Оливия даже и не думает принимать это во внимание, тем более как знак отказа. Его слова она не слушает намеренно, потому что, что бы он там не плел, она твердо уверена, он хочет того же, что и она. Пожалуй, даже если это не так, в алкоголе крови не обнаружено, так что Лив спокойно позволяет своей голове работать за двоих.
Эмили/Лив

Life's a journey not a destination

На самом деле, Ник сама просила не спойлерить ей маршрут.
На самом деле, Ник прекрасно смотрится и без купальника.
На самом деле, Арчи не сводил с нее глаз, не без должного удовольствия наблюдая, как вода пропитывала ее белье, смывала жар с ее тела, как липли к шее и плечам ее волосы.
Не то чтобы он ничего подобного раньше не видел, нет, но третий месяц без женщины – тоже срок для человека, всю жизнь пребывавшего в окружении представительниц прекрасного пола. Возвращаясь к теме запретов, тхеравада не запрещает удовольствия, включая плотские, но она запрещает удовольствия ради одной только плоти, запрещает различного рода девиации, насилие и нездоровые мотивы для получения удовлетворения. Тхеравада даже не запрещает полигамию: некоторые учителя, напротив, поддерживают и активно продвигают идеи любви ко всем женщинам, готовым принять подобного полигамного буддиста в своем будуаре и получать от него удовольствие без корыстных целей. Тхеравада гласит, что холостяк не просто может, но должен пользоваться своим свободным положением, потому что строгие запреты и ограничения делают человека рабом своих запретов.
Арчи

- Я понимаю, о чем ты, - доверительно сообщает Ник, намотав на ус еще одно воспоминание, которым с ней поделился полный сюрпризов и пьяных выходок хирург, - в младших классах я наклеила переводную татуировку в честь своего мужа – он был старше и учил нас литературе – две коалы на ветке, кажется, они облизывали огромное сердце. Любовь прошла, - пожимает плечами Картер, - коалы начали смываться и больше походили на серую жижу – и я говорила, что это символ моих мозгов. Выкрутилась, я знаю.
Как бы еще сказать помягче Арчи, что фотографии ей делать сейчас вот вообще не из чего, и что если он надеется, что это путешествие к старому монастырю – первое и последнее, то он заблуждается? Как-нибудь позже, а пока пусть плавает себе, смеется – глядите, и не скажешь, что ему тридцать восемь и скоро радикулит замучит, знай себе, несется в воде, показывает кита, сверкает влажной коже, которая так и блестит в солнечных лучах, кое-где пробивающихся сквозь пышную листву ближайшего дерева. Не то чтобы Ник была фанатом Эдварда Каллена, но ох уж эти флюиды.
- Только не слишком насыщай, ладно? – улыбается в ответ таксистка, - моя адаптация весьма коварна – я могу отключиться в сон в любой момент, и я в принципе не брезглива.
Ник

(не)контролируемое безумие

Это путешествие было целиком идеей Миранды, это ей не сиделось дома и хотелось приключений, а он, Роджерс, вполне счастлив был, коротая дни за книжкой или фильмом. Но сейчас он впервые был рад инициативности своей подруги, иначе бы вряд ли оказался в этом мотеле рядом с этим рыжиком, который так откровенно нравился и которого хотелось узнать получше. А еще этот мотель, в котором ему было спокойно и уютно, хотя Гейл ощущал смутное беспокойство, но какое-то безотносительное, понять, что именно волнует – невозможно. Просто Роджерс впервые за несколько лет чувствовал себя наивный юнцом, который впервые влюбился… Он неуютно вздохнул, спешно следуя за рыжим.
- Его нашла Миранда, в прошлом году они сюда ездили с парнем, когда им захотелось острых впечатлений. Потом привезла и нас сюда, хотя я изначально был против, потому что мне страшновато, честно говоря… А тебе здесь нравится?
На самом деле, экстремалом в их компании был Пит, который вечно попадал в истории, но Миранда не далеко от него ушла со своей страстью ко всем страшному и темному…
Рокки

- Сэр, но ведь никто не узнает, - выступил он вперёд, улыбаясь примирительно. – Пиво мы и с собой могли привезти, а вам выручка не лишняя будет…
Он многозначительно обвёл взглядом убогое помещение с отсыревшими стенами, с которых хлопьями осыпалась столетняя штукатурка, не было похоже, что мотель процветает, да и в такой глуши, какая полиция? Кажется, упирался менеджер только из принципа, да ещё из вредности за то, что ему не дали нормально поспать. Если сам обломался, то нет ничего лучше, как испортить праздник другим.
- Молодой человек, - лоб старичка сложился над тонкими бровями забавной гармошкой, он стянул с себя очки в грубой роговой оправе и принялся протирать их засаленным платком, не то, пытаясь придать себе боле важный вид, не то, заставляя своих собеседников понервничать. – Два года тому назад у меня тут останавливаясь одна компания, такие же, как вы, - мужчина иронично усмехнулся. – Случились неприятности, мне пришлось отвечать. Я не против, если вы купили что-то в другом месте, но меня увольте, сэр. Не хочу никакого отношения к этому иметь.
Энджел

Как нам это понравится?

Дональд мерил шагами свои апартаменты в отеле, в пепельнице дотлевала сигара, лёд невостребованно таял в стакане односолодового виски. А мужчина все никак не мог вычленить ту противную червоточину, что маячила на грани сознания каждый раз, когда он думал о предстоящем бракосочетании. Привычка жить в отеле появилась исподволь, еще когда он состоял в городском совете: политик часто засиживался на работе допоздна, а вставать рано не любил, поэтому тратить бесценное время на стояние в городских пробках или давку в метро не желал. Опять же, это позволило сократить штат обслуживающего персонала в городском доме и незаметно встречаться с теми людьми, знакомства с которыми не афишируют. Живя в пяти минутах от работы, он даже иногда успевал погулять по утрам с собакой, а если нет, то в отеле всегда находилась парочка горничных или коридорных, готовых прогуляться с псом за десятку. Обычная холостяцкая жизнь, с укладом которой он пока не собирался расставаться, даже не верится, что завтра в мэрии...
"Мэрия!.. Вот же оно! Я кретин!!!" Барренс кинулся было к телефонной трубке, но увидел на табло безжалостное полтретьего и отложил аппарат до утра. Нет, жениться в мэрии было решительно невозможно.
Дональд

- Вы полны сюрпризов, мистер Барренс, - иронично отозвалась Рэйчел в трубку своего мобильного, стараясь сдержать зевоту и старательно делая вид, что она встала, давно встала и нет, ее не «только что подняли» с постели, заставляя выбираться из-под уютного одеяла. Время каким-то образом умудрилось «настать» даже раньше, чем она думала, и утро 16-го принесло первый сюрприз. Что-то в глубине души Рэйчел смутно подозревало, что сама церемония произойдет не здесь, не на Манхэттене и даже не в Нью-Йорке, но предупреждение об этом хотелось бы получить хотя бы накануне вечером, а не за полчаса до выхода из дома. Или меньше? – Который час? – уточнила, всё-таки сладко зевнув, и заверила адресата в одном: - Да, хорошо. Буду внизу через 20 минут.
«И Стюарт будет тоже… Опоздаешь – прибью», - ворчливо аукнулось в голове, пока Рэйчел отбросила телефон и, накинув на плечи халат, дошла до одной из своих гостевых комнат. Стук в дверь прозвучал лучше всяких будильников. Все-таки… решение оставить свидетеля ночевать у себя оказалось самым правильным из принятых за последнее время.
- Стю! Просыпайся! На сборы нам 20 минут, - «даже меньше», - ее внутренний таймер уже работал, отсчитывая секунды в обратную сторону. – Стюарт! Ты слышишь?
Рэйчел

Алиссия
посмотреть

Рипли
посмотреть

Дамиан
посмотреть

Джонатан
посмотреть

Даниэль
посмотреть

Вероника
посмотреть

Подумать только, этот властный человек, с развитыми качествами маньяка, деспота, командира и просто жестокого душевного насильника, всегда славившийся своими жесткими методами, бездушными действиями и хлёсткими словами, сейчас врезается худыми острыми коленями в осеннюю грязь, сознательно падая с ног от абсолютного бессилия. Физического и эмоционального. Кажется, что это жирная точка в истории Эйдана Монтгомери и его великолепных махинаций. Кажется, что прямо сейчас, сию секунду времени, этот атрофированный тиран завалится на бок и встретится небритой щекой с лужей, схваченной вечерними заморозками. Он так и останется лежать слушая, как постепенно замедляет ритм его собственное сердце. Кажется, вот он – конец эпопеи, конец чужому страданию, безумию, метаниям. Проблемы десятка, а то и сотни людей, не связанных судьбами, вдруг будут решены. Они избавятся от тяжкого груза в лице этого проклятого Господом человека и наконец обретут свободу. Эйдан Монтгомери уничтожен. Разрушен на мелкие части. Расщеплён на атомы. Его эго, словно собачье дерьмо, размазано по ребристой подошве женской обуви совсем небольшого размера. Его чувства, - если зачатки таковых вообще когда-либо имели место быть, - испарены, как вода, брызгами павшая на раскалённую плиту. Его больше нет. Забавно? Этот человек мог бы развернуть глобальные войны. Да и что там говорить, он разворачивал их, вершил персональный холокост, проливал кровь, уничтожал неугодных, изводил женщин и себя с ними заодно, врезался лицом в острые осколки науки и с удовольствием ёрзал щеками по ним, разрезая кожу в кровь. И что теперь? Этот неконтролируемый комок мощи, зла и ненависти в один только взмах густых выразительных ресниц уничтожает девочка. Молодая. Стройная. Холодная как лёд и странная, как далёкая звезда, притаившаяся за Плутоном. Смотришь на неё в телескоп, едва видишь и думаешь, что хранит в себе этот загадочный голубоватый свет? Есть ли там жизнь? Была ли когда-то? А если нет, то зачем вообще она существует?
читать продолжение: «Back when I was a child»

Мне сложно подобрать слова. Кажется, уже тогда, когда я только начала читать этот пост, то с самых первых строк, с самого первого замирания сердца подумала, что бы я хотела тебе сказать о нем, случись так, что он стал лучшим на этой неделе. Мне приятно думать, что в каком-то смысле та моя бессознательная мысль стала пророческой. Быть может, это из-за того, как много значит для меня наша с тобой игра. Как тяжело мне каждый раз читать твой ответ. Как тяжело потом писать самой. Как все переворачивается внутри от предчувствия, волнения и страха, когда я вижу, что заветная тема обновлена. Эта игра для меня - нечто большее, чем просто поток текста; это глубже, чем пресловутая попытка в сотый, тысячный раз проанализировать своего героя, приблизиться к нему до степени смешения, понять его. Не помню, когда еще на моем ролевом веку были настолько эмоционально выматывающие эпизоды. Да и были ли они вообще?.. Каждое слово - неисчерпаемый источник очень личной, очень близкой мне самой боли. Тяжело писать, тяжело читать ответ. Но все же - я бесконечно люблю эту игру за те эмоции, которые она мне дарит, за близость к слезам, за дрожь в пальцах при попытке написать что-то путное, за волнение при чтении.
Поздравляю тебя, талантливый мой отец. Как странно, безлико и невыразительно это звучит. Но все же - поздравляю. Ты достоин этой награды каждым словом своего поста, каждой вложенной в него эмоцией. Я говорю сейчас не как Мэдисон и обращаюсь к тебе не как к Эйдану, но как к соигроку, с которым меня свел счастливый случай. Говори я сейчас вместо своего персонажа с самим мистером Монтгомери, то, пожалуй, извинилась бы перед ним за свою девочку: ее жестокость, хотя и является частью меня самой, все же не вполне мне свойственна. Этот пост заставил меня впервые испытать стыд за созданную мною же бесчеловечность своего персонажа, за то, как бессердечно она может растоптать даже собственную семью. Той частью, что наиболее близка к Мэдисон, я осознаю, что в ее понимании эта жестокость оправдана, но все равно не могу сдержать чувства вины и жалости к этому преданному, угодившему в собственную ловушку мужчине, который так до конца и не понял, что значит быть отцом «особенного» ребенка. Собственно, в моей голове столько мыслей по поводу этого эпизода и поста в целом, столько всего, что я хотела бы еще написать. Но тебе лично я скажу лишь одно. Спасибо, что вместе с нами - мной и Алессой - окунулся в эту мрачную, полную боли семейную историю, сделал ее законченной, совершенной. Я уже не могу воспринимать Эйдана как некую абстрактную фигуру в судьбе своего персонажа: он - часть всего, что я так полюбила на Манхэттене, часть того, ради чего я раз за разом открываю Ворд. И оживил его именно ты, за что я все никак не могу поблагодарить тебя по-настоящему красноречиво. Так что просто - спасибо. Ты удивительный. За все, что я из раза в раз жду с радостью и предвкушением: за каждый пост в эту игру, за каждое написанное тобой слово, за каждую эмоцию - спасибо тебе. И поздравляю.   
(с) Мэдисон
Раздумывая над тем, что бы мне хотелось сказать в этот миг, мне пришла в голову небезызвестная цитата из Анны Каренины, которая могла бы стать эпиграфом в книге, рассказывающей историю и нашей семьи тоже. «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.» Я не знаю, можно ли назвать Монтгомери несчастливыми, и уж точно не уверена в том, что они когда-то смогут стать счастливыми в полном понимании этого слова, но, наверное, именно поэтому я уже который год живу этой историей, она никак не выходит из моей головы, и с приходом главы семейства все паззлы встали на свои места, хотя мне иногда до сих пор не верится, что не нужно больше продумывать действия и другие важные детали, касающиеся Эйдана, своими силами и держать это у себя в голове. Но потом я захожу на Манхэттен, вижу обновившуюся тему и знакомый ник, и понимаю, что все взаправду. За все минувшие годы игры бок о бок у меня остается все меньше и меньше громких слов и красноречивых поздравлений, кажется, что все самое сокровенное уже сказано и остается только восхищаться, как ты с каждым новым постом удивляешь меня чем-то новым, но, знаешь… Этот вот день – он особенный; для меня уж точно – я и правда чувствую себя хранительницей семейного очага, наблюдающей за своей дочерью и ее отцом в один из самых сокровенных и трогательных моментов. Я знаю, как важен для Мэдисон твой приход и я помню, как сильно она ждала тебя (да и ты, наверное, помнишь всю ту поднявшуюся шумиху;). Я вижу, как вы оба вкладываете душу в эту игру и из поста в пост бьете по эмоциям, будто бы по оголенным нервам, что душа начинает болеть, когда ты пропускаешь все то, что испытывают герои через себя. Я очень, очень рада быть частью этой главы в истории нашей семьи, пусть даже в роли стороннего наблюдателя. Надеюсь, что этот герой все-таки станет тебе родным и любимым, а мы с Мэдисон, которой я сейчас передаю микрофон, постараемся в этом помочь.    
(с) Алесса

Элин

Элизабет

Александр

Рэйчел

Бенджамин

Мария

Сколько она ждала этих слов? Как сильно хотела их, наконец, услышать? На что была готова ради того, чтобы занять в сердце этого мужчины не какое-то, а особое место? И стоило ли оно того?.. Пройдет время, и Алесса поймет, что все случилось именно в тот момент, когда она больше всего нуждалась в чуде, в поддержке и крепких объятиях, в чьем-то дыхании на своей шее, которое пусть и обжигало кожу, но близость – как губка, впитывала в себя боль, делила ее поровну на два любящих сердца. Бессмысленно было сопротивляться, сражаться дальше на пепелище былых обид и бередить старые раны – и без того хватало кровоподтеков на бледном исхудавшем теле, и без того многое было возложено к ногам никому ненужной победы.
«Взгляни на наши отражения – мы потратили половину жизни на то, чтобы что-то друг-другу доказать, а в сущности нам просто не хватало смелости, чтобы быть искренними, и за эту трусость была уплачена слишком дорогая цена, мы можем увидеть ее в залегших глубоко на нашем лице морщинах, в поблекших взглядах и поджатых судорожно губах. Мы похожи на двух подбитых егерями зверей, чувствующих приближение конца, но отчаянно продолжающих хвататься за возможность прожить еще немного.»
«...А в конце: «Не звони мне. Не надо.»» Алесса

Может быть, стоило задать самому себе и ей вопрос: отчего она относится к нему так, а не иначе, отчего находит удовольствие для себя в изучении на ощупь его лица или подобном не самом комфортном сидении на его коленях в машине. Флинна это несколько удивляло, а сказанная вслух финальная фраза фильма, подводящая ему итог, выглядела особенно ироничной. Не удержавшись от смешка над словом «друг», над которым он и так слишком часто про себя иронизировал, Хэйвуд наклонил голову, не отрывая затылка от подголовника сидения, и посмотрел на Джиневру. Здесь и сейчас она виделась ему на своём месте, в то время как в собственной семье явно были лишней. Лишней в своём доме, скорее всего, даже в своей жизни. Однако, в отличие от Хэйвуда, своего она просто ещё не нашла, а он не хотел лишать её такой возможности, подсовывая свой личный выбор. За других выбирать казалось легко, легко давать советы и чувствовать, что знаешь лучше в то время, когда в собственной жизни превратился больше в стороннего наблюдателя, чем в участника. Если Джин своего пока не нашла, то Флинн, упустив из рук всё, что имел, даже не пытался ничего искать. Может быть, стоило задать самому себе ещё один вопрос: отчего он относится к ней так, а не иначе. Видимо, не думая о своих желаниях очень долгое время, теперь Флинн хотел слишком многого разом.
«Sense and Sensibility» Флинн

…И мы снова Ксан и Тори. Юные, отчаянные, необремененные обязательствами. Свободные. Тебе 17, мне 22. Мы в полумраке какого-то клуба или подворотни? А может, в нашей старенькой квартирке вновь отключили свет за неуплату? Неважно. Мы не скрываем своих чувств, где бы ни находились. Прохожие неодобрительно косятся на нас. «Вы только взгляните на этих двоих. Когда они последний раз ели? Эта девочка выглядит слишком вызывающе. Ей есть 18?» А мы лишь смеемся в ответ. Нам нет дела до их правил, до их серьезного взрослого мира, в котором всем заправляют деньги. Нам кажется, что мы обладаем тайным пониманием жизни. Нам кажется, что, следуя за своей мечтой, рано или поздно мы достигнем вершины мира. Нам кажется, что так будет продолжаться всегда.
Для нас не существует завтра, и мы не помним, что было вчера. Есть только ты и я, сейчас, в эту самую минуту. Держа в своей руке твою руку, я будто прикасаюсь к вечности.
Как мы могли расстаться? Как я мог потерять тебя? Ведь я ощущал себя живым только рядом с тобой. Дышал полной грудью, смеялся искренне, любил. Кто-то скажет, что на расставании жизнь не заканчивается. Кто-то скажет, что время лечит. Черта с два! Я тебя не забыл. 
«Did You Search For Me?» Александр

Только не закрывать глаза.
Не закрывать глаза.
Веки словно налились свинцом.
Она не знала, сколько времени прошло с тех пор, как она оказалась на полу. Сколько хныкала, в отчаянии отвратительно кривя красивое лицо. У нее не хватало сил крикнуть или позвать на помощь - вместо крика получался хрип, от усилия тело сильнее схватывала судорога. Она снова хныкала, захлебываясь, и впервые за много лет, беззвучно кряхтя, звала маму. Со всех сторон к Шайлин подступала пульсирующая тьма. Она пробирались под кожу, сдавливала сухую глотку, стискивали по рукам и ногам, вызывая судороги. Изо рта что-то текло. Никакого света в конце тоннеля и зазывающих в свои котлы чертей, никаких мгновенной киноленты о прожитой жизни. Просто тьма и промозглый озноб, пробирающий до костей. Только медленная, с каждым мгновением все более медленная, пульсация. Только безбрежная чернота где-то на острие отчаяния и полного умиротворения. Только попытки снова открыть глаза и увидеть сраную белую штукатурку потолка. Только очень отдаленный, словно жужжание комара на расстоянии двух метров, мужской крик о помощи.
«Отель Mandarin Oriental» Джонатан/Шайлин

Вряд ли меня бы остановили замки и задвижки..
Не слишком похоже на мысль здравого человека, но я не из их числа. Комната встретит шумом воды в ванной. Может это очередная провокация? И сейчас Маргарет ждет с улыбкой под разбивающимися о ее обнаженную кожу струями воды, зная, что мне никогда не побороть подобное искушение - направиться следом, где бы она не была? Присоединиться, чтобы до рассвета находить причины не спать..
Предположение одновременно и влекомое, и вызывающее ярость, неужели я настолько предсказуем и читаем в ее глазах? Кем она себя возомнила?..
Маргарет рассматривает собственные запястья, пока вода из крана омывает ее ладони. Слишком долго неподвижно, чтобы счесть это мытьем рук. Слишком погруженно в собственные мысли, чтобы заметить мое присутствие. Прислонившись к косяку двери, спрошу только одно:
- Почему ты не отвечала на звонки?
Ответ окажется слишком неожиданным, чтобы не растерять весь напор собственных притязаний.
«refill my heart with your pure emotions» Дамиан

Ветром с берега моря доносились голоса, а я, ускорив шаг, бегу вглубь, в сторону небольшого строения – домика для бассейна. К моему счастью дверь не заперта. Здесь среди старых лодок, мячей и шлангов у самого окна стоял небольшой диван, в соседней комнате находилась душевая кабина. Я поворачиваю кран, прикрываю глаза, опустившись на прохладный, кафельный пол. Ледяные струи воды каплями отскакивают от напряженного тела, смывая налёт размытого счастья, очищая поры от набившегося обмана, избавляя от пронизывающий взгляда, расслабляя, позволяя ни о чем не думать хоть несколько минут, пока новая волна эмоционального урагана, заполненного водоворотом мыслей о Каррере не закружит меня вновь.
Он стал моей свободой.
Он стал моей зависимостью.
Он стал моим опустошением.
Он был всего лишь выдумкой, опьяненного воображения.
Стремительная связь встретила свой скоропостижный конец. 
«refill my heart with your pure emotions» Маргарет

С закрытыми глазами

Лучшая игра недели

Когда-то в нем было много веры. Он верил, что сможет вытащить мать из лап отца. Работая на правительство, верил, что сможет запрятать уголовников за решетку и стать честным человеком, но в итоге преступником стал сам. Верил в спасение своего брака. Верил в то, во что не следовало верить. Верил, что встреча с его Марией не была просто так. Верил в любовь. Верил, что после черной полосы всегда наступает белая и что боль не может быть вечной. Пока не очнулся в кромешной тьме. Сам стал этой тьмой. Стал болью. И вера поблекла с каждым мимо проходящим днем. Бен стоял на перекрестке четырех дорог, смотря вослед своему прошлому. Вместе с ним ушла и большая часть веры. Он перестал ждать белой полосы. Ушла любовь. Жизнь ушла другой дорогой. На последней тропе постепенно исчезал облик Марии.
Осталось существование от одной ночи до другой. Как в заезженной пластинке все повторялось и ничего не менялось. Он пустил жизнь на самотек. Хватался за иллюзии. Обжигался. Опять возвращался во тьму. Больше не верил в то, что нельзя ощупать руками и почувствовать рядом. Сейчас рядом была только Мария. Поэтому Бен верил в нее. Он должен был во что-то верить, чтобы двигаться дальше изо дня в день.
Бенджамин

За стеной слышался звон посуды. Громко работал телевизор, напоминая, что они не одни в квартире. Однако Марию не оставляла нереальность звуков. Дверь спальни разделяла два мира.  Где-то, по ту сторону, друзья готовили ужин и следил за баскетбольным матчем. Постепенно шум отдалялся. Терялся в густом тумане подступающего вечера. К закату город начинал звучать как-то по-особенному. Но и это не важно. Бетанкур не суждено вернуться к людям. Они остались вдвоем с монстром на островке.  Маленький клочок суши оторвался от материка . Дрейфовал вместе с льдинами, скрывая пассажиров от посторонних глаз. Они никогда не пристанут к берегу.  Жизнь выбила твердую почву из-под ног, оставляя талый лед и грязь. Сегодня Ри рада и этому. Здесь спокойней и безопасней. Рядом с Арчером ее не достанут другие порождения тьмы. Выслушивание лживых речей – мизерная плата за безопасность.
Красивые слова. Столько пылких признаний она никогда не слышала из уст монстра. Он повышал ставки, признаваясь в  слабостях. С чего такая «откровенность»?  Нежности-приятности обычно ложатся бальзамом на душу. Не в варианте палача и жертвы. Слова больно кололись, соприкасаясь с незаживающими ранами на сердце.
Мария

Выживут только любовники.

Обманчивая интимность происходящего была подкупающе-естественной. Похоже, странная лёгкость, которую Энджел ощущал в присутствие этого, незнакомого пока, хищника, была взаимной. Он обернулся назад в тот момент, когда Эрл раздевался, - потому что именно этот момент он избрал, чтобы снова начать говорить, - но Энджел не отвёл взгляда, заинтересованного и пытливого, скользя им, как мягкой невидимой кистью, по открывшимся рисункам, выведенным цветными чернилами по коже, по изящной лепке мышц, плотно свитых гибкими пластами вокруг невидимых костей, составляющих плотный каркас крепких подвижных рук и груди, плеч, более развитых, чем у него самого, однако всё ещё по-юношески изящных. Этому человеку не могло быть больше двадцати пяти, решил он про себя с изрядной долей уверенности, хотя лицо Эрла и, в особенности, его взгляд убеждали в обратном, но тело не могло лгать.
Тело всегда было более честным, чем всё, находящееся выше шеи, в этом Энджел убеждался не раз. Привалившись обнажённой спиной к косяку кухонной двери, ощущая прохладную влагу тяжёлых волос, растекшихся по коже, он слушал собеседника со снисходительной улыбкой, означавшей рассеянное и вынужденное внимание.
Энджел

Рокфеллер.
Он – кусок мяса, визжащий, в непонятных пятнах, слизи и крови. Его шлёпают по жопе, заворачивают в простынку и суют непонятной бабе в руки, а та смотрит на него как баран на новые ворота, лыбится чему-то, радуется, сука. Она говорит, что назовёт его Рокфеллер, но очень быстро он превращается в просто Рокки. Или Рокс. Ему стыдно говорить своё имя другим, потому что оно его унижает, делает жалкой попыткой матери создать из ничего мечту, а так не бывает. Рокки из говнорайона никогда станет Рокфеллером из Нью-Йорка. Поэтому для дворовых он был просто Роком, для тесной компании Роксом, а для других – Максом, Эрлом, Сетом… и многими другими. Мун воровал личности, забирая чужие имена себе, и только Сара рядом всегда оставалась Сарой, ведь её как ни назови – она всегда будет собой. Поэтому он остро следит за реакцией рыжего на его имя, он скалится зло, когда видит улыбку на пухлых губах, которые было бы красиво растянуть на члене… или разбить, чтобы смыть усмешку.
- У твоих предков тоже были охуеть какие надежды на твоё будущее, рыжий? – с трудом выдавливает он, потому что хочется зарычать, вдавить противника мордой в стол, заставить исчезнуть это ухмылку.
Рокки

.я прошу тебя, просто будь

Я была такой же, как сотни, нет, тысячи приезжих девушек, которые мечтают начать новую жизнь. Правда, в отличии от них, я решилась поступить в медицинский вуз, не представляя всего того, что меня может там ждать. Я рискнула, и я не прогадала, ведь теперь я занимаюсь тем, что действительно мне по душе. Пусть я вижу порой страшные вещи, вижу смерть и много боли и страдания в глазах больных и их близких, я все равно понимаю, что мео место -быть рядом с ними и помогать тем, чем я могу. Я рискнула когда-то влезть в опасное дело из-за своего обостренного чувства справедливости и после даже попала в тюрьму, но, родной, разве эта дорога не лучшая из тех, какую я могла выбрать, ведь она привела меня к тебе. В конечном итоге, риск стал нашей жизнью, но, доверившись ему, теперь мы можем думать о будущем, представляя, как поведем наших сыновей в первый раз в школу. Определенно, я уверенна в одном, все случившееся - не просто совпадение, а целенаправленная дорога, ведущая к тому счастью, которое мы заслужили. Пусть это пережили мы, родной. Пусть. Зато наши дети не будут знать ни страха, ни горя, ни боли в той степени, с которой успели за всю жизнь столкнуться мы с тобой.
Рене

Я понимаю, что вся моя жизнь могла бы сложиться иначе, если бы в своем прошлом, я уступил бы отцу и ушел бы служить. Отдавая долг стране и защищая людей, которые продолжали бы жить своей спокойной и размеренной жизнью. Все сложилось бы иначе, если бы я не плюнул на волю отца, стараясь не думать постоянно о том, что в его глазах я настоящий трус. Пойти по простому пути. По протоптанной тропе и знать, что тобой гордятся. Это так просто. Может, от этого я временами так и ненавижу брата? За то, что он не способен на сопротивление. На собственный выбор, продолжая жить так, как будто наш с ним отец до сих пор жив и управляет им. Может, я ненавижу его от того, что завидую? Всей простоте его жизни. Принятых решений. Той правды, с которой он живет. А я же до сих пор продолжаю помнить один из последних разговоров с отцом, где он говорил о том, что лишь с рождением собственных сыновей, которые меня разочаруют, я помню все его мотивы. Пойму ли? Я помню, что ответил ему, что дети не могут разочаровать за собственный выбор. За желание чего-то добиться своими силами. За потребность быть самостоятельными. Помню, что ответил ему, что если бы он так меня не отталкивал, то я не раз бы пришел к нему за помощью.
Леннарт

Тебе половина и мне половина

- Прости, я не знала, - это всё, что могла выдохнуть Джордан там, в бассейне. Нахлынувшие эмоции помешали ей развить тему дальше, да и не была она уверена, что это хорошая идея. Рэйчел была права - бассейн не самое подходящее место для откровенных признаний и серьёзных разговоров. Последние обычно же ведутся далеко за полночь в полной темноте или при свете ночника, в интимной обстановке при условии полнейшего доверия и раскрытия уголков души. В бассейне же принято веселиться, смеяться, плескаться, брызгаться - и всё равно, что зал увешан табличками “не брызгаться” - или, на худой конец, усердно работать над укреплением мышц. Справедливости ради нужно отметить, что и это всё они успели претворить в жизнь, прежде чем разговор случайно коснулся, судя по всему, болезненной для обеих темы родителей.
Не в силах бороться с собой и не готовая пока выворачивать свою душу наизнанку, Джордан сбежала. Трусливо поджав хвост. Просто сбежала. Ей было ужасно стыдно за проявление слабости, однако там, стоя в одиночестве под струями горячей воды, девочка чувствовала себя гораздо спокойнее. Она испытывала болезненный дискомфорт, когда кто-то пытался “раздеть” её, словно лук, заглянуть под многослойную кожуру.
Джордан

- Что-нибудь на твой выбор, - улыбнулась, - можно даже блюдо дня или какую-нибудь кашу.
Повар в этом небольшом кафетерии родом из Южной Кореи, и, как открыла для себя Рэйчел, он знал толк в хорошей каше, вроде овсянки с морским ушком, например. Помимо стандартных для среднестатистических американцев вещей (картошка-фри, салаты, гамбургеры – несколько другие, чем в макдональдс), продавал также разнообразные блюда из гречневой лапши и риса, постоянно радуя своих покупателей какими-нибудь «предложениями дня». Сегодня таким «предложением» стала тыква в молочном соусе, и первая партия уже заманивала посетителей необычайно аппетитным запахом.
- Добро пожаловать, что вам предложить? – чуть нависая над витриной, кореец приветствовал своих первых гостей сегодня, однако по смыслу высказывания можно, скорее, догадаться по контексту: у мужчины был поистине чудовищный акцент. Так что какое-то время до появления Рэйчел можно было поразвлекаться трудностями понимания.
Рэйчел же для начала оделась и тщательно высушила волосы, потом собрала и упаковала влажные полотенца и купальники, не только свои, но и детей.
Рэйчел

| Миссия не выполнима - вспомнить всё |

Ноэл пытался дозваться до неё, испуганно оглядываясь по сторонам, будто прикидывая, что будет делать, если у учителей случится приступ любопытства и желания проверить делишки своих подопечных. Хорошо, что вероятность подобного чуда была равна нулю целых нулю десятых процентов. Пощелкал пальцами перед глазами – никакого эффекта, девушка будто в транс впала, не реагируя на внешние раздражители и пытаясь отгородиться от окружающего мира закрыванием глаз да клеткой из рук и колен, заключающих в кокон.
На тумбочке стоял стакан. Взгляд парня замер на нем, а все случившееся в дальнейшем было делом техники. Захват, отступление, повернутый кран, возвращение и холодный душ на голову Юки. Отрезвляющий метод приведения в чувство. Проверенный временем и всегда действенный.
- Твою мать! Ты что себе позволяешь?
Сальваторэ хмурилась, разлепив мокрые ресницы, и не могла понять, рада ли тому факту, что долгожданные воспоминания отступают, больше не прячась, оставляя на языке горечь отвращения и ужаса. Мало приятного знать, откуда на шее появляются синяки. Тело начала бить дрожь. Судорожно вздрагивая, Юка, выпрямившись, сверлила взглядом Ноэла, разом растерявшего свою храбрость. 
Эл

Криво усмехнувшись собственным мыслям и определениям, Юка быстро перемещалась к двери, чтобы не дать Ноэлу ускользнуть одному:
- Пойдем, поищем. Отчего нет-то? Но сначала я потрясу тебя, вдруг и ходить далеко не придется, а? Ты не против?
Милая улыбка осветила её лицо, показывая, какая она очаровательная и хорошая, просто лапочка. Убийственная лапочка – в глазах горел темный огонек, но его можно было списать на любопытство. Однако это был не он, это было желание вернуть свою любимую вещь, одну из немногих, которой она дорожила... Юка простила бы отнятие любого предмета, кроме собственного оружия или подарка от отца, матери и Эндрю. Это были единственные подарки, что ценились ею на вес чужой жизни. И Ноэл не мог этого не знать, что сам и подтвердил, начав плести словесные сети и увлекшись как всегда:
- Вот смотри.
"И понеслась душа в рай... Началось..." Как не любила эту фразу Юка, кто бы мог знать. Ей тут же захотелось достать пилочку и начать подтачивать ногти. Одно она знала точно, что время тянуть можно было бесконечно этой фразой и последующими "объяснениями".
- Ты прекрасно знаешь о том, что со мной сделаешь, так? И я это прекрасно знаю... 
Эл

Джонатан
посмотреть

Адам
посмотреть

Амелия
посмотреть

Адам
посмотреть

Амелия
посмотреть

Джонатан
посмотреть

Имя персонажа: Kyle Shane Sherwood [Кайл Шейн Шервуд];
Возраст: 30 лет.
Внешность: Douglas Smith.
Род деятельности: творческая личность, хули. Разочарование нашего батюшки-бизнесмена. Джаз-музыкант, наркоман и неудачник, который давно понял, что ему некуда больше расти. «Тупаясука», - как мнение Рокки Муна о собственном старшем брате.

Описание персонажа
Отношения с персонажем:
Если к нашему папаше я равнодушен, потому что понимаю –жить с моей маманей было бы невозможно, к тому же он был женат, тебе было чуть больше года, когда он обрюхатил мою маман… папаша исчез, а я остался.
Мы незнакомы с тобой или знакомы шапочно – я знаю, что ты есть, но не знаю ровным счётом ничего. Мне не нужна семья, потому что ты – проблема. Имея все возможности, чтобы стать влиятельным и крутым, ты ими не воспользовался, ты безвольное говно на палочке, лузер, хуйло, которое недостойно того, что имеет.
Скорее всего, наши отношения вряд ли будут на должном уровне, потому что сближаться в нашем возрасте – дохлый номер, у нас разные жизни, мы сами разные. Но ты можешь попасть впросак, получить от жизни пизды, и тогда мы сможем договориться.
Мы встретимся в первый раз в тот момент, когда ты будешь отчаянно искать дозу. И каждый раз ты будешь приходить ко мне, отчаянный, обещающий, что всё закончится, но не сдерживающий обещаний. Жалкий.
Я никогда не мечтал о семье, потому что это – проблемы. Это ответственность, с которой так трудно справиться.  Тем не менее ты можешь попытаться найти у меня понимание и, может быть, мы даже подружимся.
Описание персонажа:
Слабаки и рохля – таким я вижу тебя при нашей первой встрече. Очаровательный музыкант и улыбака – таким тебя видят бабёнки из тех тупых пабов и баров, где ты ошиваешься. Разочарование и мудофель – таким тебя видит отец. А сестра зовёт тебя «чмошечка моя» и «пубертат на ножках», но при этом подкидывает баблишка. Она младше тебя на три года, но такое ощущение, что в семье именно ты – малявка. У тебя есть отец – банкир, крутой чувак. Твоя мать умерла десять лет назад, но ничего криминального – рак, который сожрал её буквально за полгода.
Ты тогда учился в колледже на экономическом факультете, смело смотрел в будущее, верил в лучшее.
Ты всегда был очень впечатлительным, добродушным, смотрел вокруг огромными добрыми глазами, считал всех людей – ангелами во плоти. Тем сильнее по тебе ударила смерть матери и откровения отца о его разгульном образе жизни.
Ты едва доучился, но после колледжа работать никуда не пошёл. Некоторое время жил на средства отца и наследство от матери,  но деньги не вечны. Со временем ты всё больше погружался во мрак, не зная, что делать со своей жизнью. К моменту нашей встречи ты живёшь то тут, то там, не общаешься со семьёй, крепко сидишь на игле и любишь музыку. Не исключаю, что у тебя есть проблемы с законом, но отец тебя отмазывает, потому что ты всё-таки его сын, правда?

Ваш пост

Личные требования к игроку
Ты не повязан сугубо на мне. Развивай Кайла, постарайся вытащить его из того дерьма, в котором он погряз. Ты можешь быть хоть пидором, как я, хоть кактусоёбом, хоть зоофилом – меня не колышет. Твои посты могут быть как среднего размера, так и огромные, это меня тоже не особо волнует. Будь грамотен – это важно, потому что читать «а я пашол папить вады» меня ваще никак не вставляет. Чо ещё… свяжись со мной до написания анкеты, ок?

Связь с вами
ЛС и гостевая

- Я и так знаю, что он чувствует и чего желает! – в какой-то момент всплеск эмоций достиг такого накала, что Лианна готова была бросить трубку. Всё бросить, включая себя вместе с ней. Неужели он говорит ей, что она бесчувственная? Неужели он сейчас упрекает ее в том, что она неспособна считаться с желаниями кого-то другого? Зачем так явно намекает на то, что свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого? Да они же проходили это на обсуждении занятий по толерантности… 
Эту фразу Лианна не до конца понимала еще каких-то 6-9 месяцев тому назад. Может, действительно пришла пора понять, что не всегда мы получаем именно то, что мы хотим… Тем более, что, если разобраться, Ванесса же неплохая. Она хорошо к девочке относится, еще лучше готовит. Лианне нравится Маркус… С ним они вообще словно в одной лодке, потому что почти всё внимание, едва родившись, перетянула на себя, конечно, Джессика. 
И взрослые словно ослепли, оставив двух «осиротевших» детей в одиночестве, потому что всё, что делал вновь появившийся младенец, стало вдруг таким важным для них… Куда важнее, чем старшие дети. Лианна чувствовала это. Ощущала на уровне подсознания. Видела своими глазами. Слышала своими ушами. И если Маркус был еще слишком мал, чтобы что-то сказать, Лианна далеко не всегда стеснялась в выражениях. 
Она уже упрекнула своих приемных родителей, что они любят Джессику больше неё. И это после всего, что довелось пережить. В особенности пережить ей и Алексу! Между ней с крестным есть связь, должна быть связь, тонкая, как леска, и прочная, как сталь. Так почему этого никто не видит? Почему он повсюду следует за Несс, словно на поводке? Почему и в какой момент перестал интересоваться жизнью дочери своего покойного друга? Когда вообще это началось? 

читать продолжение: «Береги сердце в толпе метро кольцевой.»

Милая Лианна, я всегда знал, что ты – особенная. Во-первых, не так просто играть столь юным персонажем, во-вторых, играть так долго, чтобы он вырос у тебя «на руках». Лианна невероятно мила и самобытна, и читая твои посты за неё, я каждый раз удивляюсь, как в таком маленьком человечке может быть столько разумного и неразумного одновременно. Я поздравляю тебя с постом недели, потому что ты, малышка, его заслужила. И хотя я так долго пишу тебе ответы, я рад, что я стал частью твоей увлекательной и сложной истории, в которой так много невероятных для ребёнка страстей. Я надеюсь, что мы с тобой обязательно сыграем ещё, потому что я чувствую: мы сказали друг другу ещё не всё, нам есть, чем научиться друг у друга. Я хочу сказать тебе спасибо за понимание, смирение и пожелать оставаться такой же чудесной маленькой,
но храброй девчонкой. Мне безмерно интересно, что с тобой будет дальше.   
(с) Элиас
Лучший пост? Солнце мое (подопечное) ты же знаешь, что я за тебя очень рад, правда?) Поздравляю!) Ты молодец, игры с тобой буквально пролетают легко и на одном дыхании, и здорово, что ты умеешь вот так просто проживать игры. Я очень рад, что мы с тобой снова начали играть после долгих обсуждений и что ты влилась в жизнь манха, после всех долгих отсутствий.
Желаю, продолжать быть лучшей и чаще мелькать в шапке острова! В свою очередь звездный папа всегда готов подставить плечо, протянуть руку и дать волшебного пенделя для более уверенных шагов вперед!   
(с) Дитрих
Знакомство наше началось еще задолго до рождения непосредственно Рика. И на тот момент я даже представить не мог, что мы так хорошо и надолго сыграемся. Говорить красиво я не обучен, но все равно - Лиана, солнце, я хочу сказать огромное спасибо. Спасибо тебе за твоих персонажей, за то, что поддерживаешь мои, порой, безумные идеи и за то, что терпишь мои непесцы. Отдельное спасибо за твоих чудесных девочек, которые не только на удивление просто поладили с моими мальчиками, но и вдохновляют их на подвиги^^ Я очень рад, что ты появилась в моей жизни. И как партнер по играм, и как человек    
(с) Рик

Летиция

Джиневра

Джастин

Донован

Кэрри

Анастасия

Когда она слышит голос, то сначала не верит. Отмахивается от него, как от назойливой букашки, старается заснуть, даже засовывает голову под подушку. Но это не помогает, и тогда Джулия идет искать.
Голос раздается из небольшой щели в стене – Джулия готова поклясться, что раньше ее не было. Впрочем, раньше – это день назад, ведь то, что было раньше, Джулия не помнит.
- Я не Шарлотта, - качает она головой на вопрос девушки с черными волосами, - я совсем не Шарлотта.
Глаза у девушки в соседней комнате лучатся от непролитых слез. Слезинки, будто бриллианты, будто бриллианты, вбирают в себя свет, который только можно найти в затхлой комнатушке, вызывают острое чувство сочувствия, но увы. Джулии нечем помочь хозяйке этих глаз.
- Отсюда нет выхода, - рвано бросает Джулия, потом смягчается, - и, наверное, для тебя даже лучше, что ты не помнишь, кто ты такая. Поверь, так здесь проще выжить.
Она делает шаг к выдолбленному отверстию и осторожно засовывает туда руку, тянется тонкими пальцами к девушке за стеной.
«Neverwhere» Анна/Джулия

Тусклый красный свет, тишина. Еле слышные звуки откуда-то издалека, словно там двигают коробки, шуршащие по полу. Марта высунулась в коридор почти наполовину и тихо позвала:
- Эй!.. – и потом, осмелев, ведь в коридоре никого не было видно, добавила громче: - Кто-нибудь здесь есть?..
На ее беду – ее услышали.
Эти твари могли быть удивительно быстрыми, когда хотели. Куда делись те неторопливые и шаркающие шаги? Они могли бежать, быстро и страшно, нечеловеческими шагами, сопровождая это все еле слышными, но оттого еще более устрашающими звуками. Марта захлопнула дверь, провернула замок и успела придвинуть к двери тумбочку, прежде чем в нее ударили снаружи.
Она стояла у противоположной двери, со скальпелем в руках и ждала, но спустя час энтузиазм за дверью угас. Шаркающие шаги; видимо, твари плюнули на нее и ушли. Или забыли о том, чего вообще толпятся у этой двери. Марта была океанографом и изучала совсем не это – ей неоткуда было знать, что движет теми, кто прежде был ее коллегами.
Кажется, она видела научного руководителя прежде, чем захлопнула эту дверь?..
«Z» Рауль/Марта

Люди говорят, что все будет лучше, чем было вчера. Люди верят в то, что все закончится хорошо. Люди вынуждают себя верить в лучшее и стараются не обращать внимания на то, что плохого есть вокруг них. И возможно самообман не настолько плохая штука. Но что делать человеку в тот момент, когда всего вокруг становится так много, что уже ни можешь не замечать насколько все плохо? И было ли плохо на столько, что можно было смело говорить - вот он самый ужасный момент в моей жизни? Чаще всего люди теряются в этих ощущениях. И у них есть два пути - идти вперед или же замкнутся в себе, отдаляясь от других, только чтобы больше не чувствовать эту боль. Но ведь жизнь никогда не дает нам испытаний больших, нежели мы можем вынести, и если человек сдается, то только потому, что не пытался. Но сколько можно пытаться? Порой одна и та же ситуация повторяется снова и снова, как будто тебя заставляют искать новый, лучший выбор. Но ты либо его не видишь, либо не видит кто-то другой.
Они были братьями, продолжением друг друга. Но случилось так, что им пришлось расстаться в силу своих предпочтений. Одного ждала медицина - другого смерть и убийства. Но было в этом одно общее - возможность в будущем работать вместе, которой один не мог не воспользоваться, а другой просто не стал прогонять, хоть и делал вид, что ему это не нравится. 
«Смерть – избавление, не наказание.» Аллан

Затрещало раскатисто, прокатываясь по небу, пропуская звуковую волну через всё то, что оставалось на земле, не успев спрятаться. Джин продолжала улыбаться, радуясь этому буйству стихии, которое никогда не увидишь в родом Нью-Йорке, где даже ливень давно цивилизован и замкнут в рамки бетона и пластика. Вот она, иллюстрация настоящей, неконтролируемой свободы, бескрайней, неудержимой. Вспышки молний, густой запах свежести, ветер, кидающий в лицо тёплые капли, уже успевшие намочить одежду, - всё это наполняло Джин восторгом, описать который ей не хватило бы слов, но хватило бы краски, чтобы нарисовать, выплеснуть это сквозь привычные движения кисти. Так долго она искала это ощущение, а оно пришло к ней само, проникая под кожу, вливаясь в кровь. И это меняло её, делало свободнее, раскованнее, увереннее, стирая, пусть и ненадолго, всё что было до и будет после. Подменяло ту маленькую, бойкую и любознательную, но неуверенную в себе девочку, привыкшую к разочарованиям, впитавшую каждое из них, смирившуюся, но не склонившуюся, ставя на её место женщину, чувствующую свою внутреннюю силу, ощущающую её в каждом движении. Как будто внутри вдруг появился и забил родник, открывающий Джин новые возможности, помогающий увидеть и осознать больше, принять больше, чтобы потом отдать.
«Sorry, I need time» Джиневра

Выйдя за дверь, Бен знал, что поступает правильно. Еще никогда его разум не был так трезв и рассудителен, как сейчас. Он не сходил с ума, пока лифт медленно полз на первый этаж и с противным скрипом разъезжалась дверь. Он не сходил с ума, когда застрял в пробке посреди дороги и приходилось слушать надоедливый голос из радио и вдыхать наполнившийся смогом воздух. Он не сходил с ума даже когда подъезжал к месту встречи. Он знал, что рядом с друзьями его Мария в безопасности. Это то, что всегда волновало Бена. Он не мог быть спокоен, не зная, где она, с кем и что поджидает за следующем углом. Сегодня он был спокоен. Больше, чем когда-либо. Спокойствие отражалось в его почерневших глазах. Он смотрел на себя сквозь зеркало заднего вида и не узнавал того мужчину, кем был. Еще не было время сходить с ума.
Выйдя за дверь, Бен знал, что поступает правильно. Еще никогда его разум не был так трезв и рассудителен, как сейчас. Он не сходил с ума, пока лифт медленно полз на первый этаж и с противным скрипом разъезжалась дверь. Он не сходил с ума, когда застрял в пробке посреди дороги и приходилось слушать надоедливый голос из радио и вдыхать наполнившийся смогом воздух. Он не сходил с ума даже когда подъезжал к месту встречи. 
«С закрытыми глазами» Бенджамин

- Ты думаешь, я тебя не узнал? Признаюсь, не сразу, но когда ты имела неосторожность облизать…  - он наклонился к ней так близко, что она чувствовала исходящий от него запах съеденной шоколадной булки, - Свои губы, точь в точь как тогда, когда ты перебила ставку на картину, которая должна была стать моей, я все вспомнил, Эмма, все, - рычал Александр, и все сильнее сжимал волосы в своем кулаке, так, что у Денаро от этого выбило слезы.
- Что-то.. долго.. ты.. меня вспоминал… - пытаясь вырваться и замахиваясь свободной рукой, цедила сквозь зубы женщина; она догадывалась, что это не настоящее его имя, но точно знала, что он ей не знаком, в отличие от картины, о которой Хецог говорил. «Алжирские женщины» Пикассо. Флоренция. 2010 год.
- Я растягивал удовольствие, - гоготнул Александр, и это сыграло с ним злую шутку – отвлекшись, он пропустил удар Эммы, угодивший ему прямо в нос. Послышался характерный хруст выходящего из своего нормального положения хряща, а затем – протяжный вой. Это помогло Денаро сбросить с себя мужское тело – Херцог, закрывая одной рукой лицо, а второй – беспомощно хватаясь за воздух, упал спиной на кофейный стол и скатился с него на пол. Эммануэль перебралась через спинку дивана, но споткнулась, неуклюже растягиваясь неподалеку от Александра.
«La migliore offerta» Эммануэль

Самый страшный монстр - это человек...

Лучшая игра недели

Снова оказаться в пути, двигаться к поставленной цели оказалось весьма приятно. По крайней мере Дитриху было спокойнее вне четырех стен, привычнее что ли.  По крайней мер, была возможность спрятаться, а не загоняться в угол.  Рюкзак привычным весом давил на плечи, под ногами хлюпала грязь. Завести отсыревший автомобиль оказалось невозможно, да и бесполезно в любом случае – следы от когтей на бочине в районе бензобака красноречиво говорили о том, что дальнейший путь они продолжат пешком. Вольф размышлял о возможных вариантах проникновения в лабораторию, ведь Роско обязательно спросит о том, как он собирается добраться до реактора, в принципе, вариант был один – вентиляция.  Нужно только добраться до поста, любого из четырех, и найти там карты и планы строения. Военный, что спасался с ними, рассказал, где можно их найти.
Несколько непривычно было идти в компании, но, с другой стороны – больше тех, кто способен увидеть притаившуюся опасность. Из мыслей его вытащил мальчишка, тот самый, что свалился в коробки, как снег на голову и протестовал по поводу использования оружия.
Дитрих

Обкатав слово на языке, девушка вздохнула и покачала головой, прекрасно понимая, что Мари оно не понравится, хотя против фактов не попрешь. Как еще можно было назвать столь явное отклонение от нормы, как наличие крыльев и клыков? "А огромная физическая сила?" – поморщившись, поднялась с пола и стала искать хоть какие-нибудь консервы. Не верилось, что владелец столь отдаленно расположенного дома не позаботился о продуктах долгого хранения. Им бы сгодились любые консервы. Хоть какие-нибудь, даже просроченные. Выбирать не приходилось. Давно.
- Чтоб тебя, - со вздохом отбросив расползшуюся в руке коробку с кашей-малой, когда-то бывшей крупой, Милла вздрогнула. Доносившийся внезапно из комнаты шум каждый раз заставлял нервничать, хотя быстро выяснилось, что их гостья и Мари просто облюбовали окно как место парадного входа, отказываясь использовать для этого входную дверь и приличествующий такому моменту стук.Отлучившись сначала на час и вернувшись по уши в грязи, подросток больше не уходила надолго – верно учуяла ее беспокойство и занималась сортировкой хлама.
Элин/Милла

Для кого-то ночь, может, и прошла спокойно, но для Скайлар она оказалась весьма утомительной. Девушка никак не могла определиться со своим отношением к новоприбывшим и уж точно незваным гостям. Она им не доверяла и немного боялась. И хотя в последнем не было ничего постыдного, девушка надеялась, что её спутники об этом не прознают. Особенно её беспокоила Октавия. Скай была на двести процентов уверена, что та только и выжидает подходящего момента, чтобы утолить жажду плоти, что стоит лишь закрыть глаза на мгновение, как она тут же вцепится клыками в горло, пережимая его острыми когтями и раздирая зубами. Поэтому Беннет бодрствовала довольно долго после того, как все уснули. Она таращилась в темноту, пока Октавия снова не попыталась её раздразнить, издеваясь над излишней подозрительностью. Тогда Скай и поняла, что мучается не зря. Она понимала, что на утро ей понадобятся все силы и бодрость духа, потому как неизвестно какие препятствия могут возникнуть на их пути, но страх за свою жизнь был сильнее.
Джордан/Скайлар

Катя не вмешивалась в разговор и рассказ Дитриха. Какую-то часть истории она слышала в оригинале от самого мужчины, какую-то часть перевирали, украшали эффектами (в зависимости от ситуации и желаемого впечатления) в ее боевой группе еще тогда, давно, после первой волны.
- Как думаешь, люди, которые хоть на сотую долю могли бы предположить, что случится что-то подобное, стали бы экспериментировать сами на себе? - спросил Вольф.
Катя перевела свои желтые глаза на Роско, молча ожидая ответа на этот ... в принципе риторический вопрос.
- А кто предполагал подобное? У кого была настолько изощренная фантазия, которая могла такое предположить? - думала девушка, и снова перевела глаза на Вольфа. - Даже ты сам, наверное, не мог предположить такое.
Дальнейшее Катя слушала, вспоминая и невольно прокручивая в памяти моменты, о которых знала лично, но со своей - живой и подопытной - стороны.
Екатерина

мне в хайбол безо льда

Первые аккорды заставили буквально заорать от радости, ведь начало концерта по традиции задержали минут на сорок и за это время я успела разглядеть всех своих соседей, а мне оттоптали все ноги. Но это ерунда. После полутора часового концерта я не чувствовала ног, мой голос был сорван и, как позже выяснилось, на моем теле осталось пару признаков того, что концерт прошёл удачно - синяки на руках и рёбрах. Музыка меня буквально вштырила, в крови кипел адреналин похлеще, чем от ЛСД, а сердце ещё долго потом приходило в себя. Я совсем не могла успокоиться, знаете это ощущение после концерта, когда ты чуть ли не плачешь из-за того, что он закончился, и одновременно адреналин даёт дикий заряд энергии, который очень не хочется отпускать. Мое сознание пронзила мысль о том, что стоит попытать удачу, прорваться через охрану и добыть-таки автограф одного из участников группы. Пока вся толпа ломилась в дверь, пытаясь как можно быстрее вырваться из душного зала, я ринулась куда-то, где по моему мнению мнению находились гримерки. Я миновала толпу фанаток школьного возраста, про себя отметив, что в их возрасте я бы уже прорывалась через охрану, а не стояла в сторонке.
Керри

После радио нам устроили развлекательную программу – накормили в китайском ресторане (Эйвери очень хотелось, а если такое случалось, то никто не решался с ней спорить), провели экспресс-экскурсию по городу, ведь времени на большее, как и всегда, не было. Мы уже давно разучились этому удивляться и всегда готовы увидеть только дорогу из аэропорта до отеля и из отеля до площадки. В Сан-Франциско, можно сказать, крупно повезло. Хотя Майки все равно подбивал Эйвери сразу после концерта сбежать гулять по городу ночь напролет, вместе с ними на поиски приключений уже собиралась та половина работников, что помоложе, и не так давно трудится на этом поприще. Мы со Стивом тактично отвергли предложение – хором. Возможно, я дряхлею, но вместо безумного кутежа предпочел бы хорошенько выспаться и затем побыть какое-то время в абсолютной тишине. Раньше меня до чертиков пугала подобная перспектива, после сумасшедшей, полной обожания толпы, оказаться в одиночестве. Именно из-за этого проблемы копились так же стремительно, как и печатные издания с нелицеприятными высказывании о моем поведении. Теперь по-настоящему охота перевести дух.
Иен

Выживут только любовники.

Из всех неожиданных спутников им попались Блэк’н’Уайт, парочка отвязных и совершенно ебанутых на голову девиц, чьей специализацией были одинокие мужчины средних лет. Первые серийники, с которыми познакомился Мун, и кого недолюбливал не за первичные половые признаки, а просто по факту. И если с Анной Блэк ещё можно было вести диалог, то Кэтрин Уайт была совершенно тупа в своём фанатичном желании отрезать яйца любому мужику, которого увидит на своём пути.
- У меня есть мысли, кто это, но я даже не знаю, как лучше нам поступить. Эти ебанутые сучки не должны увидеть Сару, если ты понимаешь, о чём я.
Скорее всего, Кэт полезет в бочку, потому что он подходил под их тип, а ещё – он позволил Саре умирать. Эти бабы не были идиотками, они сразу поймут, что Рокки решил не отвозить жену ко врачу, ведь им нельзя светиться. И тогда придётся выходить против них, а Мун знал – это может быть также выгодно, как опасно. Во-первых, он не знал, как девки документировали свои убийства, но наверняка не так, как он. Но убрать конкурентов могло бы значительно расширить им путь к вершине.
Рокки

Слово сорвалось с его враз побелевших губ так хрипло, что Энджел сам едва услышал его, набрал больше воздуха в лёгкие и отчаянно ударил ладонями в ветровое стекло, резко наклоняясь вперёд, да так, что обе женщины, хотя и были ещё достаточно далеко, невольно отшатнулись назад, взгляды обеих обратились к нему, а он орал уже как по-настоящему, и колотился на месте. Наконец, вцепился в ручку, легко найденную ощупью в полумраке, дёрнул её и кубарем скатился в росу, мгновенно промокая насквозь. Поднявшись на четвереньки, Энджел, пригибаясь к земле, прыскнул в сторону. Несколько томительно-долгих секунд ничего не происходило, он слышал только стук собственной крови в ушах. Затем, за спиной и справа, раздалось пронзительное улюлюканье, и радостный голос Кэт:
- Энн, детка, разберись с этим хмырём, а мы пока поговорим с Роксом.
И она накатилась на него, неотвратимая как волна. Хрупкое тело Анны оказалось удивительно сильным и крепким - сплошные мускулы и жилы, и каждую она точно знала как использовать, орудуя локтями, коленями, и всем, что отмерила ей природа. Энджел был готов.
Энджел

Life's a journey not a destination

Арчи замолкает, глядя на Ник сверху вниз: вздернутые брови, нахмуренный лоб, презрительный прищур глаз и напряженно вытянутая шея – физическое воплощение гнева. Он выпускает из своих объятий коврик для йоги, и тот глухо шлепается о паркет. Затем хирург выпрямляется и скрещивает руки на груди. Картер, тем временем, укладывается обратно, в очередной раз поворачиваясь к окну передом, а своей лучшей стороной – к Хиту.
Можно было бы сказать, что она поплатится, но это прозвучало бы жалко. А можно просто закинуть ее вместе с одеялом на плечо, как трофей кроманьонца, и выволочь насильно – Ник весит, от силы, килограмм пятьдесят, если не меньше, – смешная ноша. И пусть себе сколь угодно думает, что является хозяйкой ситуации. Но вместо этого Арчи выдыхает, мысленно считает до пяти и напоминает себе, что он не в отделении, а принуждение, пусть даже на благо, идет поперек его обучения.
Со стороны подушки слышится хруст закуски.
Действительно, доколе, блять?
Арчи

- Родной, ты под курительной смесью, да? – с ласковой, но всё же издевкой вопрошает Картер, пока Арчи играется с ее едой, и лапки летят во все стороны, и атмосфера какая-то странная, и не понять – это доктор Хит пытается уняться или же пытается уйти, но мало ли что случится с дверью в бунгало, если ею хлопнет такой крепкий и высокий бледнолицый? 
Арчи вдруг поворачивается и движется в сторону подруги. Выражение лица бледнолицего хирурга – особенно презрительный прищур – как ни странно, и как ни хочет Арчи получить иной эффект, действует на Картер более чем наоборот: несмотря на всю свою сонливость, ей тяжко сдерживать улыбку – и она, в принципе, не привыкла себе отказывать.
Арчи прямо-таки рывком сдирает с Картер одеяло – и начинает шаманские игры и с ним. Накопленное тепло тут же отлетает вместе с одеялом и, поежившись, Ник устраивает сама себе обнимашки, дожидаясь: когда же, ну когда Хит схватит ее на руки и примется кружить по комнате? – исключительно в целях очищения от паучьих лапок, разумеется.
Ник

The darkness exists. It is within us.

- Извините. – Я не знал, куда деть руки, поэтому попытался просунуть в промокшие передние карманы собственных джинсов. Затея не удалась и, руки плетьми повисли вдоль тела, а сам я переуступил с ноги на ногу, почти оплавившись под таким количеством взглядов.  До моего прихода они явно что-то обсуждали, настолько важное, что прервались на полуслове, не желая в это вовлекать человека у дверей.
- Вы кто? – Акустика была в аудитории очень хорошей не смотря на то, что само помещение было меньше тех, которые мне приходилось посещать в моем первом учебном заведении.  Голос принадлежал женщине.
- Винсент.
По аудитории прокатился тихий ропот и стих под женской ладонью, что в легком шлепке коснулась преподавательского стола.  Вот так встреча, прям как будто голышом встал посреди многолюдного проспекта.
- Монтрей? – Уточнила та, что проводила допрос уже больше минуты.  Мне не оставалось ничего кроме как кивнуть.
Итан/Винсент

- Вы забыли назвать мою фамилию,- я выплевываю эти слова в не свойственной мне манере – без извинений.  Ощущение будто меня накрыли непроницаемым колпаком. Я открываю рот,  говорю и слышу себя, но мой голос остается в замкнутом пространстве и не влияет на мое окружение. Мел продолжает царапать по доске.  Никто из присутствующих не обернулся на мой голос.  Никто не предложил помощь в исправлении ошибки.  Я скривила губы в горькой усмешке.  Только дурак бы не понял, что здесь произошло.  Отодвинув стул так, что ножки противно скрипнули по полу, я села на свое место. Никакой истерики. Никаких криков и проклятий. НИЧЕГО.
Так я стала призраком. Могла приходить и уходить когда вздумается. Делать что вздумается. Никто и никак не реагировал на меня. И в этом было даже что-то веселое. От общего решения, которое разделило мою жизнь на «до» и «после» веяло мнимой свободой. Иногда я развлекалась тем, что подсаживалась к кому-нибудь из класса или вообще незнакомцу, сидящему в кафетерии и выложить ему все свои мысли.
Итан/Other

Мэдисон
посмотреть

Рипли
посмотреть

Дамиан
посмотреть

Вероника
посмотреть

Адам
посмотреть

Джонатан
посмотреть

Я - в этом фильме главный актер.
Я -  сценарист в нем, я - режиссер (c)

Месяц кино на Манхэттене
Присоединяйся и стань частью большой творческой семьи.

Имя персонажа: Sheamus Jordan Cassidy/Шимус Джордан Кэссиди (все обсуждаемо)
Возраст: 14 июня 1983 года
Внешность: Дин О’Горман/Dean O'Gorman
Род деятельности: борец за добро и справедливость на ваш выбор

Описание персонажа
Отношения с персонажем:
Два дебила – это сила!
Ты мой лучший друг, мой брат от другой матери, несчастный, который ваще не понятно, как выжил первые пять дней на планете без меня.
Наши прадеды были дружны, наши деды были дружны, наши отцы дружили, наши матери дружат и по сей день. Так что даже если бы мы с тобой захотели, то избавиться от этой династийной дружбы нам бы не удалось, возрадуемся, что мы мужики, а то эти старые черти нас женили бы. Кстати, они все еще мечтают поженить тебя с моей сестрой.
Удачи и мои соболезнования, чувак.
Описание персонажа:
• Итак, друг мой, ты родился 14 июня 1983 города в небольшом городке под Дублином с гордым названием Клондолкин. Милейшее место, хочу я тебе сказать, да ты и сам должно быть помнишь, как мы с тобой мелкими пацанами носили по округе с деревянными мечами и воображали себя рыцарями, защищающими Ирландию от злых Англичан. Не прикидывайся, все ты помнишь! По глазам же вижу!
• Кстати, о нас с тобой. Мы жертвы семейного проклятия дружбы и тайной мечты наших пра-пра-пра-хрен знает сколько прадедов соединить два «великих рода». Да, от величия осталось одно название, но мечте же на это наплевать. Сам понимаешь. Духовное родство наших семей дошло до того, что жили мои и твои родители в одном дуплексе и имели общий сад, за которым ухаживатели матери.
• Так вот ты старше меня на целых пять дней, представляешь себе уровень синхронности наших семей. Кошмар. Я прямо чувствую до сих пор себя виноватым, за то, что посмел родиться мальчишкой, а не твоей невестой. А ты, оооо, ты эти пять дней носишь на совей груди словно гребанные ордена. Ты появился на свет на пять дней раньше, а значит ты умнее, спорить с тобой нельзя и вообще тебе надо покланяться. Сколько раз не пытался выбить из твоей головы эту дурь, нихрена не выходит.
• Запомни дату 20 июня. Почему? Ой, да ладно, харе придуриваться, ты сам прекрасно знаешь почему. Ведь 20 июня 1991 года на свет появилась козявка, то есть Кэрри, сестра моя младшая, которая тут же была наречена твоей невесте. Близко к ней подойдешь кастрирую и расчленю, ок?
• А помнишь, как я уезжал в 94 году. Ох и казалось это тогда трагедией смертельной. Смешно вспомнить и то, как ты отчаянно пытался не разрыдаться в аэропорту. Признавайся уже, всю подушку без меня ночью проплакал или только маленький уголок? И не ври, что не плакал, я все про тебя знаю с ног до головы и где печень тоже найду.
• А сколько было радости в 95, когда мой отец помог твоему получить работу в той же лаборатории и мы снова стали соседями? Конечно, первым делом мы с тобой сделали дырку в заборе, чтобы было удобнее друг к другу в гости ходить. А потом уже натянули веревку с двумя банками. Кстати, это хрень все еще где-то валяется в доме матери. Помнишь, как на влетело за то, что мы всю ночь словно влюбленные девицы трещали вместо того, чтобы спать? Я тогда реально боялся показаться своему отцу на глаза, прибил бы, наверное.
• Мариана. Ого! Ты до сих пор краснеешь от одного упоминания этого имени. Жесть, какая. Что же ты неженка то такой? Ой, да не ври ты, что мне показалось, я же врач, я прекрасно вижу, как кровь к твоему личику прихлынула. А если пульс проверю? Спорим на сотню, что он сердечко то того из груди пытается вырваться, словно птичка выпорхнуть из клетки. Эй! Слышь! Кидаться то зачем своими вонючими носками. Я ж просто хотел тебе напомнить о том, как мы в первый и последний раз посрались из-за бабы. Вооот, вспомнил! Молодец. Какими же мы были дураками, два мальчишки влюбленных в одну старшеклассницу, но ты… о, ты. Если бы я не был на тебя так зол, то признал бы тебя своим героем! Надо же было умудриться уломать ее на поцелуй! Но да ладно не в этом же главная соль все й этой истории, а в том, что с Марианы начался наш кодекс настоящих ирландских бро. Да, я все еще его трепетно храню, чтобы обоснованно давать тебе люлей, когда ты его нарушаешь. Ой, да не корчи ты эти мины, оба же знаем, что только ты и можешь его нарушать. Кстати эта твоя супермина нарушает статью 145 и наказание за нее по лбу. ЧТО ЗНАЧИТ Я ВРУ? ДА, ТЫ ОХРЕНЕЛ УЖЕ!
• Так ладно, что там дальше то было. Да, спокоен я. Спокоен тебе говорят. Да, твою ж мать, блондинка, не беси меня! Так вот дальше мы с тобой закончили школу, поступили в Стэнфорд, там жили вместе в одной комнате в общаге и даже вступили в одно и тоже братство. Удивительное рядом, просто! Туда-сюда. Я поступил в медшколу, убил батю, ну короче много чего было.
• Ты мне другое объясни, какого хрена мы с тобой бухаем в этом английском пабе посреди Нью Йорка? И чем ты вообще по жизни занимаешься то, лунная призма ходячая? Что нового говорю и как тебя занесло в этот помойный город из солнечного Сан Франциско?

Ваш пост

Личные требования к игроку
Ничего экстраординарного. Быть тут, играть с Шоном, понимать, что Шон не может строчить посты 24 на 7 и иногда может не писать месяцами или уйти в запой и писать посты только кому-то другому, потому что прет во все стороны. Шон постарается искуплять свою вину графикой, криворукой, но от чистого сердца.
Сам обещаю дружить не только в играх, но и на форуме вообще и вне его тоже, расскажу с кем надо подружиться, чтобы получить графику, а кому построить глазки, чтобы сыграли крутой сюжет. Посты буду писать какие хочешь: большие или маленькие, содержательные или с морем соленой водищи. Могу от первого, могу от десятого лица, я милый и гибкий. Игра должна быть в удовольствие обоим, так что я всегда стараюсь сделать по максимуму все для этого.
Моя заявка что-то вроде указателя на дороге в какую сторону двигаться, но каким именно получится Шимус известно только вам. Я с удовольствием познакомлюсь с ним. Я хочу безумных отыгрышей про двух друзей-идиотов, у меня есть пара идей, но надеюсь и у вас будут свои.
Еще на форуме где-то уже бегает младшая Киллоран, которая тоже будет рада поиграть со старым другом старшего брата и семьи. Про местную "ирландскую мафию", я думаю, мне можно даже не начинать говорить. Приходи, брат ирландец, тебе тут будут рады от всей души.
Персонаж отдается в полное пользование, поэтому вам нужно будет быть активным, находить свои сюжеты, строить другие отношения и играть независимые от Шона игры. Прошу только предупреждать о каких-то больших изменениях в жизни персонажа, которые повлияют на Шона (свадьба, ребенок, изнасилование, попытки суицида и прочее) и воздержаться от резких изменений вроде смены пола. Я ничего не имею против, но давайте как-нить не сейчас, хорошо?

Связь с вами
Гостевая, ЛС

Put me in a hole in the ground
With the money and the towel

Мы строим заведомо бессмысленные воздушные замки.
Мы раздаем пустые обещания, раскрываем рты в фальшивых улыбках, скрываем безразличие в полных сочувствия взглядах. Мы источаем яд, протягивая руку помощи. Мы прогнили насквозь.
Мы – увядшие цветы вашей жизни. Знай вы об этом с самого начала – всё еще были бы готовы пожертвовать ради нас тем многим, что оставалось вам тогда от времени?
Где-то в глубине души я знаю, как сильно любила меня моя мать. Я знаю, что тогда она вкалывала на двух работах, чтобы прокормить нас. Я также знала это, когда отдавала ее последние серьги – одну из немногих вещей, которую она берегла не только в выдвижном ящике стола, а и в разбитом мной сердце. Я знала это, когда взяла смятые купюры – четыре двадцатки – и я думала лишь о том, что это позволит мне купить дозу наркотика, убивающего меня.
Я пока еще привлекательна снаружи, но уже до отвращения гнилая внутри.
Я – увядший цветок?
Я  - пока еще не начавший разлагаться труп.

Watch my troubles all unwind
Drinking' gasoline and wine

Холодное пиво кормит и поит, как заботливая мать выхаживает своего несмышленого младенца, - вы когда-либо замечали, сколько ощущений затрагивает то, что стремится к нашей медленной смерти? Ни один фокусник не ввергнет вас в такое количество иллюзий, как все эти препараты и изделия.
- Не знаю, сколько смогу выдержать, - я смотрю на Мишель и думаю, она понимает, о чем я. Алан  и тот сказал, что мне не справиться с тем безумием, которым поражает тамбурин – но и Алан не знает, что это самое верное средство, и так необходимо мне.
Стеклянные витрины, говорят, могут сделать тебя красивее. В тот миг, когда ты оглядываешься, ветер подхватывает пряди твоих волос, время нарочно замедляется в секундах для того, чтобы ты могла уцепиться взглядом за то, чего так и не увидела раньше – некое мгновение волшебства. Сегодня отражение в витринах глядело на меня с немым осуждением. Тощее тело, исхудалые руки, впавшие глаза, и выдающие во мне наркоманку судорожные жесты. Глядя на нас с Мишель, можно решить, будто мы не спим сутками напролет, но, вглядевшись внимательнее, также понять, что бессонные часы – наше наслаждение.
Наш оазис в этой засушливой, гибельной пустыне бытия.
читать продолжение: «Mortido»

Неожиданно?
Знаю, что скажешь, что это для тебя неожиданно, и что ты не ждала такого расклада в верхней части таблицы и журнала. От того надеюсь, что сегодня ночью (или ближе к рассветному часу) ты уснешь в хорошем настроении, заряда которого хватит на недели вперед.
Знаешь, у меня ощущение, что мы готовили для тебя вечеринку – сюрприз. В доме выключен свет, мы прячемся за предметами мебели, чтобы после того, как входная дверь откроется, прокричать тебе как можно громче: «Сюрприз! Мася, ты в шапке». А ты зайдешь и посмотришь на нас удивленным взглядом, а, может, достанешь распечатанные на случай важных переговоров таблички со стикерами из аськи, всегда выручающие на неожиданных поворотах. Мы первым делом непременно выпьем, прямо у/на/с порога, ибо как это не выпить с Масей? И как это первым же тостом не выпить за нее?
Каждый день у Бога технического прогресса я прошу две вещи: телепорт (все лентяи мира, должны присоединиться к моим молитвам) и проектор, превращающий картинки из головы в слова. Но пока очередное прошение к высшим силам и интеллектам находится на рассмотрении, приходиться говорить об очевидном: когда внутри бушует эмоциональный шквалистый ветер, то не всегда удается найти верные и правильные слова, чтобы охарактеризовать каждый из его порывов, откровенно сбивающий с ног, чтобы передать хоть самую малость тех ощущений, которые испытываешь от прочтения поста.
Эта игра для меня особенная: у нее своя странная атмосфера с «красивым» жизненным надломом, в который ныряешь с каждым прочитанным словом, предложением за предложением, абзац за абзацем, с каждым постом на дюйм становясь ближе к неизбежному удару о самое дно. Эта атмосфера, пропитанная дымом и расслабленностью, лишенная суматохи, но полная больного блаженства, выстроенная на двух жизнях, которые под покровом ночи и магическим действием наркотика переплетаются в одну -  она одурманивает, она полностью укрывает с головой, уводит за собой в гипнотический транс. И знаешь, твой пост настолько выдержан и выверен каждым словом, что я как игрок за кадром пребывала в восторге, который не передать словами, который можно только прочувствовать. Эта болезненная красота на грани жизни и смерти, эта жажда и стремление к перерождению. Эта готовность отдать совершенно все  материальное и нематериальное ради одной дозы, ради познания собственного предела. Для меня каждый твой пост в этой игре прекрасен по-особенному. То, как ты мастерски передаешь внутренний мир героини, окружающий девушек антураж, образы нпс-героев, которые, как недостающие пазлы мозаики, - их легко дорисовать в голове – это все кайф сродни тому, который упоминается в игре, струящийся не по венам, но потоком слов в сознании и пропущенных через себя ощущений. Спасибо тебе за него.
Еще до того как мы познакомились и начали общаться я знала насколько ты талантлива. И знаешь, писать с тобой игру, читать твои посты, то, как ты подбираешь эпитеты и сравнения и преподносишь внутренний мир героев – это везение, частичка которого перепала и мне. Поздравляю с постом недели. От меня горясие обнимаски (с), а для тебя продолжение праздничного банкета.    
(с) Дэша
Мась, мое сокровище, ты в телевизоре, и это в очередной раз напоминает, как ты офигительна во всем, что делаешь, и как мне, черт возьми, с тобой повезло. Я мог бы нахвалить этот конкретный пост (а я прочитал игру), но это бесполезно, потому что все, что ты пишешь, независимо от жанра и задумки можно отправлять в печать, ставить в рамку и пофапывать безмузовыми ночами.
Я уже несколько недель не знал, как бы сказать тебе все, что я хотел сказать, и вот сегодня Маргарет предложила написать тебе несколько строк, и я подумал, что сейчас – самое время.
Я просыпаюсь и прихожу в себя с тобой, я засыпаю с тобой, и день без твоего присутствия под рукой теперь решительно себе не представляю. Нет-нет, а даже в самый загруженный день мне обязательно нужно выкроить минутку и черкнуть записку своему сокровищу. Ты знаешь, я очень тебя люблю: я люблю нашу "одну волну", благодаря которой даже какие-то моменты недопонимания с легкостью разрешаются; я люблю свойственные тебе такт и уважение, которые ты проявляешь ежедневно, даже когда уверяешь, что твои тараканы должны меня стращать; я люблю наши схожие взгляды на взаимодействие и общение; я люблю твое чувство юмора и чертовски люблю дурачества (даже если улыбаюсь, стараясь не срастить руку с лицом – это мой способ очаровываться); наконец, я очень люблю твой слог и все, что ты пишешь. Серьезно, я не знаю, какие ролевые боги мешали нам сойтись поближе раньше, и почему "ЛС Престона" тебя пугало, но я чертовски рад, что это все-таки случилось (и я даже не буду напоминать тебе о твоем позоре и о том, что я сам подкатил, - а нет, смотри-ка, напомнил). Мне нравится, что ты отзываешься даже на мои: "а поехали в Лаос, я тебе сейчас ссылок накидаю", "Мась, а пойдем десятую игру откроем, чтоб я тебе и туда был должен", "Мась, давай сыграем огромный альт по авторскому миру с обширной матчастью, которая существует только в моей голове". Я не знаю, как ты меня терпишь, как живешь с моим слоупочеством, занудством, как переносишь мои тирады то о фильме, то о прочитанной книге (иногда гневные, а иногда наполненные восхищенным ахуем) – но, ради маман Бриджит, продолжай. И если ты думаешь, что только ты за мной присматриваешь, то мне самое время сделать небольшое признание.
Потому что ты лучшая.
Сегодня, каждый день и всегда.
   
(с) Джонатан

Мария

Бенджамин

Дейна

Ингрэм

Эмори

Брайан

Да, не знакомы, вот только Джастин его впустил, на секунду приоткрыв дверь, сняв все цепочки, засовы, задвижки. Иногда перед чужим человеком ты странно, но открыт больше, чем перед всеми людьми, которых знаешь не один год. Незнакомый человек вскинет брови, горестно цокнет языком, потрепет по плечу и отпустит восвояси, забыв через несколько часов, дней или недель все печали, излитые ему чужой душой. У него ведь есть своя жизнь, которая для него – центр мира. И куда до нее чьим-то чужим суетящимся планеткам с розами, королевским троном или фонарем. Все тщетное, мимолетное. Не стоящее ни капельки внимания. Так и Джастин подумал на какую-то секунду, оправдывая свое нахождение здесь, в этом баре, почти что на краю европейского света, «последнего моря» по верованию монголов, забыв, что только недавно желал сделать знакомство более плотным и не_мимолетным. Но край света его отвлекает шумящим где-то далеко Атлантическим океаном, зовущим обратно на высокие скалы, манящим снова мечтать о том, как тела безответно влюбленных русалок превращаются в морскую пену. Джастин снова отключается от мира внешнего, отводя янтарь взгляда от чужого лица и вдумчиво смотря на багрянец за окном. Да, его тянет обратно. Иногда он действительно персонаж из сказки, точно Пэк или Робин, рассеянный, чудаковатый, странный, который возникает на пути случайных прохожих, говорит какую-то фразу-ключ и исчезает с последними лучами солнца. Разница лишь в том, что Джастин не исчезнет. Его магическое слово еще впереди.
«Killing loneliness» Джастин

Из-за крупного камня, больше похожего на алтарь, выглядывает спутанная копна коротких чёрных волос. Джанетта садится и протирает глаза тыльной стороной ладони, кашляя от пыли и ощущая эту же пыль и мелкие камни у себя на пальцах - ощущение не из приятных. Точнее, даже крайне противных. Сонно и очень медленно она открывает глаза и всматривается в окружающее её пространство. Из темноты остатков сна ей навстречу выплывают каменные, скалистые стены, украшенные сталактитами и сталагмитами, местами поросшими мхом и плесенью - её тонкий удушливый запах теперь чувствуется гораздо чётче и отвратительнее. "Какого чёрта здесь происходит?"
И весь мир рушится. Землетрясение, с каждым толчком колышущее землю всё сильнее, обрушивается со всех сторон. Мелкие камни у ног подпрыгивают на месте, быстрее, быстрее, ещё быстрее и резче. Сверху, там где острые клыки сталактитов нацелила прямо на головы незваной гости мрачная пещера, сыплется пыль и такие же мелкие камни, осколки "зубов", вызывающие трещины похлеще кариеса, падают на неё всё крупнее и крупнее. Алтарь, будто опустевшее холодное брачное ложе, трескается и рассыпается в крошку. Всё вокруг погружается в ещё более чёрную, более глубокую темноту.
Первые крупные осколки падают вниз. С грохотом. С пыльным дымом. С криком. Нет, не Джанетты. Ошарашенная увиденным, пьяная и скованная страхом женщина осматривается по сторонам, пытаясь понять откуда раздаётся эхо. Чернота повсюду. Ни единой капли света. Она не понимает, как различает окружающую её обстановку. Она смотрит сквозь темноту.
«Clouded by memories of the past» Камилла/Джанетт

Жизнь не разменивалась на мелкие ошибки. Всегда играла по крупному. Добивая, заставляла волочить существование в жалком углу... очередном углу, где Бен пытался собрать себя в кучу. Этим углом для него стала мастерская. Периметр четыре на четыре метра. Очередная испорченная тачка. Железо и тьма. Долгие часы в холоде и одиночестве с самим собой. Когда-то ему казалось, что это помогает. Он перестал чувствовать холод. Привык к тому, что лежит на грязном полу или копается в капоте. Он хотел быть полезным. Хотел хотя бы кому-то помочь. Хотел... не быть больше зверем. В попытках найти себя, он осознал, что может потерять Марию. Вернее он уже почти ее потерял. Сегодня она поставила его перед фактом о том, что хочет переехать. А что будет завтра? Он вернется домой и не найдет ее вещей в шкафу? Хоть нет, она всегда была гордой и не забирала чужого. Из ее вещей лишь рваная одежда была припрятана в его шкафу и в глубине прикроватного столика лежал старенький мобильный. Тот самый телефон, который он каждый день носил с собой, разыскивая девушку в огромном мегаполисе и в надежде на то, что кто-нибудь позвонит и скажет ему, что она жива, что она в порядке и ждет его. Она была жива. Наверное, в какой-то мере, была в порядке. Но не ждала его. Хотела отделаться от его рук ночами. Уползала на самый край постели, чтобы только он не прикасался. Хотела уйти. Уйти навсегда. Оставить его в прошлом. Как когда-то оставил ее он, указывая на дверь.
«С закрытыми глазами» Бенджамин

Сперва мир сжался до размеров небольшой комнаты, разделённой на две половины даже не столько нешироким проходом между кроватями, сколько аурами, творческой энергетикой, присущей проживающим здесь девушкам. Стоило перевернуться, как он сузился до размеров подушки, на которой Джин пристроила голову, продолжая мерно и неторопливо вдыхать и выдыхать носом воздух, который, как ей казалось, с каждым мгновение становится всё тяжелее и жарче. Невозможное, неправильное и нереальное ощущение, навеянное воображением, как будто каждое движение секундной стрелки всё сильнее приближало её к солнцу. Взгляд Хэйвуда она чувствовала спиной. Отчётливый, прикасающийся, скользящий, оставляющий невидимый, но ощутимый след, как путь, который придётся пройти по карте. И от этого мурашки бежали по коже, приподнимая тонкие, бледные, почти незаметные волоски на руках. А внутри боролись на арене раскрепощённости чувства стыда и страха с бесстыдством и уверенностью. Её тело – это лишь оболочка, не она сама. Тело, привыкшее к тому, что его бьют и калечат, что чужие руки не способны принести ни радости, ни успокоения, ни удовольствия. Изрезанная штрихами, полосами и зигзагами белых на загорелой коже шрамов. Резкие, сведённые углы лопаток, некрасиво и явно выпирающих. Слишком тонкие ноги и руки, которые, несмотря на свои размеры, всё же могут дать отпор. Растрёпанные, негустые светлые волосы, сейчас мокрые, а от того, растерявшие и без того невеликий объём. Такой видела себя Джин, не привыкшая к тому, что в чьих-то глазах может быть другой.
«Sorry, I need time» Джиневра

– А то, – в тон ей ответил Джек, отсалютовал баночкой и исчез в недрах своей квартиры, обещав вернуть крем как только, так сразу, и обязательно с благодарностью.
В принципе, мужчина не обязательно должен был быть красив аки Аполлон, но поставленный строптивой лошадкой фингал харизмы тоже не делал, тем более Эйвери собирался на встречу со своими барышнями, где его, как он предполагал, особо никто и не ждал. А потому явиться следовало в обязательном порядке, тихонько начиная приучать Молли к собственному присутствию где-то неподалёку на периферии. Джек считал план отличным, и стоя перед маленьким зеркалом в ещё более маленькой ванной комнате маскировал свою физиономию.
Из всей вереницы подарков, которые деятельная жена Эрла, чьё имя Эйвери недальновидно выпустил из памяти, наверно уже собрала к моменту выписки, сам Джек выбрал своё. С самого детства он был железобетонно уверен, что лучшими подарками остаются сделанные своими руками. Мать с ним соглашалась, так что весь свой день рождения, когда самому Джеку стукнуло четыре, просидела в бусах из разноцветных макарон, любовно сделанных руками сына. К тридцати шести годам навыки Эйвери мальца подтянулись, так что в этот раз он остановился на детской кроватке. Изготовление по тем чертежам, которые он выбрал, требовало времени, а потому к больнице он отправился, прихватив с собой пару цветастых шариков, хотя подозревал, что даже их Беллс не увидит, если только не поднести к самому её носу.
«recognized you at once» Рипли/Джек

- Что за сраная погода, а… - Возмутилась девушка, пробуя хотя бы не сделать шаг, а просто покатиться прямо по улице, пользуясь тем, что там была под небольшим углом, но удержать равновесие было не просто, да и распределять вес тела поровну на обе стопы – невозможно. В итоге, после скольжения, Медея опустилась на асфальт, почти профессионально сглаживая возможные травмы от падения. – Может, я понесу пакеты, а ты понесешь меня, а?
Но фокус не удался, во всяком случае, в том варианте, который девушка предложила. Так же не прошло проверку предложение донести пакеты хотя бы до подъезда а после вернуться за ней, ибо мало ли к какому подъезду он их донесет, да и вернется ли вообще, а потом, как оставить их там одних? Желающих до дармовой провизии, а тем более алкоголя, в этих краях было не мало, и прятались они в самых неожиданных местах, начиная с подворотней и заканчивая картонными коробками. Потому, оставаться одной, посреди темной улицы, да еще и сидящей в луже, Медее не хотелось. Именно поэтому великодушный план Б так и остался в ее голове. Но на ее счастье, голова была не только у нее. Да, такая же не трезвая, и не менее дурная, да лохматая, но зато в теплой, шапке, которой, продрогшая девушка начала понемногу завидовать, но все же была!
«Трезвости нет оправданий!» Медея

Who's Afraid of the Big Bad Wolf?

Лучшая игра недели

- Ты – оформитель? Это совершенно точно не вяжется с тобой, рыжий, – буркнул он, отвлекаясь от воспоминаний. - Сначала нам нужно пробудить нашу красотку от сна, не хочу, чтобы она спала всё то время, что мы будем играть. Как думаешь, чем можно оживить? А, погоди, ща найдём.
Мун опустил маску, чтобы камера не снимала его лицо, и торопливо подошёл к большому ящику, в котором нарыл аптечку, к своему удивлению. Там же оказался и нашатырь, который он еле открыл, выпустив длинную матерную фразу, почти без пропусков и междометий.
- Пора просыпаться, спящая красавица, – заговорил он, но уже более низким голосом, куда холоднее, чем до этого говорил с девкой.
Теперь он собирался провести всё достаточно быстро, надеясь только, что она не помрёт от разрыва сердца не вовремя.
- Тебе не кажется, что здесь немного жарковато? Может, поможем девочке, чтобы она не чувствовала эту иссушающую жарищу?
Охотничий нож, который он достал из кармана фартука, блеснул прямо как в фильмах про маньяков, девочка сжалась и захныкала, когда первая пуговка её блузки отлетела в сторону. Если Мун раньше испытывал к женщинам тягу, интересовался женским телом, то сейчас он проделывал свою работу равнодушно, не спеша, стараясь в первую очередь играть на публику в лице Анны, а не ради своего любопытства.

Рокки

- Наверное, папочка никогда не поднимал на тебя ручку, а, драгоценная? Мамочка берегла свою девочку как зеницу ока... Какая несчастная потеря времени и денег.
Отрывисто фыркнув, Энджел провёл кончиком ножа по впалому животу, даже не царапая, просто обозначая место, где мог начаться порез, сочный и яркий, будто трещина на спелом боку арбуза. Когда этот, дополнительный, рот, это непотребное влагалище, раскроется с жадным чмоканьем, он сможет нафаршировать его ощипанными алыми бутонами. Да, это будет красиво. И лучше, чем грязные холодные камни.
- Ох нет, пожалуйста! Не надо!..
Анна практически выла, её тощее тело билось и выгибалось в путах, как будто внезапный эпилептический припадок поразил девушку, и она никак не могла остановиться. Первая кровь не была пролита, и Энджел почувствовал раздражение и разочарование, игра не должна быть сорвана этой истерикой. Ещё недавно напряжённый и неуверенный, теперь он готов был впиться ей в глотку, только чтобы принудить замолчать. Успокоиться, хоть ненадолго. Игрушки, которые так просто сломать, совсем не интересны.
- Не похожа наша Сольвейг на героиню, правда?
Он отступил на шаг, позволяя Рокки похозяйничать пока одному у пыточного стола, выбирая среди прочего занятного хлама предмет, которым можно было заткнуть этот крикливый рот.
Энджел

Давай не любить друг друга ГРОМКО!

- Ты много разговариваешь, - произнес патрульный, доставая сигарету и закуривая ее. После первой же затяжки он выдохнул весь дым прямо в лицо Мориарти, - косячок будешь?
- Эй ты чо творишь? – Джейсон начал кашлять, словно впервые в жизни затянулся, при этом болен астмой, и еще целым букетом всяких ужасных вещей, - здесь же никотина по самые уши. Я же не курю. А он свали от меня подальше. Кому говорю? Значит так? – Джейсон недовольна сопел и начал отпрыгивать на стуле подальше от копы, но тот вовремя поняв столь гениальный план англичанина, обрубил все попытки на корню. Просто поставив руку на стул, но Джейсон не из тех, кто сдается. И поэтому, что есть мощи ударил копа по коленной чашечке. Тот в тот же миг обронил косяк на джинсы Мориарти. Секунда и теперь в новеньких….дизайнерских…подаренных сестрой….джинсах. Образовалась дырка. Прямо посередине и на самом видном месте, - ну все. Капец тебе пришел лохматый. - b подобно Халку из старых мультиков Джейсон попробовал разорвать наручники на руках, но лишь недовольно пискнул от боли режущего кожу металла, - ай блять. сука. Больно, да убери ты свой чертов укурок. Аааа сука, - тем временем злосчастный косячок уже прожег джинсы и оставил больнючий ожег на бедре Мориарти, - да что вы за звери такие! Я думал подобным образом только в России пытают. Больно, больно. Аррр.

Джейсон

- А вы не любите отступать, миссис Бартон. Верно?
Ненадолго задумавшись над вопросом, Ева утвердительно кивнула. Пусть лучше он думает, что она не покинет его кабинет, пока не договорится до условий, которые ей были бы на руку. Она поерзала в кресле и следующую фразу ляпнула совершенно не подумав:
- Я могу находиться в вашем кабинете до приезда моего мужа. Рано или поздно ему станет известно о том, почему я не явилась на ужин. Вы действительно хотите оставить ваших коллег без премии, а себя без двухнедельного отпуска в кругу семьи?
Она перевела взгляд на чудесную фамильную фотографию, что стояла на столе капитана. Мужчина тоже взглянул на фото, но не задержал на том свой взгляд больше положенных пяти секунд.
- Если к вам у меня нет никаких вопросов, миссис Бартон, то задержанный вместе с вами мужчина одним штрафом вряд ли отделается.
Ева насторожилась.
- Мы снимаем ролик об участке, сценарий только-только пишется и все это в строжайшей секретности. В общем, никто из наших добропорядочных офицеров не заканчивал курсов актерского мастерства.
Ева возвела взгляд к потолку, она достаточно быстро сообразила, к чему клонил этот мужчина.
- Послушайте, я не его агент, я понятия не имею, сможет ли он, беря с меня согласие, вы очень сильно рискуете в итоге сесть в лужу…
Ева

Судьба не дура... Зря людей сводить не станет

Все когда-нибудь заканчивается, вот  и первый совместный вечер подошел к концу. Надин отправила спать Макса в комнату Алекса. Было немного неудобно и некомфортно, но спорить совершенно не хотелось. У Максимилиана было такое настроение, когда было проще уступить. Да и спорить в первый совместный, а если точнее семейный вечер, просто не хотелось. Уже растянувшись на кровати, Макс подумал о том, что ему определенно хотелось бы повторить, и не один раз. Врать мужчина себе не хотел, его до сих пор тянуло, словно магнитом, к Надин. Всего за несколько часов она всколыхнула в нем давно погашенные и вроде бы забытые чувства. Эти чувства хлынули на него лавиной, и грозились затопить его, без шанса выбраться. Нужно было что-то делать, но что брюнет не знал. Блэквуд прекрасно понимал, что они и так поторопились, но безумие, которое между ними происходило, было на двоих.
Макс лежал на кровати и думал, много думал, ему предстояло многое решить. Как познакомить Надин и Италию с родителями? Как наладить отношения с ее семьей? Что делать с Алексом? Который в порыве защитить свою сестренку, мог наставлять кучу палок в колеса их отношений. Также он не знал, что ему самому делать с Надин. Отпускать он ее совершенно не хотел, и дела было не только в их совместной дочери. Она ему нравилась, сильно нравилась, помимо этого к девушке полыхала такая не хилая страсть, которую нужно было сдерживать. Дальнейшие действия требовали осторожности, главное было не перегнуть палку, иначе он просто мог потерять все.

Максимилиан

Зайдя в свою комнату, прислонилась к двери, будто придерживая ее, и прикрыла глаза. Осознание того, что буквально через стенку находиться мужчина и не просто субъект противоположного пола, а полное ощущение, что этот мужчина мой и он рядом. Совсем рядом.
Я видела, что ему не очень нравилась сама идея ночевать, и кажется спать в комнате брата, но отчего-то промолчал. Даже слово против, не сказал. И при этом понимала, что мне тоже не очень то комфортно. Переосмысливая сегодняшний вечер, стояла под струями воды. Сразу точно не уснуть, нужно постараться расслабиться. И это было не просто. Не возможно. Проворочаться полночи в кровати, два раза выходить на балкон и дышать почти летней ночью, проверить, как спит дочь и, уснуть только когда на горизонте уже появилось солнце. Последние цифры, которые я запомнила, были: 04.15. А потом я открыла глаза, когда на моей кровати уже «вошкались».
Открывать глаза было тяжело. Ужасно. И вновь кажется, мир против меня. Останавливало меня, чтобы не закричать только тонкий, звонкий голос моей дочери. Благо, что она не кричала, а говорила тихо. Продолжала обнимать одной рукой подушку, а второй хотела поймать Италию и уложить ее рядом. Дочь воспринимала все это как игру и хихикала.
- Мамочка, а папа спит в комнате Алекса… - киваю, хотя, наверно, это не совсем понятно, так как лежу на подушке. – Мамочка, а папа теперь будет жить с нами? – Продолжаю кивать на все ее вопросы, не всегда воспринимаю сам ее вопрос. А ей только это и нравится.
Надин

Помни, что нет тюрьмы, страшнее чем в голове

Как только Джефф покинул твой кабинет, в нем тут же оказался твой дядя. Как всегда одетый с иголочки, от него за версту пахло дорогим и хорошим парфюмом, и выглядел он отдохнувшим. Ну еще бы, неделя на островах, любой после отдыха на лазурном берегу будет себя чувствовать так. Ты вот себе такого пока позволить не мог, хотя Эрик ни раз предлагал слетать с ним. Но "с ним" это громко сказано, потому что как только вы приземлитесь в аэропорте, твой похотливый дядя найдет себе компанию, сгрузит на тебя свои вещи и упорхнет в неизвестном направлении. Ты не отдыхал с ним, но знаешь это не понаслышке, потому что когда дядя прилетал к вам домой, чтобы повидаться с родней, все именно так и происходило.
- Здравствуй, дядя. - приветствуешь его ты, и киваешь на кресло, что стоит рядом со столом. - Как отдохнул? Каким ветром занесло сюда? И почему такая спешка?? Собственно как оказалось позже, никакой спешки не было, это были капризы Эрика, соскучился он так, что срочно хотел видеть племянника. ну да, как же. Нет, у вас не было плохих отношений, но вот такие ситуации тебя иногда бесили. К тому же дядя никогда не разделял твоего желания работать психологом, ему казалось это пустой тратой времени. Рассказ Эрика был кратким  и по делу, и почему-то резко сменился другой темой, которой ты никак не ожидал.

Нейт

В целом следующие дни проходят очень даже хорошо,ты проводишь время на работе, дома, а еще с сестрой. Та решила потащить тебя позавтракать в один из дней, вы отправились в какое-то кафе, дороговатое, но очень симпотичное, Дианна много говорила, особенно о Элле, а после более подробно рассказала о том, что она с ним уже встречается. То есть о том, что они вместе ты уже знал и так, а вот подробности подобно дождю начали падать тебе на голову со скоростью света. Это было настолько логично и понятно, что эти двое будут вместе, просто никаких сомнений. Ты был рад за сестру, в конце концов она заслуживает счастья, да и Эванс не плохой парень, в общем-то, так почему бы и нет. Он был рядом с ней в самые тяжелые времена, он с ней рядом и сейчас и большего не нужно. Позже, она потащила тебя по магазинам чтобы прикупить тебе новых толстовочек, джинсов и футболок, ты отпирался как мог, но в итоге она попросту не оставила тебе выхода. В общем, сестра кажется всеми путями пробовала занять тебя всем подряд лишь бы ты не сидел дома, либо не торчал целыми ночами на работе, а может ей просто хотелось тебя порадовать. Ты был рад, в общем-то, тебе было хорошо в ее обществе, она не тягомотила вопросами, она сама говорила и рассказывала все подряд, ей не нужно было чтобы ты что-то там из себя выдавливал, она давно привыкла к тому, что ты ее слушаешь и воспринимаешь все, что она говорит, а еще то, что ты обычно молчишь.
Джефф

To Catch a Jedi

- Везунчик, мать твою, не смей, скатина! Рей!
Но вопли Касс заглушил урчащий звук двигателя любимого спидера, который уже на всех парах несся от своей хозяйки прочь, украденный лучшим другом. Задние фонари словно подмигнули напоследок прежде чем скрыться за поворотом.
Сколько она знает уже Везунчика? Пару лет. И за такой долгий срок никак не могла привыкнуть к тому, что если ему (хорошо, что он единственный дру) что-то взбрело в голову, то никакая армия, природная катастрофа или конец света его не остановят. Закрыв лицо руками, глубоко вдохнув и выдохнув, наемница пыталась собраться с мыслями и сосредоточиться на том единственном, что помогало бороться с взбунтовавшимися эмоциями – работа. Тем более, что их провал привлек много внимания и голодных шакалов, что только и ждут, как разодрать их обоих и добраться на вершину топа.
«Нет, не работает. Я такими темпами точно убью кого-нибудь… Да что со мной?!»
Спидер был в плену, если она хотела его вернуть, то придется топать в сенат под видом обычного секретаря, коих тут много, иначе Рей позвонит и непременно спросит, представившись начальником, где его девочка на побегушках. Не хватало еще, чтобы он наболтал невесть что. И если в этой дьявольской голове поселились коварные мыслишки, то в пору делать ноги. «Может, улететь на Фелуцию? Там красиво…»
Дейна/Касс

- Ты пробуждаешь во мне самое худшее.
- И что у тебя было за задание? – я встряхнула его за плечи, стараясь не сжать их со всей силы. Хотя, кто я… кто он.
- Я не имею права разглашать…
- Просто ответь.
Холодность в его глазах отступила, сменяясь растерянностью, а потом и вовсе отступлением. Он вздохнул, по-прежнему не разрывая зрительно контакта, и положил свои руки поверх моих рук.  Признаться, я с ума сходила от любого прикосновения, даже такого невинного и ничего не значащего. А теперь мы одни в квартире, о существовании которой кроме нас двоих никто не знает, и занимаемся всякой ерундой, точнее пустыми разговорами. Я точно самый настоящий псих.
- Мое задание это…
Резко притянув его к себе, я не дала закончить ничего не значащее предложение и поцеловала, рассчитывая на сопротивление. Но мне так давно хотелось это сделать, а обстоятельства удачно складывались в мою пользу, что я поддалась соблазну. Хоть на пару секунд. А потом пусть либо ударит или оттолкнет, забудет – да, все что угодно сделает, но сейчас он принадлежит мне. Будет сопротивляться, уломаю шантажом или еще чем-нибудь, не важно. Но ничего из этого и не потребовалось. - Надеюсь, объяснять ничего не стоит? – холодно сказала он, отступая назад и не спуская с меня пристального взгляда.

Дейна/Касс

Адам
посмотреть

Джонатан
посмотреть

Джиневра
посмотреть

Медея
посмотреть

Ричард
посмотреть

Амелия
посмотреть

В конце концов, это она его бросила. Это она плюнула в его распахнутую душу, позабыв о том, что они были друг другу дороги, только лишь затем, что погналась за эфемерными понятиями и идеалами. Разве он стоил того? Разве дал он ей хоть единый повод? Что это было, если не болезненная тяга расстелиться под другими, что опорочила и его искренние чувства к ней, и самоё их отношений. И он поклялся, что навсегда избавит ее разум от страданий осознания своей грешности. Она вновь и вновь находила его на этом земном шаре, куда бы он ни отправился, а исколесил Роб до этого едва ли не добрую половину американских штатов, она добиралась до любого из них, чтобы издевательски всплыть в памяти, злорадно хохотать над его беспомощностью уничтожить нечто незыблемое и вечное, что приходилось началом в каждом женском естестве. Он убивал ее с такой жестокостью, на которую вообще маловато кто был способен, но мужчина решительно не хотел уступать ей ни пяди свободы, ни единого вдоха, она должна была утонуть в бездне ужаса и страданий, положить которым конец мог лишь он один. И он подарит путь к очищению даже этой рыжей твари, что похотливо раскинулась перед ним, при падении не озаботясь о том, чтобы прикрыть свои чресла под распахнутой юбкой, или ему самому именно так хотелось думать, а потому и очнулась Эмили полураздетая, с жирно размазанной ярко-алой помадой на губах, его персональная Лилит и его же проклятье. Она визжала с такой пронзительностью, что мечущийся по помещению Роберт в собственных терзаниях и ищущий ответов на извечные вопросы, доканывающие его рассудок, налетел на девицу, наотмашь ударив ее по лицу старой-доброй монтировкой, которая еще ни разу не подводила его в действенности средства.
читать продолжение: «my evil ways»

Знаешь, пап, когда я пришла к тебе за эпизодом про маньяка, я думала, это будет быстро, активно и без всяких там эмоций и размышлений. Все же это история одного убийства. Я почему-то забыла на тот момент, каким сложным и проникновенным до мурашек может быть твой пост. То, что ты делаешь в этом эпизоде, потрясающе. И я сейчас говорю не о действиях героя, а о твоей манере передачи его естества. Я разрываю твои посты на цитатки, и они лежат у меня в файле "папа может". Судьба Тедди-Роба-Рика удивительна, но ещё более удивителен он сам в твоём воплощении. Я хочу сказать тебе огромное спасибо за те эмоции, которые ты вызываешь, за эстетические оргазмы от постов и просто за то, что ты такой у меня есть. Мне нравится, что мы с тобой во многом сходимся и готовы добавить жести вообще всюду, даже туда, куда не надо. Мне нравится твой чёрный юмор и твоя манера ведения диалогов. Иногда (ты помнишь, когда) это доходит до бесячего визга, но и это мне нравится. Могу с уверенностью сказать, что мимо тебя трудно пройти и не заметить. Особенно когда ты оживляешь такие вот сухие наброски "а давай её убьем". Я удивляюсь, как у тебя получается любому, даже самому грязному и отвратительному по содержанию, посту добавить какой-то готической романтики и красоты. Мастер жести, маньячества, кровавых разборок и крепкого словца (пловца, говорит телефон), спасибо тебе за то, что ты делаешь. Я знала, к кому иду, и ни разу не пожалела о своём выборе. Играть с тобой жертв сплошное удовольствие, и мне кажется, что это не последняя наша игра (хотя я порой бываю весьма самоуверенна хд). Крепкие обнимашки тебе, Тёмный Лорд. Форевер йорс, дочь.   
(с) Эмили
Чествуем, чествуем постописца, закончили чествовать.
Ну, во-первых, я тебя поздравляю с победой на этой неделе, маньячина ты мой, внезапно волосатый. Ты заслуживаешь, причем не единожды, и будь моя воля, висела бы твоя морда на доске почета, как охотничий трофей над камином. Во-вторых, (тут будет немного возмущения) я прочитала твой пост недели и немного озадачена, не встретив там вначале предупреждения о том, чтоб я не читала, ибо в посте присутствуют сцены прелюбодеяния с другой бабой… и пусть с помощью монтировки. Я-то знаю, что ей понравилось! Да и тебе… Ой все, короче. Но чтож, признаю, понравилось и мне… Надеюсь, челюсть ты ей хорошо поломал, поломаешь еще сильнее и живой эта рыжая стерва от тебя не уползет. А вообще читать кровавые триллеры от тебя одно удовольствие, ибо знаешь в этом толк, в образе мыслей, чувств, которые испытывает герой, что им движет. Тебе всегда это хорошо удается, как бы ты после ни ворчал на очередной свой бессловесный пост, ибо и без слов все ясно. Ну и в-третьих, повторюсь, что ты молодец, я тебя люблю, поздравляю и верю, что эта новость тебя порадует и подарит настроение на грядущую неделю.   
(с) Медея

Джастин

Лианна

Нил

Самин

Флинн

Дейна

Однажды мне сказали, что гораздо легче делиться своими дурными мыслями, переживаниями и проблемами с незнакомыми людьми. Отсюда все эти истории про понимающих парикмахеров и барменов. Я ни к тем, ни к другим не отношусь, но все же сделал это своей профессией, делюсь с массами собой через творчество, вот только это не похоже на разговор. А я, пожалуй, нуждаюсь именно в нем. Ты в праве не читать дальше, смять этот жалкий лист бумаги и выбросить его в ведро. Или, может, это письмо никто даже не станет читать, отбросит в стопку мусорной корреспонденции к рекламным буклетам и скидочным купонам в дерьмовый супермаркет. Так или иначе, а я не обижусь, не расстроюсь, забуду об этом странном эксперименте раз и навсегда. На второе письмо в никуда уже не решусь. Но если вдруг захочешь ответить, то я прилагаю обратный адрес, хоть и оставляю в тайне свое имя. Нам все это ни к чему, останемся незнакомцами.
Не знаю, доводилось ли тебе когда-нибудь бывать в Берлине, но мне вот да, много раз. Там живет человек, ради которого в прошлом не проблемой было срываться туда в любое время дня и ночи. Мы проводили в этом городе дни, недели, месяцы, но каждый раз казалось, что можно было бы остаться и подольше. В этом году в Берлине тяжело дышать.
«running down the plane» Иен

День за днем. Одно и то же. Утром просыпаешься, идешь, точно сон твой продолжается, по особняку дяди, холодному и неприветливому точь-в-точь как его глаза, прямо на балкон, чтоб раздвинуть тонкие занавески. Потом, подумав секунды три-четыре, ты открываешь окно, съеживаешься моментально, обхватывая свои плечи костлявыми чрезмерно пальцами, думая о том, что за ночь словно бы стало еще холоднее, что черные контуры татуировок смотрятся еще чернее на голубоватой коже, заморенной то ли холодом, то ли нервами. Ногти напряженно скользнут по рукам, оставляя алые разводы… Потом встряхнешься словно воробей, задремавший на линиях электропередач, захлопываешь окно с неприятным лязгом, ездящим вдоль позвоночника. Приводишь себя в порядок, который приемлет дядя, спускаешься вниз к утреннему кофе и завтраку, который сегодня в горло особенно не лезет. Чахнешь над чашкой, отвечаешь односложно на вопросы дяди-отца, умеренно беспокойные, смотришь с тоской в окно, слыша то ли голоса, то ли шум моря в ушах. Снова встряхиваешься задремавшей птицей… Неловко улыбаешься, встаешь, отказываясь от завтрака в своей традиционной манере. Никого не хочется видеть, поэтому в ближайшие несколько часов телу, в котором плещется мерно только чашка слишком крепкого кофе, предстоит заточение в комнате или душной камере студии, специально оборудованной дядей.
«Black out days» Джастин

Я медленно выдыхаю дым, стараясь внимательно слушать все, что говорит мне сейчас Эллис. Нет, дело не в том, что я считаю это чем-то мегаважным, просто все, что вы скажете, будет использоваться против вас.
Нельзя перестать орать.
Тупишь здесь только ты.
Я не хочу сказать, что его слова выводят меня из себя, но это первое, что приходит на ум.
- Уилл... - я хочу сказать что-нибудь в свое оправдание, но из головы смыло абсолютно все адекватные мысли. Он вызывает у меня стойкое желание защищаться методом атаки. В какой-то момент мне даже хочется извиниться и сменить тактику. Я тушу сигарету и слезаю со стула. Я подхожу к Уильяму практически вплотную, чтобы заглянуть ему в глаза. Знаете, есть такое чувство, будто рядом с тобой опасное существо, и тебе надо бы свалить. Вот у меня его нет.
Я подхожу и кладу ему руку на плечо в надежде, что он развернется, а не будет разговаривать со мной задницей. Мне даже становится его немного жаль, но это все моя чертова сердобольность. Я же помню, что он обещал мне всегда быть рядом. 
«after the rain there will always be the sun» Эмили

На часах стукнуло восемь, все забронированные столы были заняты, никто не отменил заказ – хороший знак. Пусть мишлен еще не вынес своего окончательного вердикта, но слух уже бродил среди знатоков, что повлекло за собой ощутимый спад потока лояльных посетителей. И вновь я ощутил жужжание в кармане, и с нетерпением достав телефон, разочарованно обнаружил, что это сообщение от банка с предложением о выгодном кредите. Но моментально удалив его, я заметил еще одно непрочитанное – от моей загадочной итальянки. «Что ж, теперь нам нужно встретиться. Мне нужна эта серьга. Понимаешь о чем я?» Усмехнувшись, я рефлекторно качнул головой, чуть помедлив с ответом. Встреча? Как чертовски не вовремя, Летти. Дай мне время уладить всё. Я начал набирать, потом всё стёр. Печатаю снова, останавливаюсь, думаю. Стираю. «Что ж, будем уповать на судьбу-проказницу» - нелепая отписка, сам понимаю, но сейчас это лучше чем ничего. Она наверняка решит, что я ее динамлю, но может это и так, хотя нутро мое говорит обратное.
Лето ворвалось на Манхэттен во главе с властным солнцем и полным штилем. Аномальная жара отражалась на всех обитателях, и не одной лишь Адской кухни, хотя название района сейчас звучало крайне уместно.
«Your territory, but my rules» Нил

С самого рождения выпадает всего один шанс на жизнь, одна дорога, наполненная ошибками, взлетами, падениями, чем-то, о чем можно будет жалеть или гордиться, тысячи и тысячами событий, уникальными в своем роде, потому что никогда на свете не будет точного такого же человека, что пойдет подобным путем и будет так же оступаться. Никогда не знаешь, куда занесет эта сложная тропа, петляющая, обрывающаяся, запутанная, а может, внезапно и закончится и дальше не будет ничего. Кто-то верил в переселение душ, в ад и рай, Стэнли же был приверженцем, что после уже будет одна лишь тьма, о которой он вряд ли задумается. Вот только, как и другие, с момента, когда старуха с косой дышит в затылок, он начинает бежать от нее как можно дальше, изо всех сил, падая, спотыкаясь, терпя синяки и порезы, но лишь бы оттянуть момент неизбежной гибели и уйти тихо и спокойно, как об этом мечтает каждый. Где-нибудь в дома, вдали от города, в кресле качалке, пока морской ветерок треплет уже седые волосы, а плед на ногах согревает даже в подобную теплую погоду, но телу все равно холодно, смотреть на волны, чтобы потом прикрыть глаза будто на минуточку и заснуть окончательно.
Выстрел над головой напомнил о том, что до этого еще нужно дожить.
— Живой? Дэвид. Дэвид?
«My business. My rules. Your problems.» Дэвид

На начальном этапе, когда мы были друг для друга объектами вожделения, кроме сбивчивых комплиментов по поводу привлекательности, размера и навыков ублажения, я больше ничего не припомню. Хотя, нет - помню! Крис не переставал флиртовать со мной, будто бы барная стойка за которой он привык работать, расширила свои горизонты до пределов спальни. Он умеет говорить красиво, разбавляя словарный запас бархатным тембром, от которого моя голова пошла кругом при первой встречи, и продолжает кружиться до сих пор. В переломный момент нас обоих грызла совесть, и мы открыли друг другу глаза на весьма существенный факт: мужчины не просто умеют плакать – они делают это сквозь боль и презрение, насилуя любимых, как физически, так и словесно. Когда мы вновь сошлись, слова в постели звучали редко и на грани целомудрия. Это были фразы звучащие шепотом, будто бы высокий тон - угроза. Это были осторожные фразы, основанные на желании простить и молить о прощении. И когда каждый из нас добился того и другого – мы наконец научились самому важному, о чем не должны забывать. Мы научились говорить о любви. Мы перестали молчать о глубоко затаенных на сердце чувствах. И чем больше я говорю и слышу в свой адрес нечто такое, отчего вся грязь и ничтожность прожитых лет растворяется словно белизной выведенное пятно - тем отчетливее представляется будущее. 
«All I want for Christmas is...» Натаниэль

don't yawn, cause this is Africa

Лучшая игра недели

Элис была кем угодно, но не дурой. Нет, так её, конечно, частенько называли, но ещё ни разу она не признала своего соответствия данным умственным характеристикам. И даже сейчас, то ли из упрямства, то ли из чувства справедливости, продолжала упорствовать, отвергая тот факт, что Элис Фишер может быть дурой. Признавая всю серьёзность ситуации, где на пару с красавчиком нарушила не только законы чужой страны, но и законы военного времени, судя по всему, она не была готова сдаваться без боя, как не делала этого никогда, даже признавая, что они проиграли по всем статьям. В этих джунглях, где только что стали свидетелями браконьерства со стороны официальных органов, не стоило рассчитывать на особенную милость. Той прыти, с которой военные гнались за беглецами, рассекая тёмное пространство леса, рискуя плотно и молниеносно впечататься аккурат в ближайшее дерево, многие бы позавидовали. Из чего хороших выводов не следовало вовсе. Эти ребята точно не собирались предлагать им свою помощь, как заплутавшим.
Пока бравым галопом в голове проносились куски фраз, которые герои, просмотренных километрами потраченного времени, фильмов выдавливали из себя в подобных ситуациях, Элис краем глаза фиксировала, как, оскальзываясь на грязи, летит на землю Рипли, тут же получая свою долю пристального внимания со стороны догнавших их военных.
Элис

Из-за темноты и дождя, отступившего ненадолго, но оставившего после себя шорох слетающих с листвы капель, мир сузился только до совсем крошечных отрезков, влезающих в конусы света фар военных джипов. Особой камерности обстановке придавала зазвучавшая французская речь. Как и положено во всех театрах – высоко, с некоторым надрывом, что придавало большей драматичности ситуации, разве что суфлер на нынешнее представление не пришёл, отчего приходилось импровизировать. Купер только голову чуть задрал с земли, глядя, как шевелятся губы прекрасной девы, и абсолютно не понимая, что она в данный момент говорит. Интонации выходили испуганные и просящие. Наученный опытом общения с цирковым львом Тоби, пусть и беззубым как старушка на девятом десятке, Рипли крепко-накрепко выучил одно из первых правил общения с дикими животными – нельзя показывать страх. И, нет, выбранное сравнение для группы конголезских военных его ничуть не смущало, а под дулом автомата даже самые отъявленные борцы против расизма призадумались бы над собственными взглядами на жизнь и свой лексикон. Это в спокойном течении будних дней лихо получалось сбить указательным пальцем шляпу на самую макушку и с хитрым прищуром поведать о том, что и его когда-то вела дорога приключений. А теперь простреленное колено становилось едва ли не самым лучшим выходом с минимальными потерями.
Рипли

Самый страшный монстр - это человек...

Оторвав полосу от футболки, затянула порез и лишь затем обратила внимание на резкое исчезновение ребенка. "До сих пор не спросила имя, хотя уже привечаешь?"
Со вздохом поднялась, чтобы снова застыть. Мари напряглась, только что собранные ею банки посыпались на пол, вновь раскатываясь и забиваясь во все углы, а сама девушка метнулась к выходу. Что бы ни происходило снаружи, ничем хорошим это дело не пахло. И как назло все стекла в окнах хибары, их приютившей, были выбиты. Если нападут мутанты, то пережидать и отбиваться придется на чердаке – туда ведет узкая лестница, обрывающаяся люком, и окно всего одно там, тоже узкое. Первый этаж для обороны был совершенно не пригоден: мало места для движения, проемы, в которые при желании пролезет два небольших человека, и дверь, хлопающая о косяк, выбить которую не составит труда. Всё это мгновенно отпечаталось в сознании, пока Милла спешила следом за подростком.
Во дворе разгорался костер, все притащенное барахло было отсортировано и просыхало рядом. А еще во дворе были незваные гости. Совсем незваные. Никем. И даже не те, о ком подумалось ей. "Лучше бы мутанты..." – предательская мысль была задавлена на корню, а едва стоило получше разглядеть заглянувших на огонек, то  сомнения в их естественности полностью отпали. Не могут обычные крысы светиться столь ярко и ненатурально.
Элин/Милла

В жизни каждого жителя нового мира наступают моменты, когда думать становится некогда и остается лишь воля инстинктов. Подчас противоречащих друг другу, между прочим. К виду лабораторных крыс девочка давным-давно привыкла – и даже если они выросли до размеров «боевых», не мутировавшие твари пугали ее. Лианна побаивалась реактивов, четко связывая их ассоциацией с тем, чего нельзя касаться. Они «жглись». Лианна побаивалась огня – он тоже жегся. Стоило как-то сунуть палец в огонь, чтобы запомнить на всю жизнь. А сейчас странным образом второй страх выступал «палкой» для первого под управлением инстинкта самосохранения. Жить хочется всем. Жить хочется каждому. Лианне хотелось еще и продолжать жить в обретенной стаи, которую она сейчас старалась защитить. Только это ощущение и не давало сейчас всё бросить, развернуться и улететь прочь отсюда, ведь у нее были крылья…
У нее – были. Не было - у Мари и у «вожака». И это ради них девочка оставалась на земле сейчас, размахивая горящей веткой и норовя защитить вход в дом, пока его не «укрепят». Чуткий слух позволял отлично различать слова на расстоянии, но общий смысл скорее угадывался инстинктивно, чем постигался разумом: слишком сложно звучала вязь слов человеческой речи и слишком забытым оказался смысл таких выражений, как «баррикадировать» и «не лезть на рожон».
Лианна

Who's Afraid of the Big Bad Wolf?

Рокки не был испуган, потому что чего-то подобного он и ожидал, хотя нельзя сказать, что он был к этому стопроцентно готов. Нет, он просто чувствовал, что что-то идёт откровенно не так, но понять, что именно – не мог. Потому что невозможно представить, что за тобой следует коп, у которого с головой откровенные проблемы. Когда чудовище спустилось в подвал, когда он посмотрел на Муна, он понял, что всё просто так не кончится, впереди всё самое херовое. Маркус Олаф. Что за идиотское имя? Рокки бы тоже спятил, если бы его звали примерно также дебильно, как этого хуесоса, который наставил на него пушку и пыхтел, как слон в сортире. Получив его имя, он больше ничего не говорил, слушал только, изучая взглядом мужчину, пытаясь понять, как лучше его грохнуть. Девка на столе, кажется, потерялась в своём сознании, лёжа с широко распахнутыми глазами, пустыми и холодными, словно душа покинула тело. Пожалуй, всё рано или поздно должно было закончиться, но Мун был уверен, что не сейчас и не так. Не в этом подвале, не в этом сраном Денвере, не в том состоянии, в котором они оба были последнее время.
Рокки резко выдохнул и едва не зарычал, когда коп перевёл пистолет на рыжего. У него замерло сердце, а потом пустилось вскачь. Ему стало страшно до одури, никогда до этого ему не было так жутко. Он мог бы погибнуть сам, это было бы не так… безысходно.
Рокки

О да, он прекрасно понимал, к чему ведет Маркус. Куда он направляет свои стопы и их разговор, эту странную беседу двух обреченных, вынужденных плясать на тонком льду джигу смерти. Безумие искрами билось под стеклянными колпаками выпуклых бесцветных глаз офицера, это было единственное тепло, единственный всполох жизни, который Энджел мог разглядеть, изучая изрытое лунными кратерами оспин серое лицо, усталое и осунувшееся. Так выглядела старость: безобразно и уныло. Отталкивающе.
Энджел невольно поморщился, резиновая маска скрыла это. Фальшивая личина скрывала все, в том числе правду, которая должна была больно ранить, если бы только Маркус мог содрать со своего врага эту искусственную оболочку. Но он не мог. Даже если бы протянул руку и стащил троллью морду прочь - это ничего не изменило. Своё укрытие Энджел соткал из мягкой лжи, из гнева противника и его отчаянья. За невидимые нити тянул он Маркуса к себе, прочь от Рокки, защитить которого надо было любой ценой - это Энджел делал не размышляя, подчиняясь инстинкту.
Он почти не слушал, что говорил ему Маркус Олаф. Слова были тяжелые, пропитанные горечью и самоуверенной издёвкой. Он правда думал, что прищучил их так просто? Пальцы Энджела были сжаты в два плотных кулака, он не двигал ими, не дразнил сидящего внутри полицейского офицера зверя до поры до времени.
Энджел

С закрытыми глазами

Надвигающийся грозовой фронт может утратить силу в последний момент. Обещанный синоптиками, ливень на землю прольется безобидным теплым дождиком. В тоже время,  маленькое облако,  способно напитаться влагой. Затянуть свинцовым покрывалом ясное небо. Породит бурю десятилетия.  Шквальный ветер сорвет крыши с домой. Град побьет пышную зелень. Усеет тротуары сломанными ветвями и листьями.  Слишком много переменных. Играет роль место, время, ветер и влажность. Погода заразилась всеобщим безумием. Мария разбиралась в метеорологии на уровне обывателя. На ум пришло именно это сравнение. Оно не поддавалось объяснению. Воспаленный рассудок развлекается выдавая сюрреалистические картинки. Хотя, к чему нагонять мистики и жути. Все до оскомины банально и просто. Случившаяся ссоры была чем-то неестественным, как дождь в пустыне и снег посреди знойного лета. Арчер прошелся по ее сердцу катком асфальтоукладчика. Снес к чертям любые намеки на ландшафт. В образовавшейся пустоши не за что зацепиться ветру, чтобы закрутиться в смерч. Там царит вакуум, не способный дать искре разгореться. Так было всего десять минут назад. Внезапно налетевший ураган ревности перевернул все. Нарушил почти стерильную пустоту в изувеченном сердце. Разбил защитный купол. Набросал комья злости, вырвал с корнем сорняки отчужденности.
Мария

Хотелось закрыть глаза и перенестись во времени назад. Туда, где они были вместе и где их прикосновения приносили удовольствие, а не боль. Было время, когда Мария любила его и когда он берег ее любовь. Короткие. Незначительные мгновения. Так мало... Прежде, чем все заполонила тьма. Его тьма. Бен делал вдох, выдыхая опять отравлял девушку тьмой. Говорил... говорил. О чем? Не знал и сам. Выговаривал наружу боль, но легче не становилось. Прошлое как воспаленный гной засел глубоко внутри него и отравлял тело. Их отношения с Марией были сплетены из череды его ошибок, жестоких рук и боли. Боли, которую познала она. Боль, которую не мог контролировать он. Боль просто была частью его. Не замечая того сам, он отравил существование Марии. Ей больше не было возможности вспомнить что-то хорошее. Их совместные моменты, где они были счастливы... Их стерла тьма. Как и нет возможности простить его. Такого прощения не существует. Прощения для него не существует. Его никто не прощал так, как это делала она. Родные люди ушли, не прощаясь и не позволяя сказать последнее «прости». Мария принимала его назад даже без этого «прости». Потому, что любила. Потому, что верила, что он тоже любит и не будет в силах причинить больше боли, чем она способна вынести. В этом девушка ошиблась. В этом ошибся он сам. Бен причинил гораздо худшую боль. Самую страшную. Неизлечимую.
Бен

Close enough to kill

Душ Самин – собачья конура со встроенным водопроводом, до абсурда нелепая и с тем же абсурдом дополняющая ее прихоть в виде двух всегда пустующих мисок. Она живет неприхотливо, как ее любимый питомец, оставшийся за беспокойной гладью атлантических вод, и ее это устраивает. Но Джон никогда не был верным псом и, как гуляющий сам по себе кот, привык брать для себя лучшие условия из доступных. Поэтому на высказанное в наименее подходящий для этого момент пожелание он ответил неопределенным «посмотрим».
И она это примет.
Потому что после того, что случилось полчаса назад, у нее нет выбора.
Руки любовницы уже скользили по телу, томной невербаликой все же недвусмысленно намекая на тоску по присутствию Престона в ее жизни. И ему это нравилось. Ее бедра тесно притирались к паху, задница мягко пружинила под усилием сжимавшихся под ласковой тканью халата ладоней, растрепанные волосы терлись о лицо и лезли в рот, ударяя в нос нежным химическим запахом шампуня. Самин спрашивала, все ли в порядке у Джона, но ее короткий разговор с неизвестным абонентом дал повод предположить, что о том же следовало спросить ее саму. Практика показала, что Шоу способна просить о помощи только будучи прикованной в каком-нибудь заброшенном подвале с приставленным к виску дулом пистолета.
Джонатан

Всё это время она чувствует, что он приручает ее. Воспитывает. Даёт всё то, что ей необходимо, сковывает незримыми цепями, и вновь освобождает, раскрывает, позволяет, ставит условия, которые и сам же нарушает, но весь этот каскад событий, каждый прилив сил, каждая волна удовольствия – всё сильнее удерживает Сид рядом с Джонатаном.
Высокие отношения.
Нездоровое влечение.
Исступление.
И эта женщина в объятиях патолога знает, что на самом деле ей бы оставить всё это, сделать их сегодняшнюю встречу последней, оборвать эту связь, пока она, Самин, не увязла в этих отношениях окончательно, - всё это она прекрасно знает.
И ничего из этого ей не хочется. 
На смятой белой простыне ее разметавшиеся черные волосы кажутся ее темнее. Джонатан только лишь медленно проводит ладонью по ее щеке, чтобы убрать прядь волос с лица, нарочито касаясь ласково – и Самин льнет к его руке, тянется к его лицу губами. Я так хочу тебя касаться.
Он словно говорит: я всё еще могу любить тебя, после всего этого предательского дерьма.
Он словно говорит: какая же ты всё-таки шлюха, Самин.
Он словно говорит: но принадлежишь ты мне.
Самин

Джонатан
посмотреть

Амелия
посмотреть

Рипли
посмотреть

Камилла
посмотреть

Рауль
посмотреть

Дианна
посмотреть

Дни смещались в недели, а Бен по-прежнему не мог отделаться от того гадкого чувства, что это все временно. Над головой повисло острое лезвие. Подобно гильотине оно могло пасть в любую секунду. Бен не мог предугадать время. Один шаг в неверное направление и мужчина понимал, что может потерять все. Потерять ее. Мария была рядом вечерами и ночами. Дни все чаще они проводили по отдельности. Бен старался не задерживаться на работе допоздна. В первое время вообще боялся оставить девушку одну. Казалось, если он выйдет за дверь, она выбежит следом и исчезнет, затерявшись на улицах огромного мегаполиса. На этот раз будет слишком сложно отыскать ее и вернуть назад. Туда, где она не хочет быть. После состоявшегося разговора его страхи возросли еще больше. Бен толкал себя в спину, уговаривая слишком не наседать. Слонялся позади нее тенью, наблюдая, но не нарушая дистанцию. Каждое утро любовался тем, как девушка спит, а после уходил, возвращаясь со свежей выпечкой. Дожидался, когда она проснется. Провожал до парома. Потом ехал на работу. В дни, когда нужно был посещать врача, Бен отвозил ее до университета, желал хорошего дня и ждал, пока она зайдет внутрь. За четырьмя стенами Мария была в безопасности. Бен уезжал с более спокойным сердцем, но все равно не мог сконцентрироваться на работе. Инструменты падали из рук. Коллеги раздражали. Его мысли так и не нашли правильного пути, продолжая вариться в голове. Стало ясно, что бежать от чувств совсем не выход. Прятаться тоже не помогало. Молчать... это было его обычным состоянием, но хотелось стать ближе к Марии, подальше - от навеянных прошлым и ошибками кошмаров. Между ними по-прежнему оставалась дистанция, которую не способны сломать ни какие его слова и поступки на свете. Уже давно следовало с этим смириться. С тем, что им не быть вместе. Но Бен не мог. Так просто отпустить и растоптать остатки своего сердца. В груди что-то стучало и жило. Наперекор тому, что он всецело был отравлен тьмой.
Профессор опаздывал. Бен опустил глаза на наручные часы. Вздохнул. Обвел взглядом пустующий коридор. Опять прижался плечом к оконной раме. Его взор устремился на золотистые ветви деревьев за окном. Ветер трепал беззащитные листья, приближая наступление холодов. За порогом была осень. Осень полная тьмы, холода и дождей. Снаружи красивая картинка, а внутри чернота. Бен не любил осень. А что он любил?..
читать продолжение: «L'ete indien»

Добрый вечер, Леди и Джентльмены! Хочу рассказать вам о Бенджамине Арчере. Вы, наверняка, замечаете пробегающего по форуму молчаливого красавца мужчину. Его часто можно встретить в  игре «Boys VS Girls» и в теме с музыкальными композициями. Самое главное, что он пишет шикарные посты для меня! Наверное это все, что вы знаете о Бене, а жаль.  За автаркой скрывается замечательный друг и человек. Он умеет слушать. Всегда поддержит в трудную минуту и тонко чувствует ситуацию. Знает, когда промолчать и приободрить обнимашками, а когда вправить мозги на место. С ним всегда интересно обсудить серьезные темы и просто подурачится. С ним я отдыхаю душой и знаю, какую бы хрень не рассказала, на мою голову не повалится ворох осуждающих комментариев. Я не представляю и дня без общения с ним в скайпе. Бен замечательный фотошопер, но ооочень самокритичный. Никогда не предложит свою графику из-за боязни заставить носить не понравившуюся вещь. Я исключение, потому что заведомо люблю все его работы! Всегда готова красоваться в сшитых им одежках. О талантах и достоинствах моего ненаглядного монстра можно говорить много и долго. Для меня Бен самый  замечательный, самый талантливый, непревзойденный во всем и всегда!
Бен, на этой неделе твой пост лучший! Поздравляю с заслуженной наградой! Мы играем вместе уже четыре года и этим многое сказано. Сложно придумать что-нибудь новое и оригинальное. В таком деле повториться не грех, но по сути все сводится к коротенькому «я тебя люблю». Твое ролевое творчество много значит для меня. Я очень-очень благодарна тебе за Марию! Кто еще не в курсе, пусть знают, что именно ты придумал мисс Бетанкур, а я просто пришла на готовенькую заявку. Ни на секунду не пожалела об этом. Для тебя всегда хочется писать посты. Ты был, есть и будешь светом в окошке для моей музы. Пиши, твори, придумывай новые сюжеты и персонажи! Вдохновения и хотя бы чуточку больше свободного времени на свершение всех задумок и планов! Еще раз поздравляю!   
(с) Мария

Кэрри

Нил

Летиция

Джастин

Надин

Энджел

Окунув пальцы, сразу всю пятерню, в яркие краски, они касались небрежно холста жизни, черпали в ладони сгустки красного, синего, зеленого, желтого и швыряли в лицо жизни, хохотали так несдержанно, так по-детски откровенно, чувствуя себя королями города, королями будущего, королями продрогших шумных улиц. Надевая на ноги не начищенные туфли, а потрепанные кеды, облачаясь в кожаную куртку с прожженными от сигаретного уголька дырками вместо официальных пиджаков, Эрик и Йон пили свободу и вольность большими глотками, так, что по подбородку текло. Забираясь на самые верхние этажи открытых для самоубийц зданий, ныряя с разбегу в лужи по колено, дрожа от настигшего в очередной подворотне холода, испытывали счастье, граничащее с безумием, отдающее диким стуком сердца в ушах. И свист ветра хлестал по щекам, застревал в густых волосах, растрепывая подобие причесок, нырял с энтузиазмом под одежды, холодя обнаженные под свободными майками тела, щекоча кожу весенними пальцами.
Они ловили себя на желаниях начать заново: не достигнув порога и двадцати лет, чувствовали, что траекторию нужно менять, нужно меняться самим, чтобы не сгинуть на дне алкогольно-никотиновой ямы, в которой капли пива смешиваются с усталыми, злыми слезами обиды.
«tonight we are young» Йон

– Ты где? Все громче звучал обеспокоенный голос матери. – Иди скорее ко мне!
Кроме двух этих фигур, вырисовывающихся в золотистых лучах, ничего не свидетельствовало о присутствии в здешних местах цивилизованных людей. Невысокая, плотная мадам лет тридцати с загорелым, болезненно-уставшим лицом и с покорно сгорбленной осанкой. Одета просто, но изысканно: на ней свободного кроя халат из хлопка, в вырезе виднеется купальник тончайшего полотна, хорошенькие ступни потеют в бамбуковых шлепанцах. Поднявшись, она увидела приближающегося сына; как и следовало ожидать, тот возвращался весь липкий от пота, казался почти темнокожим, руки и лицо у него перепачканы землей. Несмотря на утихшее опасение, в ее движениях по-прежнему проскальзывало что-то нервное – то ли сомневалась, хватит ли у нее сил противостоять хмелю, то ли не верила своим глазам. Она покачалась немного на ветру, приглядываясь, обернувшись к лесу; затем вынула пробку и поднесла горлышко бутылки к носу. Несколько мгновений женщина застыла в одной позе; в глубине тишины лишь время от времени раздавался хруст съедаемого яблока.
Выстроившись длинной цепочкой, муравьи ползут по расстеленному пледу так неспешно, что их движения едва заметны; и только подрагивающие крошки печенья на их спинах свидетельствуют о том, что вереница все-таки движется.
«На солнечной стороне» Густаво/Клеман

Владей мной.
Не останавливайся.
Пусть сейчас я во власти жаркого дурмана, усиленного наркотическим опьянением, но действительно этого хочу. Разве иное имеет значение? Пусть утро безжалостно разрушит любое очарование ночи.. не в нашем случае.
Под лучами беспощадного к изъянам солнца ты так же совершенна.. и порой это давит.
Будь ты хоть.. нет.
Я не признаю перед тобой слабости.
Чувствуешь, что мои движения становятся развязанными? Как из необходимой близости, нужной для создания ритма танца, выбиваются мои собственнические касания? Заметила ли момент, когда избавился от узла на втором запястье? Догадываешься, что сейчас у тебя мнимое главенство, что в любой момент из хозяйки положения можешь стать ведомой.. что увлеклась этой игрой настолько, что не понимаешь: ласк, выдаваемых на покрытой влагой коже, больше, чем может дать одна пятерня пальцев? Или тебя волнует именно это? Что между тобой и мной - незнакомка, подсказанная твоим и моим воображением?
«there is a fire burning in your veins» Дамиан

На кромке огня туман начал рассеиваться, чернеть и таять, словно пламя прожигало в мутной пелене дыру размером с бьюик. И она всё росла, всё увеличивалась в размерах, понемногу открывая мир, до этой поры скрытый за плотной завесой белесого от влаги ночного воздуха. Они выезжали из сумеречной зоны под звуки сочного скворчания трескающейся от жара плоти и крики замученных "ведьм". Сквозь поднятые окна Энджел не мог слышать, но он мог представить себе. Живая фантазия так ярко дорисовывала отсутствующие эффекты, и пока он видел в боковом зеркале оранжевый отблеск, улыбка не сходила с его полных губ, раскрасневшихся будто от хмеля.
Мир просыпался. Очистившаяся дорога расстилалась вперёд, насколько хватало взгляда, до самого края равнин, туда, где земля и небо сходились в одной точке невозврата. Там их, несущихся как на крыльях демонов, ждали, быть может, грудастые гурии, чтобы отомстить за своих. В прозрачном золотистом воздухе, дрожащем от жара ещё не взошедшего солнца, они могли, сами того не заметив, перенестись в другое измерение. Исчезнуть с радаров, затеряться в сумеречных тенях. Звенящее чувство, острое и чёткое, как прикосновение к сколотому краю кристалла, какое возникает перед рассветом после бессонной ночи, овладело Энджелом. Ему было хорошо, легко и так спокойно, словно бы никакого безумия вовсе не было.
«Выживут только любовники» Энджел

Обезличивать Сару было всё равно что отбирать конфету у ребёнка, потому что покойная миссис Мун не обладала яркой индивидуальностью. На самом деле, они с ней были бесцветными, ничем не выделяющимися среди толпы, но Рокки это не беспокоило вовсе. Так легче затеряться, не оставлять следов, не задерживаться в памяти других людей. Иногда он сам себя не мог узнать в отражении – скуластое лицо с острым подбородком, мутно-голубые глаза, светло-русые волосы. Таких в стране тысячи, все они похожи как братья-близнецы, поэтому Рокки нечего было бояться. И тем не менее сейчас он с особым удовольствием уничтожал то, что могло помочь опознать Сару Элизабет Мун, в девичестве Хаул. Сначала он срезал кожу с подушечек пальцев и убрал ее в машочек, потом положил голову жены себе на колени и раскрыл её рот и начал методично вырывать зубы. Их у Сары было двадцать шесть вместо тридцати двух – не было зубов мудрости и ещё четырёх с самого бока. «Плохая наследственность», - говорила Сара, стараясь не улыбаться в полную силу.
Энджел копал яму, будто делал это каждый день,  распределяя их обязанности так равномерно и честно – он давал Рокки возможность попрощаться с телом жены. И Мун действительно ценил это, добавляя в мешочек к коше и зубы, обручальное кольцо (которое Сара носила) и несколько тяжёлых камушков. Надо будет сбросить в ближайший водоём, не таскать же это дерьмо с собой?
«Выживут только любовники» Рокки

Я скажу так: то, что когда-то казалось невозможным, теперь является моей реальностью, из чего следует простой вывод, что все на самом деле можно воплотить в жизнь. Невозможное возможное? Отчасти, потому что есть лишь одна вещь, которую невозможно заставить себя сделать: невозможно заставить себя кого-то любить. Поверь, я пытался. Я думал, что нет ничего проще, чем любить в ответ или же любить за какие-то хорошие качества в человеке. Я много лет пытался убедить себя в том, что люблю свою жену, но в конечном счете понял, что нас объединяет взаимное уважение и понимание, но не то, что принято называть любовью. С моей стороны дела обстояли именно так. Когда не любишь - раздражает даже самый маленький, едва заметный недостаток в человеке, а когда любишь - ты любишь и эти самые недостатки, которые могут других людей просто выкручивать наизнанку. Теперь скажи мне ты, а что ты чувствуешь и как далеко ты сам готов пойти? Чью жизнь ты выберешь? К сожалению, все гораздо серьезнее, чем я могу предположить себе, когда впервые встретил тебя на дороге, израненного и измученного. Я не предполагаю, какую цену мне придется заплатить за твою свободу, и знаешь, почему я об этом не размышляю? По правде говоря, я знаю, что чего бы мне это не стоило, я добьюсь и выполню любых условий, лишь бы освободить тебя и дать тебе шанс на полноценную жизнь. Я испытываю к тебе то, что и заставляет меня бросать все дела и мчаться туда, где есть ты.
«.когда вместо нас останется тьма» Стефан

Your territory, but my rules

Лучшая игра недели

За ужином, который к слову проходил все еще в окружение коробок, пусть эти небоскребы и значительно потеряли в «этажах»,  речь, как не странно зашла о Летти. О любимой младшей сестре, которая так и не определилась с тем, чего хочет от жизни. Устроив свою личную жизнь, Мелания сочла своим долгом немного подкорректировать и личную жизнь Летиции. И взялась она за это непростое дело в очередной раз в момент, когда Конте старательно выковыривала из вок-коробки кусочки спаржи.
- Как там Нил?
- Нормально. – Не прерывая своего занятия, отозвалась итальянка, подцепив палочками из коробки кусочек мяса и отправляя в рот. Пережевывала она этот кусочек с таким задумчивым миром, словно давилось ей познать всю суть мироздания.
- Вы часто видитесь?
- Блин, ну  просила же не добавлять спаржу, - качая головой, пробурчала Летти. Вопрос сестры она слышала отчетливо, но вот отвечать на него не торопилась. 
- Летти,- не унималась старшая сестра.
- М? – Летиция перевела взгляд от коробки на сестру, смотря таким ясным и чистым взглядом на нее, словно собиралась очаровать Лану.
- Вы, что, - она выдержала драматичную паузу, которая была достойна Оскара больше чем Ди Каприо, -  расстались? – Над сестрой точно повисла туча, она помрачнела и отставила свою коробку с едой в сторону. Ну, все, началось.
Летиция

Вернувшись домой, я решительно приступил к созданию ужина для себя любимого – этим я увлекался в свободное, если такое случалось, время, дабы не потерять навык, ну и просто расширять свой кулинарный кругозор. Так или иначе, в будущем, я вернусь на кухню, а значит, что мои умения должны держаться постоянно на уровне. Полистав старые записи кулинарной книги Патрицио (нашего покойного шефа), проштудировав популярные в этом направлении журналы в поисках «трендов», я отметил некоторую тенденцию к экспериментированием несочетаемых, казалось бы, продуктов. У меня также имеется своя записная книжка, которую я держу всегда при себе, ну или стараюсь по крайней мере, чтобы при возможности записать что-то новое и познавательное. Здесь у меня уже накопилось достаточное количества материала: это из вырезки из старых изданий, консервативные и базовые блюда в разном исполнении зарубежных стран, и конспекты с мастер-классов выдающихся поваров и деятелей ресторанного бизнеса, в общем, настоящий кладезь чужого опыта. Периодически, устраивая набеги на другие заведения, я также отмечаю интересные идеи, но ни в коем случае не претендуя на авторство, я просто складываю их с удачными, на мой взгляд, инновациями. Итак, наконец выявив для себя цель будущей стряпни, я направился на кухню и уже было начал выкладывать на стол из холодильника необходимое, но меня прервал звонок из скайпа.
Нил

Дождь не может идти вечно (с)

Рик помнил, что он предлагал прийти на консультацию. Но Кевин тогда лишь отмахнулся, а Рик не стал настаивать. И сейчас действительно можно было бы отправиться к нему, но… Не что чтобы мужчина не доверял именно этому доктору, но он как-то больше привык в таких вопросах полагаться на проверенных людей. С другой стороны, доводов за то, что этот врач может оказаться некомпетентным у него тоже не было. Поэтому Рик просто мысленно пожал плечами и кивнул на вопрос пацана.
- Помню. Значит, я уточню, когда он сможет тебя принять, и поедем в клинику, хорошо? – прозвучало, конечно же, вопросительно, но отказа мужчина бы не принял. Он готов был идти на многие уступки в отношении Кевина, но не когда перед глазами маячило синее и распухшее колено.
И, конечно же, Рик почувствовал, что мальчишка напрягся от первого же прикосновения. Просто не мог не почувствовать. Да и зажмуренные глаза и едва не втянутая в плечи голова это только подтверждали. Но мужчина решил, что причиной послужили слишком неприятные ощущения, приносимые его манипуляциями, поэтому не обратил на это особенного внимания, только стал действовать мягче и аккуратнее. Знал бы он, что бродит сейчас в голове у Кевина… А вот откровенный испуг, ярче других эмоций отразившийся в глаза парнишки озадачил, заставив непонимающе нахмуриться.
Рик

Кевин выдохнул. Ощутимо так выдохнул, понимая, насколько хорошо, что Рик воспринял всё именно так, а не иначе. Родительских порывов вряд ли, конечно, удастся избежать совсем – но теперь хотя бы оба понимают, что за этим стоит и что это значит как для одного, так и для другого. 
- Все нормально, - нейтрально отозвался подросток голосом, за которым довольно сложно прочесть эмоции, но в выражении лица и губ явно проглядывало облегчение от того, что слова всё-таки сказаны, «крышка» поднята, пар выпущен и не нужно кипеть и провариваться дальше с мыслью «как бы чего ни случилось». Кевин просил относительную свободу действий и личное пространство – и получал и то, и другое. По крайней мере, теперь же и на словах, однако Рик, вроде, как раз из тех, кто держит свои обещания. И в случае с Адамсом – такое положение вещей парня больше радовало, чем огорчало. 
Так что он даже не будет спорить по поводу завтраков и ланчей. Почти и «скорее всего», исключительно в зависимости от того, что предложат. И Рик определенно знал или понимал, «чем брать» мальчишку. Рациональный подход – один из тех, с которым в общем-то не стыдно согласиться. На несколько секунд Кевин задумался, взвешивая «за» и «против». Справедливости ради, надо сказать, что практически ни одного возражения не нашел, за исключением одной маленькой детали: готовить «по неделям» не слишком удобно.
Кевин

Пограничное состояние

Кэри подумал, что, наверное, было бы лучше, если б он все же остался в компании алкоголя и какой-нибудь интересной ТВ-передачи. Обычно он таким не страдает, всегда находит, чем заняться, но на трезвую голову, а вот выпив, хочется немного подеградировать, посмотрев какую-нибудь комедийную телепередачу. Но нет, сейчас он находится не в своей излюбленной компании, а здесь, пытаясь оправдаться перед мальчишкой, младше его почти на семнадцать лет.
Между ними определенно что-то промелькнуло, что-то, что они старательно (или нет) пытаются проигнорировать. По крайней мере, со стороны Галлахера точно.
Мужчину уже стало немного раздражать то, как парень старательно пытался его игнорировать, делая вид, что ему все равно. С этим определенно нужно что-то делать, но не выливать же на него ведро воды, например? Ну, или слегка встряхнуть? Кэри очень хочется сбить все это с него, чтобы Хьюберт перестал сейчас быть похожим на волчонка, который всех сторонится, пытаясь спрятаться.
- Ну почему ты такой...  - еле удерживается от закатывания глаз, просто делая осторожный выдох «Злобный? Невозможный? Как с тобой вообще бороться?»
У Галлахера, как у художественного редактора было много людей, которые по характеру, наверное, сравнились бы с какой-нибудь истеричной женщиной.
Кэри

Что со мной не так? Почему я вечно попадаю в странные ситуации, выход из которых сложно найти? Что еще нужно сделать, чтобы стать нормальным? Хью закрывает альбом, по-прежнему не дав увидеть Кэри то, что давно там прячет. Он просто не понимает иногда, по какой причине рисует его. Зачем все это и когда странные приступы вдохновения закончатся? Парню сложно разобраться в себе, чего уж говорить о статусе их отношений с Кэри. Ведь все настолько запутанно, что вряд ли и сам мужчина может дать этому точное название. Хью не знает, что ответить и потому молчит. Будь его воля, вообще не стал бы разговаривать и ушел бы обратно в квартиру или же куда-нибудь из знакомых мест в городе. Нельзя вечно бегать и прятаться. От себя уж точно не скрыться нигде. Но вот чего Хьюберт никак не ожидал от Кэри, так это подобных активных действий. Когда мужчина оказывается совсем близко, парень не успевает отстраниться, потому что не подозревает о дальнейших событиях. Именно поэтому поцелуй застает его врасплох, как удар тока или внезапный раскат грома в ясный солнечный день. Однако проходит несколько секунд шока и, к собственному удивлению, Мэтьюс отвечает на поцелуй. Неуверенно и почти незаметно, учитывая степень ошарашенности происходящим. Проходит не больше минуты.
Хью чувствует тепло губ и чужое дыхание, которые почти усыпляют его разум.
Хьюберт

Insanity

Я никогда не думал о нем плохо. Пусть его беспорядочная жизнь и пестрела такими же лишенными системы связями, однако это была его жизнь. Тем не менее, после той ночи, память о которой я постарался стереть или хотя бы сделать так, чтобы на то походило, я невольно винил себя в том, что произошло между ним и Уллимом. Тот сам проболтался мне по "большому секрету", и будучи человеком более широких, нежели я, взглядов, не сильно переживал по этому поводу. Про Джастина и Дитриха и вовсе не знал разве что слепо-глухо-немой идиот... И в какой-то момент мне показалось, что таким способом Грэндалл ищет замену своим не удавшимся отношениям, о которых я в то время мог составить лишь самое приблизительное представление.
Я чувствовал его потерянность: Так неумело пытаются глушить неудачу в бутылке или любым другим доступным способом, но в то же время я знал, что между нами оно было иначе. Разница чувствовалась, как если бы бы давнее притяжение наконец нашло выход. Может быть, не оттолкни я его тогда своим малодушием, согласись  принять саму возможность разнообразия моих предпочтений, то все могло бы сложиться иначе. Тогда бы он не сгорал, мучимый болезненной привязанностью, а сегодняшнее наше безумство перестало быть таковым, произрастая совсем из оно категории чувств.
Но, черт возьми! Когда же ты успел прибрать меня к рукам?
Донован

Конечно, я ни о чем не догадываюсь, что Донован думает о моих шашнях, о моей манере забывать свою боль разными способами, на которые потом организм люто сердится. Ничего не знаю, да и, если быть предельно честным… Знать не хочу. Мне за милую душу хватает его высказываний по поводу Азазелло. Не осуждаю и ни в чем не виню. Он по-своему прав. Поэтому не хочу слышать дополнительных наставлений на тему того, что все мои решения – в корне неверны. Я могу вернуть этот топор в его голову прямой наводкой. Почему?
Бесит его жена. Бесит эта стерва, которая никак не успокоится, которая трогает его… ЕГО. Моего, принадлежащего мне, черт возьми! Я не ревнивый человек, да и кто я такой, в конце концов, чтоб так говорить, но… группа – мое дитя. Эта женщина потрошит человека, который дорог мне. Значит, она – враг. Поэтому всегда не получалось в отношении семейных неурядиц Донни держать язык на привязи, не лезть не в свое дело, не комментировать ситуацию или не предлагать решения проблемы особо циничные и бесчестные. Да, тысячу ударов сердца назад я пожалел о том, что сказал… Но лицемерно. Скорее из желания погасить волну гнева, грозящую влететь алебардой точно по лбу. Так… Все равно хотел бы разобраться с ней сам… Чтоб не видеть его таким раздавленным, разбитым, трещащим по швам. Мне словно душу на тонкие ленты режут, когда вижу его гнев и боль.
Джастин

Хорошего человека видно издалека

Всегда любила и люблю праздники, но никогда особо не зацикливалась на них. Даже в праздничный день я могла выйти на любимую работу вне зависимости от посещаемости людей. Мне не столь важно количество, главное – качество. Я всегда контролирую поставку продукции, всегда все свежее, по-другому быть не может и не должно. Коллектив в коем пару-тройку человек под моим надзором особенно отбирался. Я находила людей ответственных, долгое время с ними беседовала и не прогадала. До сих пор меня все устраивало и устраивает. К тому же я люблю людей, которые уважают других: не хамят, не передергивают, встречают и провожают с улыбкой, разрешают ситуации на месте, не приводя к скандалам. Не люблю скандалы, честно говоря, да и кто их любит. Стараюсь урегулировать какой-либо вопрос, не отходя от кассы как говорится. Честно говоря, какие-то недопонимания - большая редкость в моем кафе, я очень довольна своим положением и моим гостям.
Сегодня день благодарения. Моя семья заранее готовилась к вечерним посиделкам. Конечно, без меня не обойдется, но, тем не менее, я, как и всегда посетила свое детище, без которого уже и не представляю жизни. Каждый день я спешу в кондитерскую, каждый вечер в мою голову лезут какие-то особые рецепты, а это не может не радовать. Прежде всего, спасибо мои родителям за то, что одарили меня такими способностями.
Бонни

И взмах густых ресниц мог решить чью-то судьбу, да только, видимо, праздник народ спешил по домам. Поэтому заметить большие зеленые глаза могла только продавец. Хотя по своему опыту могу сказать, что она скорее кондитер или помощница, опять же помощница могла быть школьница или студенткой. Ай, бог с ним, гадать статус девушки не хотелось. Улыбка тут же приветливая расцвела на губах, сменяя мечтательную. И первое, что кидается в глаза, это рост. Она еще ниже меня. Некий маленький укол ревности что ли.  Всегда любила свой рост, всегда маленькая и вот, оказалось, что есть кто-то ниже меня. Но сейчас я на каблуках, это дополнительно придает мне рост, поэтому могу и ошибаться. Хотя даже разделяя со мной рост уж есть может служить поводом для ревности. Но это все лирика. Девушка красивая, очаровательное круглое личико. Маленькая и хрупкая. Меня ни когда нельзя было назвать хрупкой, особенно после родов. И опять же мне нравится моя комплектация. И так о чем это мы?
- Вы очень великодушны... - еще более блондинистая головка, нежели моя, может уловить явный британский акцент. Мне об этом говорили и не раз, и не два. Алекс даже пытался меня под учить, но я откровенно его послала, сказав, что английского языка хватило и в школе, дополнительные языке на уроках с Эммой, еще не хватала, чтобы брат меня начал обучать.
Надин

Летиция
посмотреть

Амелия
посмотреть

Дамиан
посмотреть

Адам
посмотреть

Рипли
посмотреть

Рауль
посмотреть

Имя персонажа: Пол Галлахер / Paul Gallagher
Возраст: 1999 год рождения
Внешность: Tom Holland
Род деятельности: школьник

Описание персонажа
Отношения с персонажем: В тебя невозможно не влюбиться. ты не звезда школьной футбольной команды, но тебя знают все. Ты главный заводила. Без тебя ни одна вечеринка не начнется и ничего важного случиться не может. Тебя видят всегда и везде, неудивительно, что половина школы по тебе сохнет и я в том числе.
Описание персонажа:
Ты родился в семье дипломата и не где-нибудь, а в Германии. Там же провел первые пять лет своей жизни. Помимо английского ты тогда же начал учить немецкий. Твои родители были уверены, что вы надолго в Берлине, поэтому всячески помогали тебе в освоении сразу двух языков.
В 2004 году твоего отца повысили и отправили в другое посольство, в этот раз в Дубаи. Жизнь в арабской стране была совершенно другой, но ты был ребенком, да еще и сыном американского дипломата. Ты катался словно сыр в масле, довольно быстро осознав свою безнаказанность по сравнению с другими сверстниками. Твои родители думали, что для тебя будет лучше учиться в обычной школе и посещать дополнительные занятия при посольстве. Поэтому образование твое оказалось не очень ровным, да ты и не так чтобы сильно старался. Зачем? Если веселиться и подкалывать остальных намного интересней, чем зубрить днями и ночами.
В 2014 году одна из твоих «шуток» вышла из-под контроля и зашла слишком далеко. Если бы твои родители вовремя не вмешались, то случился бы довольно заметный и громкий международный скандал. Последствия, кстати, стоили твоему отцу его места. В прочем, из посольства его перевели на должность в Генассамблеи ООН, что не плохо, но быть одним из в одной из комиссий и быть в десятке первых в посольстве вещи очень разные.
Вернувшись в Нью Йорк твои, родители решили отдать тебя в ту же школу, что когда-то закончили сами, хоть и могли позволить себе любую частную школу. Но это было дело принципа, к тому же они доверяли своим старым учителям, которые не стали бы носиться с тобой, как с писанной торбой, наоборот, они были уверены, что здесь с тебя снимут три шкуры и заставят реально отрабатывать свои оценки. Их уверенность была подкреплена и тем фактом, что в этой школе тебя заставили сдавать вступительный экзамен, который ты провалил и за это был посажен на год младше своих сверстников в одну параллель со мной.
В классе, да и во всей школе ты моментально стал звездой. С тобой хотели быть знакомы и дружить абсолютно все. Вряд ли даже капитаны школьных спортивных команд могут с тобой поспорить за титул самого популярного парня. Ты интересуешь и интригуешь всех своим веселым характером и вечными историями о жизни в других странах. Ведь ты не только побывал в Германии и ОАЭ, но и вместе с родителями объездил почти весь земной шар по делам и во время отпусков. Тебе есть чем похвастаться и о чем рассказать.
В первый год мы с тобой вместе ходили на испанский и историю, даже сидели рядом. Но мое имя ты упорно запомнить не мог. Как ты меня только не называл, а когда я тебя поправляла ты сильно изумлялся и смеясь извиняясь. А еще ты паталогический вор ручек и карандашей. Сколько я их тебе дала за эти два года не пересчитать, ты ни одного не вернул. Попав к тебе, они словно растворяются в черной дыре и уже через урок ты просишь у меня новый.
По-настоящему заметил ты меня, совершенно случайно, когда пара наших одноклассников решили сыграть надо мной глупую шутку. Моих друзей рядом не оказалось и защитить меня было некому, а сама избавиться от своих мучителей я не могла. Не знаю, что заставило тебя за меня заступиться, но я этого не забуду. Тем более, что это был тот самый момент, когда я окончательно поняла, что ты мне нравишься. Правда подойти к тебе у меня все равно не хватало духу. Я тихо слежу за тобой из своего угла и краснею, каждый раз, когда наши взгляды встречаются. Зато теперь ты помнишь мое имя и иногда спрашиваешь, как мои дела.

Ваш пост

Личные требования к игроку
Я хотела бы, чтобы ты был самостоятельным человеком и умел сам себе находить игры. На форуме несколько подростков, я уверена, ты обязательно найдешь с ними общий язык и игры.
Я терпелива и понимаю все, мне можно просто сказать, что ты очень занят работой/учебой/личной жизнью, и я буду ждать.
В плане размера, я подстраиваюсь под игрока, если тебе нравятся маленькие посты, будем играть маленькими, если большие, значит будем писать большие, но я противник литья воды, ради объема, всего должно быть в меру, ну, получается пост на 3-5 тысяч и ладно. Главное – это получать удовольствие от процесса, а не насиловать себя и друг друга объемами.
От тебя я так же жду адекватности и понимания, если я не могу по каким-то причинам написать пост, значит я не могу и надо немного подождать.

Связь с вами
Гостевая, ЛС

Водица для этого времени года, которое неумолимо сопровождало путешественников в северные широты их мира, была на удивление приятной. Конечно, не то парное молоко, в котором бывало приходилось плескаться утомленной научными изысканиями девушке, когда мешок с собранными травами болезненно оттягивал хрупкое плечико, а ноги уже гудели от затянувшейся прогулки по близлежащему к столице лесу, и отказать себе в удовольствии искупаться в теплом озерце было поистине невозможно. Здесь же, подводные течения нет да нет пощипывали кожу, заставляя подпрыгивать на месте или стараться отплыть подальше от ледяного потока, встречая на своем пути собственноручно выбранное укрытие, и купающегося за ним мага, на удивление благодушно принявшего ее предложение. Но спустя какое-то время, девушка к воде начала привыкать, и даже подумывала было распустить косу, чтобы уж если и выдалась возможность искупаться, то сделать это следовало со всей тщательностью, как в последний раз, ведь кто знает когда им еще выпадет такая возможность? Уж точно не в Ажае, где хорошо бы было до кустов сходить и не обморозиться по дороге, не говоря уже о прочих человеческих потребностях. Если там вообще будут кусты. Но как без них то?
С этим животрепещущим вопросом, который коснулся бы как сугубо бытовых сторон родных краев мага, так и исполнения элементарных девичьих нужд, таких как будут ли на их пути крупные города, в которых она сможет найти лавку травника и приобрести кое-какой сбор, окуривание одежды и тела которым на какое-то время способно было заменить водные процедуры. Универсальный способ, о котором следовало конечно подумать раньше, но отчего-то в гостеприимной Белории с деревеньками и радушными хозяйками через каждые пару десятков верст, такие мысли в голову отчего-то не приходили. Но, предвосхищая вопросы девицы, Драгон вновь вспомнил о почившем магистре, успевшем за свою недолгую жизнь обзавестись настолько могущественными недругами, которые не пожалели ни времени, ни сил, чтобы сжить своего заклятого друга со свету.
читать продолжение: «Все, что нас не убивает, делает большую ошибку»

Дорогая Рада! Вот и пришел твой черед... То есть, вот и на твоей улице праздник. Короче. Думаешь,
я таки спроста завел себе игрушечную Радейку? Как бы не так. Она греет мою душу в те мгновения,
когда настоящей рядом нет. И я более чем уверен, что все, что с ней происходит - было на самом деле,
а потому и история наша оказывается в два раза длиннее. По началу меня было не оторвать от этого альта, пока еще были свежи ощущения от бесконечных возможностей наших воспаленных рассудков, но между тем - как бы ни редки были наши теперешние ответы в него, он все равно остается одним из самых любимых за всю мою игровую практику, как отражение наших душ и сложных отношений. Спасибо за то, что все еще горишь каждой моей идеей, какой бы сумасшедшей и неуместной она ни была, спасибо, что терпишь все мои кризисы и вдохновляешь вновь встряхиваться и лихо бросаться на амбразуру творчества. И все это по той причине, что ты та, кто ты есть и никто другой. Твоя Радея прекрасна, как и любое из твоих воплощений, как бы я ни фыркал (а вдруг от зависти?..), а потому мне и хочется отвечать твоим девчонкам вновь и вновь. Вдохновения! И поменьше грусти, милая.   
(с) Рэй

Лианна

Рик

Надин

Гильермо

Лорен

Каролина

«Я смотрю на тебя и не вижу того прежнего Алистера Голда, которого знала и в чьих венах текла не кровь, но чистейший эгоизм. Смотрю и не вижу прежнего ко мне отношения, и от этого страшно, ведь я не знаю ни одной причины, по которой тебе сдались все грехи мои, моя тяжелейшая ноша – зачем тебе эта участь, зачем делить ее между нами, ради чего?»
Алистер же, судя по всему, считал иначе. Видел те метаморфозы, которые происходят с Монтгомери в его присутствии. Видел смысл во всем, что делала ради нее и для нее.
Рядом с этим человеком Алесса совершенно не чувствует своего возраста, а ведь еще совсем недавно каждый, пусть даже мимолетный взгляд на свое отражение в зеркале отзывался острым уколом под ребра, где глубоко внутри билось от осознания несправедливости и быстротечности времени сердце. Сердце, не желающее мириться с предвестниками старости – не той, что прячется в морщинах, и не той, что забирается сединой в волосы, но той, которая лишает возможности существовать без чьего-то плеча, подставленного в качестве опоры, когда ноги в неподходящий момент подводят. Выходит, Алесса уже давно была, в сущности, старухой, а сейчас стала еще и обузой – ей потребовалось гораздо больше времени на восстановление, чем думали врачи; гораздо дольше, чем она просила Алистера подождать. Но он, почему-то, не настаивал и не торопил – только подхватывал, когда Монтгомери в очередной раз оступалась, а когда не могла сделать самостоятельно даже шаг – брал на руки и проносил, несмотря на собственную боль, столько, сколько было нужно. Столько, сколько потребуется ей для того, чтобы вернуть себе былую красоту, увядшую (но не безвозвратно) от дефицита солнечного света и человеческого тепла, и вернуться к нему – теперь уже окончательно. Надетое на безымянный палец правой руки кольцо давало не только надежду на пресловутое «счастливо» (на «долго» Алесса не смела и надеяться – не то попросту боясь сглазить, не то потому, что так и не смогла научиться смотреть и видеть яркие краски среди привычной окружающей ее бесконечной серости), но и на то, что искомый покой уже совсем-совсем близко; стоит только протянуть руку и…
- Ты спишь? – шепчет она с закрытыми глазами, придвигаясь к лежащему спиной Алистеру и накрывая его плечо ладонью.
«Простите нам наше счастье» Алесса

Гидеона Хольста интересовал совсем не лед, его возраст и элементарные составляющие молекулярной структуры воды, не флора или фауна острова, покрытого снегами, прозябшего от северных ветров. Его интересовали изменения подводных течений моря Баффина, а так же оптические и акустические данные толщи вод. Состоя в команде из разнообразных ученых, которые погружались на корабль со своими, иными задачами, Хольст понимал, что быстро и легко не будет: его, как специалиста, пригласили в экспедицию в составе группы исследователей - химиков, биологов, специалистов по снегу и льду, геологов, даже техников, которые обеспечивали работу корабля от и до. Плаванье в северные моря - не прогулка на катере туда и назад, такие экспедиции всегда были сопряжены с максимальным риском: шторм и толстый лед в любой миг могли нарушить все планы, весь график прохождения западной и северной сторон острова и сердца моря Баффина. Весна давала надежду на удачный исход экспедиции, так как потепление должно было расколоть плотные слои льда, часто простирающиеся от берега до берега. По прогнозам, штормы так же не должны были помешать ученым проводить свои опыты, как и прутихшая сейсмическая активность, которая то и дело будоражила северные воды.
Закинув в каюту свой большой рюкзак, Гидеон задумчиво уставился на вторую койку, которая находилась на расстоянии всего в сорок сантиметров от его собственной. Он не любил подобные сближения с чужими людьми, к тому же, не очень стремился контактировать с кем-то из группы. Ему было неинтересно. Он был человеком замкнутым, сконцентрированным и привыкшим к тяжелой, изнурительной работе на корабле, работе против девятиметровых волн ради науки. Он не болтать и знакомиться сюда пришел, но положение дел всегда обязывает к чему-то взрослого человека его положения и опыта. Поговаривают, на корабль даже взяли студентов - биологов что ли, или техников. Сбежав в море от обязанностей заведующего кафедрой, Хольст надеялся здесь отдаться суровой стихии взамен скупых цифр и объяснений на пальцах. Океан - это то, что не описать словами. Это нужно видеть, более того, нужно прочувствовать. Всем сердцем. Руками - до мозолей, лицом - до обветренной кожи, легкими - до боли в груди от холода, что разрывает изнутри со всей откровенностью.т
«I guess I still care. Do you still care?» Гидеон

В прошлом, слишком реальном для них, все ещё бьющем в висок отголоском той страшной реальности, оставшейся в нарисованных и незаконченных картинах на полу в мастерской, они строили великолепные замки. В желанном тогда, таком манящему наркотическом экстазе эти замки казались великолепными.
Сейчас эти замки были уничтожены: руины даже перестали дымиться, лишь грудой темных камней возвышались насмешкой над наивными ли, детскими ли, героиновыми ли мечтами - не важно.
В реальности все было иначе: невозможно было даже заговорить, ведь любой разговор неизбежно сводился к одной-единственной теме, о которой совсем не хотелось говорить, а каждое случайное прикосновение обжигало больнее, чем прикосновение к раскаленному железу. И так раз за разом. Она до крови разгрызла губы от желания заговорить: ей было невыносимо в одиночестве, но это одиночество нельзя было разрушить простым разговором. День начинался и заканчивался в гнетущей тишине до тех пор, пока она не пропиталась напряжением и страхом и не взорвалась грохотом чего-то очень тяжелого, упавшего на пол в дальней комнате. Мора взяла сына на руки и вышла на звук, попыталась задать вопрос, но не успела: во взгляде художника было гораздо больше ответов, чем он мог бы ей назвать. Она только кивнула на объяснения и унесла Матиаса, пока тот не начал капризничать и проситься поехать с папой.
Ей все чаще плохо по утрам и снова приходится оставлять Матиаса наедине с краской, чтобы, вернувшись, обнаружить красные следы маленьких ладошках на стенах. Пусть так, папе понравится, а потом попробуем отмыть. Это чувство ей уже смутно знакомо, а потому во время утренней прогулки они заходят в аптеку: у нее рваная футболка: среди черного мрака одинаковых вещей эта была первая и изъян она заметила не сразу, Матиас перепачкан песком, который пытался поесть, пока Мора его останавливала, и капризничает, потому что не хочет быть тут. На нее смотрят с презрением и жалостью, пока она выгребает из кармана мятые купюры, и снова убегает, ведь в телефоне взволнованный голос, а это значит, что Матиаса все же нужно отвести домой и вызвать няню. 
«нарисованное море - глубоко до дна» Мора

- Ты хотела меня обидеть? Будем считать, что ты этого добилась, а теперь, я хотел бы все же, перейти к делу, - сложно? Ничего подобного. Не бывает сложного выбора, бывает лишь нежелание чуть-чуть быть настойчивей и увидеть выход из сложившейся ситуации. Я его пока не вижу, но это пока. Мне нужна секунда. Может две или три. Короткий промежуток времени, с новыми попытками вдохов и выдохов. С новыми ударами моего сердца. Оно сейчас очень спокойное, на фоне того, что я мог бы расслышать, если бы мне было доступно сердцебиение самой Рене, - не беда. Деньги это что? Ничего. Я возьму натурой, - она хотела, чтобы улыбнулся я, я же хочу, чтобы и ее губ вновь коснулась улыбка. Сталкиваясь с моей, что такая сейчас нахальная, чуть более развращенная, чем я мог себе позволить. Прочерчиваю линию над бровью, - сейчас нам вряд ли с тобой дадут спокойно поговорить, но через час я добьюсь того, чтобы нам назначили слушанье, где мы выдвинем просьбу об освобождении под залог. Выслушай меня до конца, потом будешь перебивать и говорить о том, что моя помощь тебе не нужна, - подаюсь ближе к столу, располагая на нем свои руки, - я ознакомлюсь со всеми материалами дела, а ты же пока будешь молчать. Не строй из себя героя. Не доказывай ничего, что мы потом не сможем подтвердить уликами. А еще лучше, просто молчи. Без меня не отвечай ни на какие вопросы. У тебя есть на это право. Скажи мне, где Эдвард, я его заберу и сумею сделать так, что к нему не притронется служба опеки, - не нужно меня отталкивать, только не сейчас, когда я начал дышать. Не нужно мне отказывать, когда я начинаю вновь жить. Я бы сейчас сказал Рене, что у жизни нет цены. Нет, если мы не рискуем ее потерять. И это становится навязчивой необходимостью – всегда нарушать границы. Будь они телесные или эмоциональные. Я должен знать, что никому не нужен. Должен чувствовать опасность, чтобы напомнить самому себе, что я все еще жив. На самом деле, у жизни нет цены, - просто доверься мне, теперь моя очередь говорить тебе о том, что нужно просто верить. В больнице ты оставила меня без права голоса, не думаю, что сейчас у тебя есть иной выход.
«.стоит отвлечься на миг» Леннарт

Она проскользнула в комнату к судье и вокруг нее клубилась знакомая тьма. Где-то там позади, бесшумно ступала по ее следам Мать Ночи. Неван чувствовала, как ее всю колотит от восторга, от одной только мысли, что она лишит кого-то жизни, прославляя имя Гекаты.  В комнате у него было темно, слуги наглухо закрывали на ночь ставни, чтобы у воров не возникло желания пробраться ночью в особняк городского судьи. Неван скользнула вперед, забираясь на высокую кровать, ее тело извивалось подобно змеиному. Она будто бы исполняла танце, подбираясь к своей жертве все ближе. И вот она устроилась сверху на спящем, возвышаясь над ним. Ее оголённая большая и аппетитная грудь приподнималась и опускалась при каждом ее вздохе, рыжие волосы подобно жидкому огню спускались до самых бедер и, где-то в просветах между расступающимся в движении огнем можно было наблюдать синюшную кожу. Судья открыл глаза и вскрикнул, но этот вскрик не был полон страха, скорее он был сдавленным стоном удовольствия. Голос чаровницы зашелестел, наполняя собой комнату, она покачивалась над человеческим телом  в плавном гипнотизирующем танце, впервые за долгое время, разрешая касаться ее. Страх рос и пожирал жертву наравне с тем, как в груди Неван разливался жар и радость, она питала себя и взгляд ее становился все ярче и ярче. В скором времени от него невозможно было отвести глаз, где-то на периферии слышался скрип  кровати под тяжестью двух тел. В какой-то момент старик издал очередной стон и не был он полон  ни печалью, ни болью, это был стон страха от осознания того, что его тело теперь ему не принадлежит.  Судейское тело задрожало под суккубом, и она растеклась по смятым простыням плотно сбитой чернотой, колыхающейся тенью, чтобы предстать перед Гекатой.
- Больше он не помеха. – Объявила Неван, - Его разум затуманен ровно настолько, что он до самой кончины будет думать, что не покидал постель и комнату, что все, чем он занимался – любовью со мной.  – Она усмехнулась своим словам. Смертные нескончаемой вереницей следовали за ней из города в город, ради того чтобы вкусить пьянящей их разум иллюзии.
- Я буду взымать плату за все, о чем ты будешь просить меня до того, как исполню твое желание, и плата моя будет расти с каждой новой твоей просьбой, Мать Ночи.

«Танцуй, ведьма, танцуй!» Вероника/Неван

На Пасху одна из самых красивых и старых церквей Нью-Йорка стояла нарядная как невеста в брачном уборе. Падавший сквозь узорные витражи свет солнца освещал лица людей, исполненных радостного предвкушения. В воздухе звенела весна. Сама жизнь в её непрестанном цикле обновления, расцветающей щедрой юности лилась чистейшими потоками детских голосов.
Хор, который целиком составляли ученики престижной частной школы для мальчиков, выступал в этой престижной дорогой церкви не впервые. Настоящее торжество одухотворённого лицемерия. Энджел, стоявший позади вместе с восемью другими подростками, чьи голоса успели утратить неземную красоту отрочества, но ещё не огрубели и не утратили определённого благозвучия, смотрел вперёд, на сытые гладкие лица мальчишек от девяти до двенадцати лет. Каждый из них был неплохо ему знаком, кое-кто из подшефного класса, все - те ещё зажравшиеся маленькие ублюдки. Но когда они открывали рот - кто мог сказать, что это не ангелы сошли на землю, чтобы вселить в сердца людские чувство благодарности?
Услышав знакомый переход мелодии, он плавно вступил. Воздух наполнял лёгкие, выплёскивался наружу бессмысленной вязью слов на мёртвом языке, прославляющем мёртвого бога. Усеянное гематомами горло Энджела опутывал лёгкий шейный платок, красиво повязанный в вороте форменного пиджака. Пока он пел лёгкая, вишнёвого цвета, ткань трепетала от движения гортани, взгляд Энджела рассеянно скользил по рядам скамеек к выходу, к приоткрытым дверям собора, сквозь которые видна была оживлённая улица и - что это? - ярко-красный всполох на ней. Он рос, он приближался, он влился в церковь, окружённый темнотой и угнездился в самом центре этого фальшивого благочестия. Сердце радостно стукнуло о рёбра, голос его, безжизненный и ровный до этого момента, налился звенящей радостью.
"O felix culpa,
quж talem ac tantum mйruit habйre Redemptуrem!"
Счастливый грех", воистину так.
«Выживут только любовники» Энджел

L'ete indien

Лучшая игра недели

- Его привезли как раз к нашему приезду. Тут неподалеку находится питомник, - они сами могли туда заехать, но Бен не хотел утруждать девушку еще больше. Дорога от Нью-Йорка до озера выдалась длинной и выматывающей. Для Марии. Для него тоже. Поэтому еще будучи в гостинице Бен позвонил человеку, с которым договаривался о приобретении собаки, и за отдельную плату тот доставил питомца в нужное им место. - Это не просто пес, он пес-поводырь. Руфус сам может позаботиться о себе и о тебе. Поэтому не хочу слышать возражений. Он твой... тем более, кажется, вы уже нашли общий язык, - наблюдая за тем, как собака довольна тем, что его чешут за ухом, он не сомневался, что они с девушкой подружатся. У Марии всегда получалось находить подход как к людям, так и к животным. Они оба будут в порядке. Пес изучит распорядок дня девушки, она привыкнет к тому, что рядом друг. Почему-то Бен этому псу, которого выдел лишь пару минут, доверял больше, чем самому себе. Он уже не раз на примере доказал, что не умеет заботиться о Марии. Все его попытки заканчивались одним и тем же - провалом. С появлением четвероногого друга, многое изменится и, возможно, Мария перестанет чувствовать себя в клетке рядом с ним. - Да, очень... - и Бен говорил совсем не о собаке. Его взгляд был нацелен Марию, любуясь родными чертами любимого лица.
Бенджамин

- Неожиданно, - девушка продолжала гладить пса по голове. Новый мохнатый друг не просто домашний питомец, а собака-поводырь. Новость огорошила ирландку. Раньше Бенджамин не стремился упростить ей жизнь. Почти с ненавистью относился к белой трости и другим приспособлениям, облегчающим жизнь слепым. Без особого энтузиазма воспринимал рвение Надин оборудовать кухню стикерами. Он не мог смириться с тем, что Мария навсегда останется инвалидом. Покупка Руфуса – первый шаг к принятию непоправимого? Господи, пусть будет так! 
- Я хотела попросить, но все не решалась, -  Ри осеклась. Нервно повела плечами. Она намеревалась поговорить об этом с Бенджамином еще три дня назад. Удачный момент все не подворачивался. Если еще помедлить, то моет оказаться поздно. – Пожалуйста, не нужно  искать другого врача. Я… я... слишком устала от бессмысленных экспериментов. Пожалуйста, остановись, - голос прозвучал жалким блеяньем. Монстр в человеческом обличии никогда не прислушивался к ее просьбам  и мольбам. Эх, Ри должна была попытаться. Впервые за последние полгода она хотела двигаться вперед. В голове зашумело. Девушка сдавила виски пальцами.  Несколько месяцев она прибывала в медицинском аду. Профессор и его команда поджаривали мозг пациентки до румяной корочки.
Мария

бросать камни с души

Я понимал, что совершаю ошибку, но в споре, когда голова говорит одно, а вся твоя жизнь совершенно противоположное, голова обычно проигрывает. Ведомый желанием выпить я дотянулся до верхней полки и схватил бутылку лучшего скотча, проделав этот трюк столь же естественно и непринуждённо, как и обезьяна с бананом на дереве.
- Заказывай на любой вкус, за счёт заведения. Считай, что в моём баре, наконец, наступили счастливые часы, - с едва уловимой ноткой иронии объявил я, становясь напротив со своей вечерней наградой, тогда ещё не зная, что ею была отнюдь не бутылка шотландского виски.
Положение девушки было незавидным: снаружи ливень, в баре докучливый владелец и больше никого. Виноват в таком раскладе был один лишь я, но в столь тоскливый вечер мне хотелось выпить, а от перспективы набираться втихую, стоя в стороне, меня чуть ли не выворачивало.
- Но если не хочешь пить со старым барменом, можно вызвать такси. Дождь, конечно, сильный, но добежать до машины не промокнув до нитки ты сможешь, - сами по себе слова сложились в некое подобие вызова. Я совсем не хотел брать её на слабо, короткой встречи со взглядом карих глаз оказалось достаточно, чтобы стало совершенно ясно: в этой игре мне её не одолеть.
Бен

Да и просто уходить мне, если честно, не хотелось. Глубоко вдохнув запах пива и старого дерева, я, наконец, сделала выбор.
- Удиви меня, - ответный вызов. На самом деле я не поняла, то ли он попытался меня выставить за дверь, то ли искренне предложил выпить, так как ранее бармен не был замечен за разговорами с посетителями. Но раз мы перескочили стадию "на Вы" я смягчилась, поставив локти на барную стойку и подперев руками свой подбородок. Мне резко стало неловко от прямого взгляда ему в глаза, поэтому я перевела его на бутылки, что стояли у моего собеседника за спиной.
- Что-нибудь на твой вкус. Только несладкое. Ненавижу сладкий алкоголь. Вообще я всегда была за скотч, его я любила намного больше ирландского. Но сегодня захотелось какой-нибудь коктейль, а какой именно, как настоящая женщина, я ещё не поняла.
Я не стала закрывать свою тетрадь с работой. Пока бармен выполнял мой заказ, я даже внесла карандашом пару штрихов: узор его гавайской рубашки отлично вписывался в малюсенький фрагмент рисунка. Очередной раскат грома и барабанный звон капель дал понять, что скорее всего я здесь надолго.
- Керри, - дружески и даже по-свойски протягиваю руку через стойку.
Керри

Birthday Cake

Заслушавшись болтовней Тайрона, парень вовсе потерял счет времени, а оно, как назло поджимало. К тому же, выехав за пределы знакомого ему Бруклина, Кларк стал все хуже ориентироваться на местности, а навигатор внезапно стал насиловать парням мозги. Элмерз начал волноваться попадут ли они на вечеринку в срок.
- Мы точно не опоздаем? - Сэм поинтересовался, на что Тай успокоил его, заверив, что сейчас во всем разберется. Парень остановил машину, и, спросил случайного прохожего, как проехать. Мужчина в деталях попытался объяснить, как туда добраться, на что Кларк поблагодарил его, и, поехал дальше.  Но как это случается в таких ситуациях, что-то пошло не так, и, они снова оказались не там, где нужно.
- Тай, давай реще - Элмерз нервничал, и, это явно раздражало Тая, который все еще держал себя в руках. Они снова остановились, и, попытались разобраться в карте, которая стала причиной того, что они заблудились. Конечно, будь у Кларка в машине навигатор - было бы гораздо проще, но его увы не было, и, пришлось довольствоваться тем, что предлагал им телефон Сэма. Наконец, разобравшись во всем, Тай успокоил друга тем, что они никуда не опоздают.
Сэмюел

Тачка бодро рассекала вечерние дороги Нью-Йорка, и вот уже парни въезжают на Статен-айленд. В какой-то момент навигатор Сэма дает сбой, и начинает водить их буквально по кругу. Ситуация не такая уж и смертельная. Кларк останавливается рядом с какой-то придорожной закусочной и спрашивает дорогу, пока Сэм безуспешно пытается нормально поймать сеть. Получив не очень внятный ответ от бородатого мужика, Кларк начинает колесить район, но нужного адреса так и не находит. Да уж. Возможно стоит бывать тут почаще?
- Тай, давай реще, - Сэм начинает действовать на нервы, будто стопроцентный пунктуальный педант. Это раздражало, но Кларк не был бы собой, если бы не разобрался во всем. В итоге, на карте он замечает маленький поворот, который он пропустил, и пазл складывается в одну большую картину.
- Да не опоздаем мы, спокойно. Все под контролем.
На дороге было пусто, поэтому Кларк решил везти машину чуток побыстрее. Ну на немного....Наверное тот занос был лишним, потому что Сэм вжался в сидения так, что почти не шевелился. Тай казалось бы скорости не замечал совсем, дорога просила его сосредоточиться на задании, которое уже совсем скоро было выполнено.
Тайрон

Чикагская рулетка

– Звонил адвокат твоего деда. – не стал уточнять, что второй еще один адвокат, который занимался его делами, пока рядом не было его, Рика. И сам встал с места, подходя к напрягшемуся только от одного упоминания парню. – Он погиб по дороге в аэропорт. – три слова, но с каким трудом они дались… - Завтра нас ждут в Чикаго на оглашении завещания. – еще до того, как сказал про гибель деда, успел подойти к парню, положив ладонь на его плечо и сжимая мягко. Даже надавил чуть, потянув мальчишку к себе, плечом к своему торсу, но так, чтобы тот смог отстраниться, если захочет. – Я заказал билеты сегодня на пять часов. Это был единственный ближайший вылет. И забронировал гостиницу. – и только сейчас позволил себе тихий выдох. Прикрыл глаза и потер лоб свободной рукой. – Не очень доброе утро, да? – усмехнулся невесело, все так же продолжая стоять рядом. Руку с плеча не то, чтобы убрал, все еще касался, но едва-едва заметно. И да, Рик знал, что Кевин не питал особенной любви к деду. Но вряд ли желал ему смерти. И сейчас немного опасался за реакцию.
Рик

«Значит, точно случилось», - вывод для себя парень сделал однозначный. Ошибся только исключительно с масштабом новостей.
Напрягшись, фыркнул про себя. «Адвокат. И что? Мне до него какое дело?» У него, слава богу, был Рик. Если только дед заменить Адамса на этом месте не надумал. При приближении Рика даже отодвинул в сторону свой завтрак, который, в общем, не особенно хотел, и морально приготовился к тому, что вот опять сейчас «бодаться» будут. «У деда что, очередная гениальная идея?»
Вновь выставил «броней» невидимые иголки в свою защиту. И зачем только Рэйнз-старший добивался опеки до полного совершеннолетия год назад? Думал, что таким образом сможет лучше контролировать жизнь внука? Никогда. Кевин знал это как никто, будучи практически таким же упертым. Он быстрее из дома этого съедет и в общежитии каком-нибудь поселится. Или станет снимать одну из меблированных комнат.
За всеми этими мыслями до него, конечно, не сразу дошел смысл следующей фразы.
- Кто – погиб?
Кевин

Girlish evening

Очень редки такие кадры, как Надин, что искренне верят в прекрасное начало, не гнутся под проблемами, а с задором несутся на их решение. Да, у неё есть свои траблы в жизни, но вы о них никогда не догадаетесь, если повстречаете ей в толпе.
-Эээй, привеет, тихо протянула Донна, как только увидела в приоткрывшейся двери копну светлых волос и мелькнувшее миловидное личико Надин. Она сразу шагнула вперед, протягивая длинные руки в одной из которых была бутылка вина, а в другой был пакет. Что в пакете? Пусть Надин посмотрит, это всё сегодня для неё. Донна поспешно прошла в квартиру, покидая прохладных холл. Ей не терпелось поскорее проследовать в гостиную, усесться в удобненький диван и обнять ту желтую большую подушку, что она обнимала в прошлый свой приход.
-Ты чего так долго открываешь? шепотом произнесла Донна, вдруг спит дочка? Она тихонько сняла свои босоножки и расположила их с краю на коврике. Донна воспитанная и любит чистоту, а в гостях тем более будет вести себя предельно аккуратно, хотя дома может себе позволить порой разбросать вещи прямо с порога квартиры, но потом обязательно всё уберет!
Донна

Принимая вино и пакет, направилась на кухню, слегка покачав головой только сейчас понимая, что подруга говорит шёпотом. Она уже знает куда идти, была уже в гостях и знает мой интерьер. С тех пор как я сделала перестановку, уже мой. Большой полукругом диван любимое приобретение и радость всех гостей, а так же много разных милых подушек. 
- Дон, Италия, конечно, спит, но на втором этаже. Все хорошо. - Взяла штопор и направилась с бутылкой к подруге. - Откроешь? - Невинно похлопала ресницами. - Ты же знаешь у меня открывает только Алекс, а он опять на работе. - Отдав главный напиток вечера, начала убирать вещи, которые не должны быть в гостиной. Вообще-то можно сказать идеальный порядок: не пылинки, на цветах блестящие листочки, а те в вазе стоят с прозрачной водой. На журнальном столике ваза с виноградом и черешней, но рядом с ней недоеденное печенье - Италия, сказала, что наелась. - Знаешь, все-таки мне, кажется, что в Лондоне не такая жара, как на Манхеттене. - Взяла в руки шарики, которые упросила купить дочь в парке, и взяла в полочки перед телевизором конфеты, собираясь все это убрать. Но повернулась к подруге
Надин

Леннарт
посмотреть

Дейна
посмотреть

Рипли
посмотреть

Летиция
посмотреть

Шон
посмотреть

Алесса
посмотреть