Всему есть предел.
Даже Яна в определенный момент поняла, что еще немного, и она просто закричит или сломает что-нибудь.
Никогда в жизни не страдающая клаустрофобией, Распутина в полной мере оценила значение выражения "На меня давят стены". Даже после реконструкции и попыток обжить, база все еще напоминала то, чем она по факту и являлась. Место пыток. Кто-то особо чувствительный сказал бы, что здесь плохая энергетика. Особенно это ощущалось в темное время суток. По коридорам гуляли сквозняки, иногда создавая впечатление предсмертных криков боли. Не по себе было всем, особенно новичкам. Им и так приходилось тяжело. Вырванные из привычной обстановке, от любимых семей, окруженными ими, сломанными учителями, которым и самим требовалась помощь.
Может быть это была ошибка, а может быть самое правильное решение в жизни. Они смогут помочь другим, когда помогут себе сами. Они знают, что им предстоит еще огромное количество работы. Но им есть ради чего трудиться и стараться.
С тех пор, как они открыли эту "новую школу Ксавьера", у Яны практически не оставалось времени на себя. Обстановка школы легла на ее плечи и Фрост. Что-то было сделано с помощью магии, что-то приходилось покупать и доставлять на самолете, но результат того стоил. Хоть и был далек от идеала. Но в "Оружии Икс" все же стало возможным жить. Хотя в некоторые отсеки они заходить опасались.
Но безвылазно сидеть на базе, периодически выбираясь, чтобы спасти из лап служб правосудия или агентов Щ.И.Т.а очередного студента, чтобы после передать его в школу Росомахи или оставить у себя, очень сильно выматывает. Яне казалось, что она как пружина, натянута до предела. Вот-вот лопнет. А срываться ей категорически было нельзя. Все же в голове у нее умещалось демоническое измерение. И с этим надо было считаться.

И в одно не совсем прекрасное утро, проснувшись одна в холодной постели от грохота над головой, Ульяна поняла, что хватит. Она снесет к чертям всю эту гору, если немедленно не подышит городским воздухом. И хотя бы день не будет думать о спасении мира. И она знала, кто ее поддержит.
Скотт, Эрик и Эмма были в комнате для совещаний и изучали изображения сразу с десятка мониторов, когда туда вбежала Распутина, тяжело дыша, чем сразу привлекла к себе внимание. Мало кто видел Мэджик в таком состоянии. Кто-то когда-то пошутил, что она робот. Удивить или вывести из себя, ввести в состояние паники не представлялось возможным. Яна всегда была спокойна и сосредоточена.
Эмма! Срочное дело! Нет времени объяснять! Нет, Скотт, Эрик, вы тут не поможете, — она сразу же пресекла попытки и Магнето, и Циклопа вмешаться, узнать в чем дело, ринуться в бой [мужчины, мысленно закатила глаза Распутина] махнула рукой, словно говоря, что это не вопрос мирового масштаба, в дело не замешаны Мстители или кто-то из правительства, а личное, и не откладывая больше, создала под ногами диск телепортации, который открылся в их с Эммой любимом кафе, где официанты получали щедрые чаевые за то, что держали рот на замке. Причем Яна умудрилась "приземлить" их ровненько за стол, который к счастью был пуст. В это время суток в кафе в принципе было мало человек. И все высоко ценили личное пространство других и делали вид, что ничего такого не произошло.
Прости, это невыносимо. Надеюсь, у тебя не было планов на вечер? — как ни в чем ни бывало, интересуется Ульяна, отряхивая с формы невидимые миру ниточки и пылинки. А после, подумав, трансформирует форму в короткое черное платье, решив, что так будет менее подозрительно. — Ммм, тебе помочь? — вопросительно смотрит на форму Фрост. Магия стала для Ульяны чем-то естественным, необходимым. Как дышать. Она теперь была гораздо умелее, чем раньше. И ошибок стала допускать меньше.
С Эммой было легко. Она не была Скоттом, который все равно был на ступень выше, Яна воспринимала его, как старшего брата, начальника, очень сложно было относится к нему, как к равному, хотя они вместе через столько прошли. Правда, хамить и открыто с ним не соглашаться — это она себе позволяла. Но одно было неоспоримо. Саммерса Распутина безмерно уважала. И испытывала нечто похожее на сочувствие. Вернее, она прекрасно его понимала. Она прекрасно знала, что он винит себя за то, что произошло с Фениксом и Ксавьером. И это очень было похоже на возвращение Старых богов, чему когда-то поспособствовала Ульяна, чтобы вернуть часть своей души. Он не был собой. Его нельзя за это осуждать. Вот только людям, кто этого не испытывал, этого не объяснишь.
Эрик. Это вообще отдельный разговор, Ульяна и сама не знала, в какую категорию его вносить, просто рядом с ним мир казался чуточку лучше. И в себя она верила больше, когда с ним разговаривала или смотрела в глаза. Она внушала себе, была уверена, что не может испытывать никаких человеческих привязанностей и симпатий, не хотела дарить себе надежду, что она еще может стать нормальный. Хотя бы половиной собой прошлой. И в настоящий Леншерр был тем, с кем она смогла раскрыться. Кто знал, через что она проходит, как никто другой. Он тоже в прошлом допустил массу ошибок. Но исправляется.
Эмма же была равной. Им не нужно было притворяться друг перед другом. Им не нужно было носить маски. Они принимают друг друга такими, какие они есть. Они обе по ту сторону закона. Но в тоже время, Ульяна знала, что на Фрост можно положиться. Что она не предаст и всегда поддержит. Они вдвоем могли даже просто молчать, не было необходимости заполнять паузы ненужными разговорами. Ну, а телепат Эмма возможно просто отдыхала от постоянного шума в голове рядом с "тихой" Ульяной. Никто не мог объяснить природы псионических щитов, их не смог пробить даже Ксавьер, хотя очень старался, когда Яна впервые попала к нему после трансформации. Став же постарше, Распутина поняла, какое это преимущество, но и сама не знала, что с ней не так. Стрэндж выдвинул теорию, что этому ее научила "та" версия Ороро, причем научила так, что ей теперь даже стараться не надо, чтобы поддерживать щиты. Сама же Яна полагала, что дело в ее демонической сущности, в разорванной на клочья душе, которую выдернули. Поэтому она и остается "немой".
Официант приносит их стандартный заказ и тактично удаляется.

Я замираю на пороге, не решаясь сделать ещё пару шагов по направлению к Барри - что-то внутри меня просит не делать резких движений и не наседать с вопросами. Наверное, это хвалённая женская интуиция или просто чутьё, которое вырабатывается у любого чуткого человека. Поэтому я стою на месте, стараясь стоять спокойно, а не мяться, поправляя то волосы, то блузку, то просто обнимая саму себя руками в попытке огородиться от всего внешнего мира. В такой позе я наблюдаю, как Барри с несвойственной ему медлительностью, останавливает дорожку, так же медленно сходит с ней и вытирает выступивший пот. Я продолжаю стоять на месте, отмечая, что в своём нормальном режиме я бы уже подошла к мониторам, проверяя скорость Барри, убедилась бы в его нормальной реакции на внешние раздражители и дала бы перекусить. А не стояла бы как истукан, поражаясь тому, как медленно может двигаться раздражающе быстрый Флеш.
Улыбается он неубедительно, в свете ламп я явно вижу, как натягивается его кожа при попытке улыбнуться. Совсем не так улыбается мой друг Барри, чья широкая улыбка поначалу вызывала во мне желание чем-нибудь его стукнуть, что бы он перестал видеть во всём единорогов и розовых пони. У меня горе, я ношу траур, а тут он со своей заразительной улыбкой отправляет ко всем чертям мои печальные планы. Но улыбку Барри сейчас мне не хотелось ответить своей, а это означало, что искренности в этом движении губ было слишком мало, и это осознаю даже наивная я. Это открытие заставляет меня подозрительно прищуриться и снова начать издевательство над волосами.
- Пробежка? Барри, доктор Уэллс говорил не раз, что ты должен заниматься только под присмотром.., - я отсекаюсь, широко распахивая глаза от осознания истинных причин. Я так сильно увлеклась своей ролью доктора-жертвы, что совсем не заметила изменений в облике Аллена. Всю последнюю неделю я занималась сама собой, жалея и баюкая себя и свою судьбу героя-неудачника, а вовсе не думала о чувствах других людей. В минуты, когда я вспоминала, что не одна в этом несомненно жестоком мире, я думала о Тее, пытаясь помочь ей, думая, что ей нужна поддержка больше, чем остальным в команде. Меня было слишком мало, что бы я могла разделиться на несколько человек, поэтому зациклилась на новом человеке. В мою голову не приходила мысль, что Барри тоже может нуждаться в своих друзьях. Наверное, мысль о всесильности Флеша была заразительна, раз даже я решила, что спидстер в силах справиться со всем в одиночестве. Или я пыталась перенести свою модель поведения на других людей? Но ведь я лучше всех знала, что одиночество и тишина вовсе не помогают разобраться в себе и решить свои проблемы, они лишь закапывают глубже, заставляют заниматься всё более изощрённым самобичеванием и, в конце концов, приводят к полному разрушению. Я не могла обречь на подобное никого из своих близких, но неосознанно оставила Барри наедине с его демонами, от которых не убежать даже на сверхзвуковой скорости. Я забыла, что великий героя Централ-сити – это не весь Барри Аллен, и эта ошибка выливается в его издевательства над самим собой. Я с особым остервенением кусаю свою нижнюю губу, наказывая себя за подобную оплошность. Я так занята моральным самобичеванием, что не сразу понимаю, что Барри продолжает говорить.
- А? - Моргаю, - у меня всё хорошо, - я говорю это, не думая над истинным значением слов, словно это какой-то привычный оборот речи. Люди так желают приятного аппетита перед едой; здоровья, после того, как человек чихнул; удачи, когда расходятся по своим делам. Так и я говорю, что у меня всё хорошо, даже не пытаясь разобраться, насколько всё плохо внутри. Вряд ли даже Барри хочется знать о моих страхах, кошмарах и тысяче и одной проблемы, которые произрастают из неуверенности в себе и своих силах. Я справлюсь, просто нужно время и всё. Кажется, так же я утешаю себя постоянно, не желая признавать простейшую из истин: время не поможет. Раньше оно не помогало, с чего бы сейчас ему менять свою точку зрения?
Чувствую кивок Барри, поворачиваясь в указанную сторону, замечая своё "оружие" на столе, где я его и оставила. Смущаюсь, снова прикусывая губу, не в силах придумать оправдание, почему я теперь шарахаюсь от собственной тени. Реальность же может ударить по Барри, который, в силу своей супергеройской натуры, видит во всём лишь свои ошибки. - Это просто первое, что попалось мне под руку, - поясняю я тихим тоном, не желая даже думать о том, что было бы, будь здесь не Барри. Скорее всего, использовать оружие я бы не смогла или использовала, но не так и не туда. Наверное, я просто хронический неудачник, который должен застелить всю свою жизнь соломой на случай неожиданного падения. Лучше в два слоя, и то это не поможет. Моя фантазия сработала на слова Барри без моего на то разрешения, рисуя мрачные картины возможного исхода событий. Ощутимо вздрагиваю, мысленно успокаивая себя тем, что здесь был Аллен, который не даст меня в обиду. Надо будет положить оружие на место, что бы не было лишних вопросов. Кейтлин Сноу всегда остаётся Кейтлин Сноу.
Что бы убежать от серьёзного взгляда Барри, я всё же подхожу к беговой дорожке, выводя на её дисплей последние десять результатов, которые помогли бы мне сравнить нынешние показатели Флеша и предыдущие. Взгляд невольно останавливается на датах и времени последних пробежек. Губа снова попадает в плен зубов, а взгляд, который я поднимаю на Барри, по-настоящему встревоженный.
- Как давно ты так бегаешь? - Я начинаю говорить осторожно, не показывая, что знаю, что каждый вечер за последние несколько дней он проводит здесь. Не в реальном мире, наслаждаясь своей жизнью, а здесь, выжимая из себя всё. Но результаты не меняются, скорость остается прежней, даже заметно небольшое понижение, о котором я решила не говорить Барри - это не так существенно сейчас. Думаю, он и сам это заметил, потому что так же легко мог ознакомиться со своими результатами, если бы хотел.
- Тебе нужно подкрепиться, ты потерял много сил сейчас, - достаю из шкафчика один из батончиков Циско, который тот рекламировал как супер питательный, и протягиваю Аллену, про себя отмечаю его бледность и тёмные круги под глазами, которые вряд ли заметил бы не врач. Раньше, слишком занятая исследованиями чужой крови, я этого не видела, но под ярким светом ламп Барри выглядел так, будто это на него напал член Лиги Убиц, и с момента нападения прошла не неделя, а всего пару часов. Мой взгляд становится всё встревоженее, но то не тревога врача за своего единственного пациента, а тревога друга. Я ласково беру Барри за подбородок, поворачивая его лицо под свет ламп, отмечая правильность своих догадок.
- Что происходит? -  Мой голос звучит ещё тише, чем прежде, но в тихой лаборатории его слышно достаточно хорошо. Я отпускаю его, делая шаг назад на случай, если он всё же решит сбежать от этого неприятного разговора. Хотя решение изначально глупое – я не буду спать всю ночь, но исследую весь город, что бы его найти, и он это прекрасно знает. Я могла бы наброситься на Барри с упрёками или с медицинским оборудованием, что бы убедиться в своих подозрениях, но вместо этого просто спрашиваю, как спросил бы обычный человек своего близкого друга, которому хочет помочь.

Каждую ночь спасать город, быть невидимым защитником улиц. При этом приследуя свои цели, а потом все резко изменить, и просто делать все, чтобы спасать жителей. Которые тебе за это даже спасибо не скажут, а наоборот будут обсуждать, что и как ты сделал не так. Жить двойной жизнью. Это было уже привычно. А ведь большую часть своей жизни он прожигал ее. Тусил, уходил в запои и менял женщин, как перчатки. Да неплохое существование, хотя  сейчас это ощущается именно так. Хотя в тот момент ему нравилось все это, большие возможности, рождает вседозволенность.
Жизнь сама готовит нам испытания, ситуации, которые приводят к тому, что мы меняемся. Хотим мы того или нет. И правда было бы смешно, если бы у нас спрашивали каждый раз разрешение, но как бы то нибыло мы сами виноваты, в том что преподносит нам жизнь.Не поедь он тогда с отцом, ведь все могло бы развернуться иначе, совершенно, но поздно говорить обо всем, когда ты уже совершил все только возможные ошибки. Но он за них и заплатил.
Жизнь на острове была переломным моментом. Ему это было нужно, кто знает какой бы стала его жизнь, не будь всего этого. Он стал серьезнее, он изменил свои ценности, у него наконец появилась цель в жизни. А встреча с Шадо и Слейдом, хоть и втянула его в авантюры, но дала возможность выбраться.
А о своих целях он не забывал ни на миг. Перво наперво он просто мечтал выбраться оттуда, к родным и близким. К Лорэл, да он ее предал, да испугался и совершил глупость, хотя измена для нее была критической точкой, она знала, что он не идеален, но принимала это. Он хотел вернуться в частности и ради нее, ради того, чтобы мстить.
Вернувшись, он не смог сделать  вид, что ничего не произошло. Он мертв и похоронен, какая ирония, он чуть не погиб на острове, а родные похоронили его сразу. Наверное никто, кроме его друга Томми не был рад тому,  что он жив, даже родные. Так что кто знает, может ему и не следовало воскресать. После возвращения , ему приходилось делать вид, что он все еще беспечен, все еще повеса, и в его жизни кроме ее де прожигания ничего нет. Видимо в Оливере погиб великий актер, может не Однако шило в мешке не утаишь все видно со стороны, особенно близким людям. Да и когда тебя ищет весь город сложно скрываться, сложно быть одному, и быть венцом справедливости.  Позже у него появилась команда, девушка Фелисити, которая работала в его компании, доставшейся в наследство от отца. Он лишь позже понял, что она обо всем догадывалась, когда он приходил к ней с различными просьбами связанными с ее сильной стороной, компьютерами. А потом все как по накатакатанной одно за другим потеря за потерей. Жизнь, как бы издеваясь ставила ему палки в колеса. Как будто где - то сверху была дана задача Оливер Куин должен потерять все, что с таким трудом возвращал. Друг, мать, а первая любовь винила его во всем, и он был готов признать, что и правда виноват. Он дал ей возможность жить своей жизнью, просто пойти дальше. Это наверное единственный благородный  по отношению к ней. Впервые он смог поступиться своим эгоизмом.
Да и он пошел дальше, совмещая две свои жизни. Постепенно проникся чувствами к Фелисити. Она как - то незаметно стала незаменима в его жизни. С ней он мог не скрывать кто он. Да человек она специфический, но кто из нас не без недостатков. Хотя где - то все еще по венам текли чувства к Лорэл, которые он навящево выкидывал из своей головы. Хотя и спасал, ее когда она была в опасности, правда не стоит отрицать, что во все это она влипала в основном из - за него. Вроде он даже смог все забыть и отпустить. Сосредоточиться, на спасении города. Ведь именно в этом теперь была его миссия, спаситель под покровом ночи. Значительный карьерный рост, от линчевателя в герои, но все относительно.
Его жизнь нравилась ему, адреналин, кипит кровь, осознание того, что ты нужен. И тут новый удар, Лорэл хочет занять место сестры в память о ней. Олли не понимал, зачем ей такая жизнь. Она другая, она не сможет, Оливер отказывался понимать логику ее поступков. Волновало, ее что он об этом думает, конечно же нет. Даде когда, она стала частью команды, он игнорировал ее, наверное уже по привычке, но всегда следил за ней, не мог допустить, чтобы кто - то причинил ей вред. 
И тут как щелчок пора остепениться. Хотя зачем. Ведь каждый раз находя он теряет.  Даже сестру не смог уберечь. Да наверное это был переломный момент в его сознании. Он понял, что любой поступок, его влияет и на других. Что хватит спускать все, пора лично платить по счетам. Так он оказался там, где не хотел в месте, где царили другие идеалы, но и частью этого мира он смог стать. Но он вновь был окрещен предателем, виновником всех бед, и кто же в этот раз это сделал, вновь самые близкие его команда, родные и друзья. Хотя это был полезный опыт, и он наконец смог признать  что готов к стабильным отношениям, к Фелисити. Он вернулся стал вновь частью команды, вновь мог быть с теми кто ему важен. Опять выходить на улицы города и спасать его, ведь кто если не он.
Что же до отношений с Фелисити, они развивались, и Олли наконец подумал вот оно счастье. Но не все так просто, когда внутри есть, что - то иное оно найдет выход. Куин стал  ловить себя на мысли, что невольно сравнивает Фелисити и Лорэл, и это сравнение было не в пользу первой. Сначала это проявлялось в мелочах. Потом в попытках его переделать, и наконец в обвинениях, что во всех их проблемах виноват именно он. А ведь Лэнс принимала его таким, каков он есть на самом деле. Со всеми его недостатками и пороками. Ему даже казалось, что она знает все, что он пытается от нее скрыть. С ней ему было легко.
Вот и очередной скандал с Фелисити, кажется вскоре она начнет обвинять его в том, что он просто дышит воздухом. Очередная ссора, и он в запале высказывает, что с Лорэл ему  было лучше, кто же знал, что он вскоре пожалеет о своих словах.
День как ни странно был спокойный. Оливер бесцельно провел день, точнее относительно бесцельно. Он думал, как же ему помириться со Смоук, он уже грешным делом думал позвонить Лорэл, но это было бы странно. И можно сказать подло. Несмотря на то, что девушка спокойно относилась к его новым отношениям, Оливеру все равно было как - то неуютно. Впутывать ее во все это. Куин надеялся найти ее в логове, ведь дома Фелисити не было. В очередной раз делает, что - то для улучшения компьютерной системы. Иногда кажется это единственная сфера, где она может жить нормально.  Ведь компьютеры не могут возражать. Зайдя в логово он увидел Лорэл и Фел, они спорили, даже не спорили, а дрались. Сначала Олли подумал о том, что это просто тренировка. Однако зачем, ведь Фел если честно сказать была боец так себе, ее дело мозговой штурм. Но когда девушка,  буквально начала расправляться с Канарейкой, Олли понял, что она просто готова убить Лэнс и скорее всего в этом его вина, но он никогда не видел такой ненависти у айтишницы.
И вот он момент когда нужно реагировать моментально. Секунда до так сказать. Именно в такие моменты люди осмысляют все и взвешивают. Две его женщины, прошлое и настоящее. Он не сможет ее остановить она слишком неуправляема. Слишком мало времени, лезвие ножа уже вблизости от Лорел. Он замешкался кто, ведь явно это не случай когда он может все так просто решить. Либо дать Фелисити убить Лорэл, либо помочь Лэнс.  Решение приходит незамедлительно. И как бы помогая ситуации недалеко лежит его лук. Вообще надо бы осторожнее с подобными вещами, а то вот как получается.
- Фелисити, окликает он девушку, он не может так просто в спину. Хотя наверное осознавать ей кто именно забрал ее жизнь ей сложнее. И отпускает тетиву, девушка падает, как подкошенная. Оливер подбежал к Лэнс, и отбросив лук, взял ее за лицо. - Лорэл ты в порядке? Что тут произошло? Осматривая девушку, и было видно, что она в шоке. Да мало кто ожидал подобного от Фел. - Что между вами произошло, и что было с ней? Видя ссадины Канарейки, он думал неужели это все, она та тихая, и говорящая невпопад девушка, это она сотворила.
Отойдя от Лорэл, он проверил пульс айтишницы, последняя надежда, на то, что она жива, при этом заметил, какую - то рану у нее на шее. - походу ей что - то вкололи. Но сейчас не об этом, нам нужно что - то делать с трупом, вытаскивая из нее стрелу, заключил Оливер. Конечно Яма Лазаря, была вариантом, если бы Нисса ее не уничтожила. Так что ее смерть была неизменной. Он присел и закрыл ей глаза. Смотря на девушку, которую возможно любил, на которой собирался жениться. - прости, но она мне дороже проговорил он Фел, глядя на Лорэл. - нам врят ли кто поверит, мы должны что - то придумать , вновь проговорил Куин, ожидая идей от девушки.

Я не знаю, в каком месте начинается моя история и где она заканчивается. Где я, а где Таир Аль Сафер. Прячу лицо под маской, закрашиваю глаза черным - в цвет моей души. Давно уже не та Сара - потерянная девочка, пытающая отбить парня у старшей сестры из чувства обиды и желания ей насолить. Мне больше не завидно, что у нее есть все, а у меня лишь пародия на жизнь. И я бы многое отдала за то, что бы услышать от мамы, что бы я держалась Лорел или от отца, о том, как сильно я похожа на нее. Тогда подобные сравнения меня злили. И-д-е-а-л-ь-н-а-я Лорен Лэнс мне набила оскому, солью вылазила из ран. Единственной целью моей было - сделать ей как можно больнее, надавить на рану, что бы кровь пошла бурным фонтанам, что бы осознала насколько это больно, когда любимая сестра отбивает единственную любовь всей жизни. Я была глупой девочкой, эгоистичным подростком, думая, что время мне подвластно и что мисс Идеал прогнется под своими правилами, поймет мою боль. Прости меня. Я тебя очень люблю. Не смотря на мои ошибки и прошлое.
Теперь я - ассасин, и мое предназначение заключается в убийствах и драках. Таких как я - сторонятся и не ждут на чай. От таких как я - не убежишь. Подобно прошлому и времени, я настигаю тогда, когда меня не ждут. Незваным гостем захожу в квартиры, проникаю в комнаты. оставляю метки на сердце или на лбу. всегда смертельные. Их стеклянные глаза меня больше не пугают. Я даже смерти не боюсь. Мой чертов Титаник дважды шел ко дня. Моя чертова жизнь была бесчисленное количество над пропастью и парочку раз я даже падала в нее. Полет был долгим, огненным. Ледяным. нервные окончания отмирали и не восстанавливались вовсе. В голубых глазах погас огонь. Мне достались шрамы по всему телу. Проведи ладонью по крестообразному на плече - памятка о моем непослушании. Парочка неровных и глубоких на пояснице, на бедрах россыпь звезд, несколько зарубок на плечах - это все следи моих дорожек и ошибок. Я слишком далеко зашла, что бы сейчас сворачивать. Мне давно не больно. И не страшно.
В какой-то момент перестала существовать Сара. Я убила ее. Убийца сама себя. Хах, памятник мне не возведу. Правы были родители, я - пропащая, гнилая и не достойная быть ее сестрой.

Я расскажу тебе сказку, расскажу свою судьбу.
Я не родилась не правильной. Не правильными не были мои родители, идеальною была моя сестра. Локоны мягче солнечного света и цвета лета. Она умела смеяться так, что загорались звезды. С ней было приятно молчать, держась за руки и прятаться под одеялом при свете фонарика вслушиваться в родной голос, когда она читала книги. Лори, моя любимая Лори, была моим предметом для подражания и обожания. Идеальной куколкой, вырезанной из слоновой кости. Редкой картиной, написанной Моне. Я все ломала голову, за какие грехи проступки в сестры досталось мне сие сокровище? Рядом с ее изяществом я ощущала себя тряпичной куклой, собранной из подручных материалов. Внутри меня были опилки и солома, в Лорел же - миллиарды звезд и созвездий. Она бежала по линиям на ладони, была похожа на весну, которая вступала во свои владения после. От каждого шага таял снег и расцветал подснежник. Пятилетний ребенок души не чаял в ней.
Были взлеты и падения. Вторых - намного больше. Стольким количеством шишек и разбитых колен не сможет похвастаться ни один ребенок, ни один подросток. А я могла. Не спокойная, ищущая приключения на свою пятую-очаровательную-точку. Во мне всегда играло детство. А может я так старалась привлечь внимание родителей, показать нашу разницу с Лорел. Я по определению не могла стать точной ее копией, даже обладая одинаковым набором генов и наряжаясь в ее наряды. Не хотела. Разве что волосы не окрашивала в черный, дабы как-то убить эту маниакальную любовь к старшей сестры. Ей возвели Олимп, назначили главной жрицей и богиней. Подносили цветы и дани. Я завидовала ей, но не прекращала любить. Всегда тянулась к Лори. Она - оставалась моей старшей сестрой, единственной подругой, хранительницей моих тайн. Моим всем, пока однажды не совершила то, от чего мой мир пошел трещинами.
Иногда я задумываюсь, а если б Лорел не стала встречаться с Оливером, то оказалась ли я на "Гамбите" и была я там только из-за великой любви к парню или от желания осознавать, что любовь всей жизни старшей сестры предается греху со мной? От судьбы не убежишь. Так или иначе, я бы зашла на палубу, стала бы частью крушения, превратилась бы в русалку [дважды].
Наверное, я вернулась только за тем, что попрощаться с родным городом, с семьей, узнать, что у них все хорошо и гладко. Я не стремилась обращать на себя внимания. некий магнит влек в Старлинг Сити. Стрелки часов неизменно указывали на беду, а давно мертвое сердце щемило и болело, стоило мне подумать о Родителях, Лорел или об Оливере. Чуть позже, открыв себя стреле, стала помогать этому герою, себя таковой не считала. Просто отрабатывала, пыталась обелить мою почерневшую душу. Но ромашки не растут тем, где земля усыпана солью. Не так ли?

Сейчас жизнь моей сестры крошится, по крупицам стекает в океан. Смотреть, как родная душа сама себя ломает, превращая в тень - я не могла. Обладая навыками, полученными в Лиге Убийц, я могла быть незаметной, даже находясь у нее за спиной. И каждый раз, когда Лори тайком тянулась к бутылке я янтарной жидкостью. После ее напитки стали менее благородными, моя любимая девочка перешла на водку. Дешево и сердито. Она скатывалась в пропасть и без меня ей не выбраться.
Я застала ее лежащей в беспамятстве на ковре. Кошачьей походкой забрала все спиртное; содержимое бутылок вылила в раковину. Алкогольные пары заполнили пустую квартиру. На холодильнике несколько фотографий, среди них - я в обнимку с Лори. Кажется, это было на какой-то из вечеринок, когда все стало не так сложно. Благо, молоко оказалось не просроченным и даже не прокисшим. Я ставлю стакан с белой жидкостью на журнальный столик, легонько хлопаю сестру по щекам. И сдерживаю себя, что бы не сбежать из ее квартиры, оставив после себя лишь сквозняк да воспоминания. Я нужна ей. Она нужна мне.
- Лориии... - Сердце прыгает то быстро-быстро, то стучит медленно. В зашторенные окна пытается прорваться луч проезжающей машины. Здесь стоит полумрак, я включила лишь настольную лампу и сняла свою маску. Будто бы обнаженной душой стою перед нетвердым разумом сестры. Как еще моя сильная и независимая еще не завела ораву кошек? Я даже улыбаюсь. Почему-то, как только Лорел открывает глаза, мне становится тепло и спокойно. Все станет на свои места. Обязательно. - Дорогая, это я.

Соки, ты меня конечно, извини... но какого хрена тебе дома не сиделось?! Телефон придумал трус?! - стоя спиной к подруге и оценивая своих гипотетических противников, поинтересовалась я самым будничным тоном, как будто не нас сейчас окружают кровожадные волки-убийцы. - Для справки, Джейсон сейчас веселится у Сэма с парочкой молоденьких дурочек, - неудовольствие в моем голосе было ощутимо. Один из ближайших волков навострил уши. Зашипев на него, я вновь повернула голову в сторону Соки, тем не менее, приглядывая за волками. Как и у них, у меня тоже ушки были на макушке. Только уже фигурально выражаясь.
Я слышу, как переступают их лапы, глубже закапываются в землю, ища точку опоры, чтобы атаковать нас со всей возможной силой. Слышу, ускоряющийся ритм их сердец, с силой качающие кровь. Слышу в воздухе сладковатый с примесью леса запах, так присущий крови оборотней. Я не так давно питалась, но жажда все равно одолевала меня. Это не тот голод, который можно утолить. И сейчас они пробудили во мне неуемную жажду. Я могу потерять контроль, если прольется хоть капля крови. Или же это лишь разозлит меня и придаст сил.
Молюсь Богу, в которого я перестала верить, что второе.
Нет, они тупые, могут только скалиться, - пожав плечами, громко и насмешливо отвечаю подруге, чем вызываю громкий и яростный рык всех волков на поляне. - Правда глаза режет? - с дьявольской улыбкой обвожу поляной взглядом, пересчитывая тех волков, которых мы уже имеем, и тех которые находятся где-то поблизости. Смогу ли я убежать с Соки в руках. Ну же, Билл или Эрик, неужели я все должна делать сама. Это ваша женщина, а голова почему-то болит у меня. Неужели они не чувствуют, что она в опасности? Чертовы вампиры. Упс, я же сама вампир. Улыбнувшись своим мыслям, я вызвала лишь очередную волну рыка.
Не выделывайтесь, я тоже так умею! - слова не расходились с делом, чуть присев я зарычала на ближайшего оборотня. Почему они не нападают? Чего ждут? Очевидно же, что преимущество на их стороне.
Либо они и правда туповаты, либо... им не хватает паззлов в головоломке.
Я жалею, что телепатия Соки не распространяется на вампиров. Мы бы составили план, действовали сообща и выбрались бы их этой заварушки целыми. А что если она пострадает? Или хуже того, погибнет. Как я буду смотреть в глаза Биллу? Нет, я лучше сама умру, чем разочарую его. Нет для меня наказания страшнее, чем увидеть в его глазах боль от потери. И мое... мое предательство. Что не смогла. Руки сжимаются в кулаки. Я уже присмотрела себе крайне симпатичный кол, вернее, длинную палку, которая с должной долей фантазии может быть принята за кол. А фантазия у меня богатая.
Нужно определить, кто среди них вожак и отделить его от стаи. Угрожать ему, чтобы... заставить их подчиниться. Численный перевес на их стороне. И если они смогут завладеть Соки, я проиграла.
Отличный план, подруга, устроим девичник, закажем пиццу. Тебе пиццу, мне доставщика, - да, конечно, это ведь не мы окружены волками.
Чего вы ждете, пушистики, давайте...
Хрустнула ветка под тяжелым армейским ботинком.
И в тот же миг волк, стоявший ближе всех ко мне, прыгнул, атакуя. Раздался выстрел, следом еще один. Но оборотень быстрее пули. Я смогла лишь отойти в сторону, не дав ему сбить меня с ног и повалить. Пока это мое единственное преимущество. Я ожидала атаки со стороны остальных, но они пока просто перегруппировывались, отрезая меня от Соки и заключая в кольцо с оборотнем.
Ты хочешь поиграть, собака? - волк оскалился, с его клыков на землю капала слюна. Я поморщилась, отвратительные создания. Лапы волка погрузились в землю и он снова прыгнул, но я уже была готова. Снова шаг в сторону, прыжок через волка, мои руки смыкаются на его шее. Щелчок, и его голова повернута на сто восемьдесят градусов. Но и этого мне было мало. Не отпуская уже бездыханное тело, я вспарываю ему живот, и вытаскиваю горячее сердце, демонстрируя его кругу из волков. Они не выглядят сильно расстроенными потерей друга, может даже брата, любимого.
Соки. Оглядываюсь, подруга лежит на земле, придавленная огромным волком, который просто удерживает ее на месте, не давая сбежать и вынуждая смотреть... на меня? Отлично. Разберусь с ним позже. Раздавлю его глаза в пальцах. И сделаю это, пока его сердце будет биться.
Я не кровожадна, просто никто не смеет обижать моих друзей.
Я слышу шаги за спиной.  В воздухе появляется ненавистный запах металла. Я успеваю прыгнуть в последний момент и приземлиться за спиной у того, кто крался ко мне. Обвив руку, которая все еще в крови, вокруг его шеи, я шепчу ему на ухо.
Ты должно быть их альфа, так? Прикажи им отступить, или стая будет искать нового вожака. - голос звучит ровно и спокойно. Мужчина в моих руках выругался, но приказа не отдал. Вместо этого, его дыхание замедлилось, словно он готовился к чему-то. Он достает что-то из кармана незаметно от меня, а в следующий миг в лицо мне летит серебряная пыль. Я успела зажмуриться и спасти глаза. Закричала от боли, но хватку не ослабила. Наоборот. От охватившей меня боли и ярости, я свернула ему шею.
Меня слегка качало. Нет для вампира страшнее вещи, чем серебро. Оно ослабляет нас.
Тело упало у моих ног. Со спины вырывать сердце не так удобно, как спереди, но и так сойдет. Подношу его к губам и пью из сосудов, словно коктейль из трубочки. На вкус не так отвратительно, как может показаться. Кровь необходима мне, чтобы заживить раны.
Мое внимание привлекает мужской голос, велящий мне поднять руки и убираться отсюда.
Волк, который держал Соки, перекинулся в человека и сейчас держал ее за шею.
Плохо.
Волки перегруппировались, образовывая кольцо вокруг нас.
Очень плохо.
Что же делать?

Вся эта неделя, которую она провела в его убежище, казалась сплошным и непрекращающимся "дежавю". Из дня в день, одна и та же картина — попытка показать, что она все еще целый пазл или уже целый. Желание заявить о своем, якобы несломленном духе, со стороны похожее на глупость, детскую прихоть. Что снова подводит к тому, что она все еще сломленный человек. Создавшая сама себе иллюзию контроля над собой и ситуацией. Зума это злило до одури, но он не мог вымещать ярость на ней, а потому предпочитал проецировать все на Централ-Сити, погрузив его в хаос. Он ощущал, что финал совсем близок, но не так, как хотелось бы. В его голове крутилось слово, сказанное Кейт неделю назад — армия. Он сомневался на этот счет, на Земле-2 все было под его контролем, но здесь только лишь жалкий город. Не больше, ни меньше.
Каждый день Хантер покидал старый склад, отправляясь в город, где готовил почву для завершающего толчка. За эту неделю, он добился практически того же результата, что и на Земле-2, заставив людей вздрагивать от своего имени, заставил их закрывать двери на замок, некоторые даже дошли до установок систем оповещения. Золомон лишил Централ-Сити чувства безопасности, город перестал спать. И с этим уже было невозможно справится, будет мало вдохновляющих речей, как и очередной поимки Зума. Флеш его уже ловил, но вот — город снова в страхе, не может справится с этим. Хантер постепенно лишал Барри Аллена всего. Сначала улетучилась уверенность, заставив Флеша сомневаться в самом себе. Потом пропала Кейтлин Сноу, являвшаяся талисманом команды, доведенная до истерики она находилась неизвестно где. Следом исчезла скорость, сделав его врага еще сильнее. Теперь доверие Централ-Сити, исчезающее так стремительно и быстро, как бег Алого Спидстера.
  И после, в целом удачного дня, ему приходилось возвращаться вот сюда. К этой кровати, к которой она была прикована и пыталась бороться с неизвестно чем, сама не понимая чего хочет. Это его и заставляло злиться на нее, Золомон надеялся на большее, чем мерзкое молчание, отказы от еды и вздернутый нос. Но он не позволял себе срываться на ней.
Хантер таки решился привлечь большее число мета, но делать это постепенно, подобно набирающему обороты вирусу. И со временем город полностью перестанет существовать, потеряет свою суть. И тогда Зум покажет истинную сущность их героя, повесив его тело прямо на департаменте полиции, рядом с телами его команды. В конечном счете, даже если случится провал, Флеш перестанет быть тем, кем он был в их первую встречу. Так или иначе, Зум останется на стороне победителей.
Сегодня он вернулся позже чем обычно, не смотря на общую волну страха, все же находились энтузиасты решившие выступить против Зума. Теперь же есть вероятность, что никого из них больше не найдут или лишь кости. С такими Золомон не церемонился, предпочитая лишать их второго шанса. Уже приближаясь к дверям склада, Хантер ощутил легкий холодок, который внутри стал сильнее. Он знал лишь одну особу способную на такое, но она уже была мертва. Но также был вариант в лице Капитана Холода, который пытался играть роль плохого парня, выходило отвратительно. Но ему тут делать было нечего, прежде чем приблизиться к Кейт, спидстер оббежал все имеющиеся помещения на возможность наличия незваных гостей.
— Кейт?.. — но не успев договорить, если вообще хотел это делать, все вокруг замерло, сработали рефлексы, реакция.
Рядом с кроватью появилась дуга измороси, но не такой, как на стенах, из нее показывались маленькие ледяные иглы. Сноу тоже была неподвижна, вытянутые руки, белее чем кожа на других частях тела и с корочкой льда или инея. Белые волосы заставили Зума вздрогнуть, он ощутил пробежавший холодок по спине. Время пришло в себя так же быстро, как и остановилось. Зум находился вне досягаемости шипов из льда, которые успели значительно вырасти в размерах и с легкостью проткнули бы тело насквозь. Кажется она и сама не сильно понимала что сделала только что.
Золомон не стал раздумывать, быстро ухватив ее за шею, он придавил ее к стене, ощущая как под пальцами хрустит не то лед, не то кожа, ему было все равно. Он пытался верить в то, что это не Кейтлин Сноу, она не была способна на такое.
— Какого черта ты творишь? — голос не звучал злобно, скорее он был полон недовольства за то, что она чуть ли не убила его обладателя.

Я знаю, что Надя может быть взволнована моим появлением. И не могу заявить абсолютно честно и откровенно, что могу ее понять, но по-крайней мере, вряд ли мое появление является для нее таким уж неприятным сюрпризом. Погибшая дочь и явившаяся для ее спасения мамочка, которая тоже, по всем законам жанра и космоса, давным давно должна быть мертва.
  Напоминает сюжет очередного ужастика Гильермо дель Торро. Но всё то, что происходит вокруг, вовсе не кем-то искусственно выдуманный сюжет для того, чтобы собрать побольше зрителей в зале кинотеатра. Это существует и это правда. Кэтрин Пирс и ее родная дочь, Надя Петрова, вернулись из мертвых, в очередной раз всем доказав, чего стоят. Моя девочка, моя кровь.
  Она измождена и устала, в чем я не вижу ничего удивительного. Мне доводилось в своей жизни испытывать всякое и я знаю прекрасно, на что способны эти наши так называемые "сородичи", к которым относились, и мы с Надей. Они жестоки, они беспринципны, они коварны и их сила позволяет уничтожать даже вампиров, переваливших за пол века. Мы, кому много сотен лет, далеко не самое слабое звено из живущих ныне, но увы, даже наши силы не безграничны, а перед лицом этих отродьев, черпающих свою магию извне, мы и вовсе становимся бессильны.
  Как жаль, как злит. Но безусловно, радует то, что и они ничуть не быстрее, и не сильнее нас. Чего стоит их магия, когда они лежат у моих ног, с вырванными сердцами и смотрят на ночное небо?
[float=left][/float]
Быть может, эти чертовы ведьмы правы и космос, или кто там нами управляет, любит соблюдать баланс? Ведьмы могущественны и способны сжечь мозг вампира буквально заживо. Но заблокируй кто их способности, или не будь они готовы к нападению, кто поставит на них в схватке против вампира? Оборотни - соперники, опасны и сильны. Даже Надя умерла от укуса оборотня и смерть эта, не вмешайся я в ее сознание, была  бы страшна. И она была отвратительна по сути своей.  Но и они, эти лунные псины - вовсе  не совершенные убийцы, а животные, зависимые от фаз. Недостижимая мечта Никлауса, не способная стать идеальной. Или эти Странники, что могут подселять свои души в чужие тела, но умирают от одного лишь удара острым клинком? Ведьмы, не ведьмы, какая - то их побочная ветвь. Какая разница? Нет абсолютной силы, нет того, кто был бы непобедим. Есть лишь тот, кого практически невозможно убить, при  всем, даже самом диком желании.
Рада познакомиться с теми, кто еще со мной не знаком. Меня зовут Кэтрин Пирс и я всегда выживаю.

Надя вовсе не слабая и беззащитная девочка, которой нужна опека. Сильная, умная, хитрая и осторожная, она словно вторая я, всего лишь с другим лицом, просто на меня похожим. И быть может, в ней чуть больше привязанностей к окружающему миру, чем того могла позволить себе я. Мать, Мэтт, тот Странник, которого ей пришлось обмануть и убить. Я понимала, что заставляет мою дочь искать все эти эмоции в остальных, выпуская их наружу и разыскивая хоть кого-то, кому она сможет довериться. И даже, откровенно говоря, не могла ее за то осуждать. Но в любом случае, мы были похожи. И я могла бы рано или поздно догадаться, чья именно она дочь, даже если бы она сама этого не сказала. Она была моя дочь. Та, которая была связана со мной вовсе не обращением или договоренностями, а та, в которой текла моя кровь. Мой ребёнок, которого у меня отняли сразу после рождения и которого более пяти сотен лет я считала погибшим. Жизнь порой выделывает странные фокусы, догадаться о смысле которых абсолютно нельзя. Но - да, я рада, что моя дочь жива и даже более того, вернулась после смерти.
Моя дочь сильная. Я вижу, как она старается быстрее взять себя в руки и не показывать слабость, несмотря на то, что я представляю, чего ей это стоит. Странники сильны и опасны, я знаю, что способны они сотворить с мозгом вампира, особенно действуя вместе. Но Надя - не неженка,которая будет заливаться  в рыданиях от печали о собственной судьбе. И это пожалуй было главным, что заставило меня ее уважать и желать быть рядом. Не люблю слабаков и тех, кто слишком сетует на свою судьбу, пачкая слезками подушку. Никто из них никогда не был достоин быть рядом с Кэтрин Пирс.
[float=right][/float]
Я помню свое обещание, что дала ей, когда она умирала. Мы обязательно найдем лекарство, Максфилд поможет, а затем, когда Надя будет излечена от укуса оборотня, мы отправимся в долгое путешествие, в котором будем развлекаться, не помня о том, что было, и о тех, кто был.
Как всегда, обещания своего я не сдержала. И возможно, впервые за всю мою долгую жизнь, мне было больно, и стыдно из-за этого. Моя дочь не должна была умереть, а мне стоило обратиться к Никлаусу за его кровью, а не надеяться на эфемерное спасение от человеческого доктора, ненавидящего вампиров. Но как же забавно теряют разум все, когда речь идет о тех, кого они любят? Я потому и избегала привязанностей всю свою сознательную жизнь. Это - лишает здравого  смысла. Это - убивает. Я не смогла оставить дочь, которую любила, даже зная, что не спасу уже ее и имея шанс на то, чтобы сбежать. Я не смогла оставить своего ребенка одного перед лицом смерти. Пришла, чтобы сделать приятными хотя бы последние мгновения ее жизни, которых не подарила вдоволь, начиная с рождения. 

В тот день, когда передо мной стоял выбор: прощание с дочерью, которой  я никогда не была хорошей матерью, или свобода в молодом, здоровом теле вампира на вечность,  я умерла.
И надо сказать, до сих пор не жалела о сделанном выборе. 
Естественно, я не знала, что когда-нибудь еще вернусь сюда. И прекрасно понимала, что как только переступлю порог дома Сальваторе, длинный, и сложный жизненный путь Кэтрин Пирс будет закончен. Моя попытка побежать к двери, как только Надя умерла, была лишь игрой. Мне не хотелось покорно складывать ручки на животик и со слезами на глазах ждать, кто же из всех этих ненавидящих меня вампиров, сделает последний шаг. Деймон Сальваторе, любивший меня столько десятков лет и ненавидевший за то, что его не любила я? Кэролайн Форбс, которую из глупой блондинки я превратила в преданного друга, способного защитить свою семью, и любимых? Быть может, Тайлер Локвуд, убивший и мою дочь? Будущий национальный герой Мистик-Фоллс за уничтожение рода Петровых окончательно, и безповоротно? Или же, добрячок Мэтт, которого всю дорогу использовали все, кому было не лень? Но я надеялась, что это будет Стефан.
Из незнакомого мне раньше чувства мазохизма, я верила в то, что клинок в меня всадит тот единственный, кого я любила всю жизнь. Тот, кто не дал мне уйти  из нее добровольно  и с кем мы не единожды спасали жизни друг друга, в своем безумном танце любви, и ненависти. Меня убил  Стефан. И я была благодарна за то, что это сделал он. И за то, что я целовала его в последний раз перед тем, как умереть.
Я не собиралась сбегать и лишь играла, как всегда, до последнего момента. Вирус уже был в моем теле. И даже покинь я дом Сальваторе безболезненно, я сошла бы с ума. И все равно, скорее всего, лишилась бы головы в самое ближайшее время, потеряв всякую осторожность от жажды. Я знала, на что шла, когда поняла, что мою дочь никто не спасет. Я готовилась умереть и знала, что так оно и случится. В этот день, когда моя дочь закроет глаза. Просто мне не хотелось уходить смиренно.  Интересно, как всем понравился сюрприз, что я оставила телу Гилберт? 
Но теперь мы обе здесь. Не зная о том, что вернемся когда-нибудь и прощаясь навсегда, мы с Надей смотрели друг на друга, встретившись после этой долгой разлуки длинною в смерть. Мои темные глаза и ее. Она ведь и правда, до безумия была похожа на меня.
[float=left][/float]
Прошлое никогда не оставит нас и ни одна не сможет забыть о нем, это было бы глупо. Но теперь, по-крайней мере, я наконец - то смогла расставить свои приоритеты и понять,  с кем рядом я хочу быть. Не со Стефаном, давно забывшим про нашу любовь и прощающим меня лишь по доброте своей. Не с Деймоном, любовь которого всегда была для меня утомительна, как жаркое солнце летом, слепившее в глаза. Я хотела быть рядом со своей дочерью. И теперь, когда ее жизни не угрожал укус оборотня, за мной не бегал спятивший гибрид, а мы обе вернулись с того света, если можно так назвать место, где мы были, пожалуй, я могла себе позволить эту слабость. Единственную за все пять веков жизни Кэтрин Пирс, у которой не было слабостей. Я слышу, что моя дочь рада тому, что наблюдает меня живой и усмехаюсь. Моей смерти, будучи живой, она не застала, но я знаю, что она видела меня возле нее, когда умерла. Стояла рядом, смотря на то, что я даже не старалась сделать вид, что мне не больно, и наверное, слышала мои  последние слова, обращенные к ней. Мама рядом. Мама любит её.

Всегда скрывала свои чувства, предпочитая не делиться ими ни с кем. Лишь стоит только показать кому-то, где твое слабое место, как он обязательно этим воспользуется. Нет абсолютных привязанностей  и бескорыстной, ничего не требующей взамен любви. Есть лишь увлечения, долголетняя страсть, и желание, рано или поздно, превращающееся в навязчивую манию. Есть жертвенность, которая глупа и эгоизм, заставляющий выживать,  сильнее которого нет ничего на этом свете. Я всегда так жила раньше, я знала это абсолютно точно.
И я знала, что ошибалась, думая так. 
Смотря на свою умирающую дочь, я понимала, что  мне остались считанные мгновения  до того, как в меня вонзят клинок и меня не станет. Я знала это, переступая порог того злосчастного дома Сальваторе. Я знала это, когда Стефан звонил мне, говоря о том, что Надя у них дома. И что бы сделала я в любой подобной ситуации? Лишь рассмеялась на то, что кто - то может считать, что я могу позволить себе умереть ради того, чтобы попрощаться с кем-то. Я не смогла. Впервые в жизни моя жажда выжить не смогла победить моих чувств. Я не жалела о том, что последние мгновения своей жизни была рядом с дочерью, и держала ее за руку. Была рядом, когда та умирала. И сделала хотя бы самое последнее ее воспоминание абсолютно счастливым. Наша жизнь, которая бы у нас была, если бы у меня ее не отняли. Моя девочка у меня на руках, а затем в теплой постельке, которой я читаю сказки.
Меня никогда не было рядом с Надей. До того, как она, взрослая и красивая, уверенная в себе, и опасная вампирша, появилась в Мистик Фоллс, разыскивая меня, я видела ее один раз. И не подозревала даже, что она все еще жива. Надеясь на то, что моей девочке был отпущен долгий человеческий срок без мучений, и болезней, я все же давно смирилась с мыслью, что в этом мире одна. И уж тем более, не ждала появления на пороге дочери, готовой ради меня на всё. Дочери, отдавшей свою жизнь для того, чтобы  помочь мне. Никакая любовь Стефана Сальваторе на этом свете не стоила ее. И жаль, что  я не понимала этого раньше.
[float=right][/float]
- Ты знаешь, не очень люблю быть мертвой. Конечно же, я усмехаюсь и говорю это в обычном своем стиле. Никаких игр в "дочки-матери", особенно на людях и пока мы не привыкли к обществу друг друга. Да и вообще. Я говорила моей девочке, что люблю ее и плакала, когда она умерла. Но это же не заставляло сейчас меня  терять лицо прямо здесь, при спасении ее жизни, и освобождении от Странников? Я вырвала сердца ее мучителям потому, что не собиралась позволять им терзать Надю, и сделала бы это еще сотню раз. Не ради чего - то и не потому,что была должна. А потому что была ее мамой. Глупо было бы притворяться, что у меня в том был хоть какой  - то интерес. И пожалуй, Надя бы не поверила, если бы я сейчас заявила, что оказалась тут случайно, и убила этих Странников лишь потому, что они перешли дорогу лично мне. Я уничтожила их только за то, что они посмели напасть на мою дочь. Не думаю, что в этом было хоть что - то странное. В конце концов, какой матери, пусть даже подобной мне, понравилось бы наблюдать за пытками ее ребенка, страдающего за то, что совершила она?

Предложение пойти домой довольно забавно. Оно невероятно органично звучит из уст Нади, которая бренчит ключами, но при всем этом, невероятно странное. Мать и дочь, которым за пол века, встречаются посреди темной улице, где одну из них пытают, а вторая ее мучителям вырывает сердца. Затем они вместе, словно ничего не случилось, направляются домой, пить донорскую кровь, и заливать ее алкоголем. Идиллическая картина, которой в моей жизни никогда не было еще нарисовано. Что - то в этом пожалуй даже было.
Я рассматриваю Надю, отмечая каждое микроповреждение на ней. От удара об землю и мелкие ссадины, царапины от ногтей, когда хваталась за свое лицо, в попытке унять боль. Ничего заметного для человеческого взгляда и ничего страшного для вампирского.
В самое ближайшее время на ней не останется ни малейшего повреждения и уже ничего не будет напоминать, кроме воспоминаний, о тех пытках, которые ей только что пришлось претерпеть. Но они быстро забудутся, как забывается все страшное, что с нами когда-то случается. Остается тенью воспоминаний, которые никогда не сотрутся из головы. Можно просто постараться лишний раз не думать об этом.
[float=left][/float]
- Давай. Я усмехаюсь, провожая двинувшуюся с места Надю, не делая вид, что мне вновь нужно куда-то сбежать, что мне не до нее или рассуждая о том, что место, в котором она обитает, лично МНЕ  - вовсе не дом. Между нами воздух итак напряжен до предела, без видимых на то причин. Своей язвительностью мне не хочется ситуацию делать только хуже. К тому же, что моя дочь вовсе не заслуживала того, чтобы я лишний раз демонстрировала свое равнодушие к ней, или к ее чувствам. Тем более, что она не заслуживала этого самого равнодушия. 
Надя идет впереди, на пару шагов быстрее меня, не задавая лишних вопросов и вероятно, все еще ожидая того, что я вспомню сейчас о внезапно возникших "срочных делах", и пообещаю ей быть позже, спросив адрес, а затем, ну конечно же, ни за что не появлюсь. Будь ее мысли действительно таковыми, мне сложно будет осуждать ее за это. В конце концов, все то время, что мы были знакомы, так себя я и вела, всеми силами стараясь отгородиться от всего, что будет делать из меня хорошую мать, что будет привязана к своему ребенку. Любимому ребенку.

Но время все расставило по своим местам,а  смерть подсказала, как правильно. И вот, я не добивалась сейчас любви Сальваторе, будучи снова в своем теле и зная, что Елена вовсе не с ним. Не ездила по разным странам, наверстывая упущенное время. И не сидела на очередном модном показе, любуясь туфлями, которые обязательно захотела бы потом забрать в свою коллекцию.
Я была рядом со своей дочерью, которую больше не собиралась оставлять.
- Надя. Мой голос абсолютно серьезный, в нем нет ни капли былой насмешки и тени равнодушия, которыми  я всегда старалась общаться со всеми. В том числе и  с младшей Петровой. Свою верность мне она давно доказала. А своей смертью дала понять, до  какой степени мне дорога и помогла определиться, что же действительно важно для меня в этой жизни. Вовсе не любовь Стефана. Пусть ею подавится Елена.
Я придерживаю Надю своей рукой, заставляя повернуться ко мне, держа чуть выше локтя. Знаю прекрасно, что за мысли могут витать сейчас в ее голове и какие варианты могут крутиться. Мне надо вернуть Стефана и для того пригодится она. За мной кто - то гонится и мне не помешает лишняя помощь. Я поддалась слабости и спасла ее жизнь, но теперь снова потеряюсь на просторах этой планеты, и новые поиски меня займут пять веков. Возможно, она даже ожидала, что если идти сейчас молчаливо к дому, а затем обернуться, то можно меня уже не увидеть. И знаю, что своим былым поведением давала ей пищу для подобных размышлений. Но это было не так.
[float=right][/float]
Я не собиралась больше сбегать и бросать ее абсолютно одну. И пусть не все мои вопросы были улажены. Но по-крайней мере, хотя бы теперь я понимала, что быть рядом со своим ребенком, и знать, что с ним происходит, куда проще, чем быть далеко, и лишь предполагать.
- Я не собираюсь  сбегать и появилась не потому, что мне от тебя что - нибудь нужно. Замолкаю на несколько мгновений, смотря в  глаза своей дочери, столь похожие на мои и даю ей время понять, что вовсе не шучу. Не изворачиваюсь, не лгу как обычно и не притворяюсь. Она - моя дочь. Я больше не хочу ей врать.
- Я скучала по тебе и помню, что обещала. Ничего из того, что я говорила, не стерлось с нашими смертями. Я по-прежнему собиралась остаться с ней рядом и больше не хотела, чтобы она оказалась как можно дальше от меня. И пусть Надя сейчас мне не верила, могла думать по другому, ожидать подвоха или ждать, что вновь придется бежать за мной по всему свету, я как бывало редко в этой вечности, была абсолютно честна сейчас перед ней. Дважды я уже потеряла ее. И не собиралась делать этого снова.

и у меня полно всего еще.много не буду приводить, но все скину,когда придете)

Вы когда-нибудь продавали душу дьяволу? И это сейчас не фигуральное выражение все сейчас на полном серьезе. Лорэл никогда не задумывалась об обратной стороне медали, да, за все в этой жизни надо платить, но она и не думала даже, что придется заплатить такую цену. Да, им удалось вытащить Оливера из лап Дарка, однако, это стоило им слишком дорого, парень впал в кому из-за того, что Дарк изменил сыворотку и когда парень стал ей сопротивляться, это дало неожиданный эффект. Кома, это звучало как приговор, и ни один врач не мог ничего сделать, все только разводили руками и говорили, что шанс есть, но он очень маленький и не факт, что парень выйдет из комы и будет прежним. Лорэл не желала ничего этого слышать, она прекрасно знала Оливера, он сильный, он справится, он сможет выйти из комы. Но день за днем состояние парня не менялось, даже малейший каких-то улучшений не было, и тогда Лэнс обратилась к одному из друзей Оливера, к Константину. Он когда-то помог им вернуть Сару, он должен помочь им и сейчас. Сказать по правде, найти его было не просто, но спустя какое-то время он все-таки приехал в Старлинг. И он помог, вернее, сказал, что поможет, однако, они должны будут отдать что-то взамен, принести жертву, ведь если ты хочешь что-то получить, ты должен что-то отдать. И Лорэл согласилась с этим, она готова была на все, лишь бы с Оливером все было в порядке. Но она даже не догадывалась о том, что ей придется пережить.
В голове все смешалось, теперь в ней жило две личности, Серена и Канарейка, две разные Дины Лорэл Лэнс и это сводило ее с ума, это заставляло ее крушить весь город, своим криком Канарейки она рушила здания, на заданиях, порой, ей сносило крышу и она прекращалась в безжалостную Серену, которой было плевать на окружающих. Это было серьезным испытанием и для нее и для команды и не было никакого лекарства, не было способов вылечить ее, потому что, и Серена, и Канарейка – это она сама. Как впоследствии объяснил им Константин, Серена олицетворяет темную сторону Лорэл, а Канарейка – добрую и нельзя из нее вытащить одну или вторую, потому что они не могут существовать друг без друга. Лорэл просто нужно научиться их контролировать. Куин был первым, кого Лорэл смогла подпустить к себе, первый, кто помог ей взять себя в руки, он был с ней рядом каждый день, он стерпел от нее столько побоев, сколько криков Канарейки, что сложно даже сосчитать. Но он не бросил ее, он был рядом, он помогал ей и помогает по сей день. И вот, в один из дней он предложил брюнетке поехать потренироваться на Лиань Ю.
Лорэл раньше старалась не задавать Оливеру вопросов, связанные с Лиань Ю, потому что однажды увидев его шрамы, она поняла, что воспоминания у него были, отнюдь не приятные. Но признаться честно, в глубине души ей всегда хотелось побывать на этом загадочном острове,  ведь те, кто там был, описывали его совершенно по разному. Взять ту же Сару и Тею, они обе были там, но каждая запомнила разные вещи, интересно, а каким этот остров запомнит Лорэл? Да, вот и ей представилась возможность там побывать, оценить, так сказать, весь масштаб и всю мощь этого странного острова. Когда Оливер предложил брюнетке потренироваться, то она, не задумываясь, согласилась, ведь после того, как в ней стали уживаться две личности, ей нужно было намного больше тренироваться, чтобы все это контролировать. Поначалу  Лорэл вообще не понимала, что с ней происходит, ее, словно раздирало на две части, это как раздвоение личности, только ты прям, ощущаешь то, как каждая из них тянет тебя в разные стороны и это отвратительное чувство, правда. И, наверное, если бы не Оливер, если бы не Сара, Лэнс врят ли бы смогла справиться со всем этим. Порой еще проскальзывала эта резкая грань между Канарейкой и Сереной, но Лорэл пыталась, она каждый день пыталась брать власть над обеими сущностями.
И вот, настал момент отъезда, Оливер решил, что тренироваться ни будут на Лиань Ю. Там им никто не помешает, весь остров будет в их распоряжении и потом, именно с этого острова начался его путь как Зеленой Стрелы, так что именно там им и предстоит тренировка. Лиань Ю, пожалуй, Лэнс была единственным человеком. Который еще там не бывал, она столько слышала рассказов от Олли, от остальных членов команды, казалось бы, она уже знала этот остров как свои пять пальцев, но вот была неувязочка, знать то знала, но ни разу не была. Погрузив все сумки в самолет, она вылетели по направлению к острову. - Почему именно Лиань Ю? – поинтересовалась девушка, - Нет, серьезно, мы ведь могли отправиться куда угодно, хоть на Тибет, к монахам, но ты почему-то выбрал именно этот остров. Это конечно очень романтично, мы одни на острове, но вспомни, у тебя там прошли не лучшие годы жизни. В конце концов, у него там похоронен отец. Там находится тюрьма АРГУС, где сидит Слейд Уилсон, убивший его мать. С этим островом связано столько всего плохого, неужели это место приносит ему умиротворение, когда, по сути, оно – зло. Но спорит с Оливером Лорэл не стала. Если он сказал на остров, значит, на остров. Однако Лэнс даже и не догадывалась, что попасть на остров не так уж и просто. Когда они подлетали к острову, парень встал со своего места и начал доставать какой-то рюкзак, брюнетка сразу напряглась, не к добру это. - Олли, ты чего? Нам же еще рано сходить на землю, – Лорэл привстала с кресла, - Парашют? Ты прикалываешься что ли? Что значит, другим способом не попасть, а как же другие туда попадали? Теа к примеру и остальные? – Лэнс смотрела на парня во все глаза, он блин серьезно что ли? Но ведь она не умеет прыгать с парашютом, она никогда в жизни этого не делала. Да, Лорэл не боялась высоты, но это, мать вашу, не седьмой этаж и даже не двадцатый, это несколько тысяч метров, это уже совсем не смешно. - То есть хочешь сказать, они все прыгали с парашютом? Вот прям все? Господи, это прямо издевательство какое-то, если бы он сказал ей об этом раньше, то брюнетка не за  что бы не согласилась на это, уж лучше чтобы им кто-то постоянно мешал. Но отступать уже некуда, они уже на борту этого проклятого самолета и они уже готовятся прыгать, вернее, Оливер готовится, а Лорэл не знает, за что хвататься. Однако Куин предусмотрел все и брюнетка будет прыгать вместе с ним, - Хм… Довольно пикантная поза и ситуация в целом, если бы ты сразу с этого начал, я бы даже слова против не сказала,- Лорэл улыбнулась и распахнув дверь, они с Куином выпрыгнули из самолета.
Оказавшись уже на земле, первое, что бросилось Лорэл в глаза, это маска, надетая на палку, и один глаз был пронзен стрелой, маска была наполовину оранжевая, наполовину черная. - Это ведь маска Слэйда, да? – поинтересовалась брюнетка и повернулась к парню лицом, - Своеобразный символ? Интересно, а что еще ее ждет на этом острове? Взяв вещи, они направились куда-то вглубь леса, Лорэл внимательно осматривалась вокруг, казалось бы, ничего страшного, обычный лес, обычные деревья, трава, кусты…. Ничего сверхзапредельного, все так же, как и на тысяче других островов. Но вот они дошли до обломков самолета, для Лэнс это было несколько шокирующе, однако Олли даже глазом не моргнул, собственно, как и всегда. - Миленько, – проговорила девушка, бросая сумку на пол, уже, когда они вошли в обломки самолета, - И ты здесь жил? Ну, когда обитал на этом острове? И когда после смерти Томми улетел сюда, тоже? На мгновение девушка замолчала, ей все еще было сложно вспоминать этот момент. Ведь тогда, после похорон Томми он пришел к ней, они были вместе, он был ля нее поддержкой и опорой, да, умер ее бывший парень, ей было тяжело, но любовь к Куину была сильнее всего на свете, сильнее всех преград и проблем. И тогда ей казалось, что Оливер чувствует тоже самое, а он уехал от нее, сбежал на этот проклятый остров и что же в нем такого притягательного, черт возьми, что? Что волшебного, что он променял Лорэл на этот остров. - Я не злюсь, просто… Просто я до сих пор не понимаю того твоего поступка. Нет, от части я, конечно, понимаю, но другая часть меня понять этого не может, и не хочет. Я после того дня постоянно задавала себе вопрос, а что было бы, если бы ты не улетел, если бы остался. Глупо конечно, но если не тебе. Кому мне еще об этом рассказать? – девушка улыбнулась. Она могла рассказать обо всем этом Саре, о своих переживаниях, своих чувствах, но в последнее время блондинка была не частым гостем в Старлинге. Да, когда появлялись проблемы и она была в этом времени, девушка тут же мчалась на помощь, но это было не так уж и часто, она тоже спасала мир, кто бы мог подумать, сестры Лэнс спасают мир, странно, не правда ли? - Ладно, показывай тут мне что и как, я же тут первый раз. И один вопрос, мы что, будет спать на земле? Не подумай, что я какая-то привередливая расфуфыренная блондинка, но… А если я замерзну, ведь на Лиань Ю, на сколько я помню, очень холодные ночи, – Лорэл почувствовала, как Оливер обнял ее со спины, - Мистер Куин, на что вы намекаете? Мне папа не разрешает общаться с плохими мальчиками, – брюнетка развернулась и обняла парня за шею, - Почему общаюсь? Ну…. Они наглые, упрямые, самонадеянные и жутко сексуальные, а мне всегда сложно было перед такими устоять, – с улыбкой проговорила Лэнс и, дотянувшись до губ Оливера, поцеловала его.

Сложно было поверить, что все наконец-то позади. Все те ужасы, которые им пришлось пережить в родном Королевстве. Никто из нас не думал о том, что будет потом. Главное было выжить, сбежать от солдат Империи. Спастись в одном из миров-отражений. Мы бежали, не будучи даже полностью уверенные, что бежим к спасению. Никто не возвращался, чтобы подтвердить или опровергнуть наши страхи. Мы бежали в неизвестность, и жили надеждой на лучшее. Что после стольких лет лишений и жизни в страхе, мы все же заслужили мир и покой. Мы знали, что путь назад нам отрезан. Врата, через которые мы проходили необходимо тщательно охранять, но закрывать было нельзя, чтобы не отрезать от спасения оставшихся в живых. Люди съезжались со всех концов Империи, ведомые лишь одной мыслью. Спастись. Отряды троллей и других отвратительных тварей, которые служили Императору, делали все, чтобы остановить их. И иногда им это удавалось. Буквально на наших глазах был уничтожен караван. Убито много женщин, стариков и детей. Нам с сестрой чудом удалось сбежать и скрыться в темном лесу. Из двух зол всегда выбирают меньшее. И там, в самой чаще леса мы нашли сгоревший дотла дом, от которого сохранились лишь кусок стены да печка. Розочка уловила какое-то движение и заглянула внутрь. В ужасе мы обе отпрянули. Уже не могло быть и речи, чтобы идти дальше. Из печки мы извлекли еле живую женщину. Мы не думали, что скорее всего она получила по заслугам, если с ней расправились таким чудовищным образом. Розочка уговорила меня ей помочь. Дальше мы двинулись уже втроем, но я даже предположить не могла, что обретаю могущественную союзницу. Фрау Тотенкиндер, как она нам представилась, быстро шла на поправку и оказалась очень полезным спутником. Может быть ее силы еще не полностью к ней вернулись, зато она восстановила свою плоть и знала тайные тропы, которыми мы быстро вышли к цели нашего путешествия. Портал в новый, чужой мир. Грудь сжималась от обиды. Это чудовище выжило нас из нашего дома. Наши дома и королевства отнимали силой многотысячной и беспощадной армии, а всех несогласных убивали самым жестоким образом. Я дала себе мысленное обещание отомстить, но не понимала пока, как мне это удастся.
Новый мир оказался оглушительно красив и блаженно спокоен. Нам повезло. В стране, куда мы попали, сейчас было мирное время. Сбежать из одной войны, чтобы попасть на другую — звучит, как сюжет неудачной комедии. И хотя силы фрау Тотенкиндер в этом лишенном магии мире были существенно ослаблены, она не была полностью беспомощна. К тому же, убеждала нас, что это временное явление. Ведьма велела нам не брать в голову ее проблемы и заявляла, может быть храбрясь, а может быть зная то, что было неведомо нам, что нам не о чем беспокоиться. У нее все под контролем. И говорила это так уверенно, что было очень сложно не верить ей. Тем более, что у нас были дела посерьезнее, чем подозревать ведьму в темных делах. В новом мире было решено начать все с чистого лица. Забыть все прошлые обиды, размолвки. Мы все потеряли свои титулы и королевства. Мы все были теперь равны. Чужаки во враждебном к нам мире. И мы должны держаться вместе, потому что в единстве сила, а поодиночке нам не выжить. Уже неизвестно, кому первому в голову пришла построить с самого фундамента новое королевство. Город внутри города. Общество сказаний. Поначалу было сложно. Проблемам казалось не было конца. Только справлялись с одной, как возникал новый кризис. Сложнее всего было заключать сделки с простаками и не выдавать им наших особенностей. Ведьмам приходилось работать бок о бок со строителями из местных, накладывая на каждый заложенный камень охранные заклинания и связывая между собой помещения из родных земель. Но зато, когда строительство было практически закончено, было принято решение, что необходимо разыскать тех, кто пришел в этот мир раньше. Рассказать им, что существует теперь безопасное место, которое они могут считать домом.
Истощенные строительством ведьмы не могли указывать точное местонахождения каждого сказания в этом мире. Они могли лишь примерно указать область, иногда страну, но не более. Дальше приходилось полагаться только на себя. Когда делили мир, мне досталась Центральная Европа. Ведьм смущала повышенная сверхъестественная активность в самом сердце святой Инквизиции. И пусть они в последние годы были не так активны, достаточно лишь искры, чтобы вновь раздуть пламя, что не принесет сказаниям ничего хорошего. Необходимо было найти каждого и привести в Фэйблтаун, который должен распахнуть свои двери для всех желающих в скором времени. По-крайней мере они должны были знать, что есть такое место, где их ждут.
Я отправилась в путь, не задерживаясь. Меня снабдили всем необходимым, в том числе и картой, которая должна подсказать мне, где искать, как только кто-то окажется на определенном расстоянии от нее. Мне даже придумали легенду, чтобы не задавали лишних вопросов. Наследница безвременно почившего отца, вдова, которая отправляется в путь, чтобы лично договориться о помолвке моей младшей сестры. К счастью, Розочка этого не слышала. Иначе мы обязательно бы поругались. Пока же нам, объединенным невольно общей бедой и проблемами, удавалось сохранять относительно нейтральные отношения. Мне не хотелось их усугублять. Дорогу через океан мне вспоминать не хочется. Долгие месяцы в замкнутом пространстве, к тому же окруженная личностями, которых джентльменами назвать язык не повернется. К счастью, уроки Прекрасного я не забыла, хоть какой-то толк от нашего неудавшегося брака, так что от меня все же держались подальше. Порт во Франции, а потом долгий путь по суше, к цели моего визита. Все было слишком хорошо, поэтому я не сильно удивилась, внезапным осложнениям. Резко испортилась погода, что довольно характерно для поздней зимы в этих местах. Дороги были трудно проходимы, приходилось часто останавливаться и менять лошадей. А тут еще и полнолуние. Местные жители рассказывали страшные истории и отказывались продолжать путь после захода солнца.
Мне пришлось смириться. Неприметный трактир, единственный на мили кругом, а лошадям требовался отдых. Я сняла небольшую, но хотя бы чистую комнатку под самой крышей. Сойдет, чтобы переждать здесь ночь. Перекладывая вещи, бросила случайный взгляд на карту и удивилась, увидев, что точка ярко светится совсем близко с тем местом, которое я недавно проезжала. Кто-то из сказаний здесь, совсем близко. Видимо, придется здесь немного задержаться. Эта мысль немного меня воодушевила. За все время моего пути первый знак, что все это не бессмысленно. После того, как я немного пришла в себя с дороги и освежилась, я решила спуститься вниз, порасспрашивать немного местных жителей. Может быть они подскажут мне в каком направлении начинать поиски.

- Нет, Кейтлин, со мной все в порядке, спокойно, - с легкой улыбкой на губах я ловко уворачиваюсь от заботливых рук своего личного доктора и выхожу из медицинского отсека, неуклюже натягивая на себя фирменную серую футболку СТАР. Подумаешь, пара ссадин и синяков, через несколько часов регенерация сделает свое дело и от не слишком удачного столковения с очередным мета не останется и следа. Возможно, что-то еще не так с моим ребром, бок странно болит, когда я поднимаю руки и делаю слишком глубокие вдохи, но я слишком упрям, чтобы это признать. К тому же, бывало и куда гораздо хуже, я переживу.

Вальяжно закидываю ноги на один из рабочих столов, чуть морщась от неприятной боли в боку, устало потираю лицо и тяжело вздыхаю, когда беру в руки папку с очередным делом об очередном убийстве. Приходилось брать работу на другую работу, чтобы везде успевать вовремя. Пытаться. Пытаться упевать быть везде вовремя и делать все вовремя, но торжественно проваливаться даже будучи самым быстрым человеком на Земле. Циско негромко ругается, переходя из одного помещения лаборатории в другое. По пути он бросает на меня недовольный взгляд, выразительно цокает языком, но не говорит ни слова, скрываясь в своей мастерской. Я чувствую себя совсем немного виноватым из-за его молчаливого порицания. В столкновении с мета больше пострадал мой костюм, чем я сам. А приятель очень не любил, когда я был неосторожен с его драгоценным детищем. Он, конечно, радовался, что досталось не мне, но был бы абсолютно счастлив, если бы не досталось никому. Есть еще как минимум два идентичных наряда Флэша, тем не менее, к каждому он относился с подозрительно очень нежным трепетом. Итак, мистер Уортингтон, как же вас убили.

Я могу читать и анализировать вещи за сотые доли секунды, так быстро, что это нередко раздражает обычных людей. Однако мне нравилась моя работа, нравилось серьезно относится к делам, окунаться с головой и разбирать каждую деталь. Именно это всегда и делало меня хорошим криминалистом, моя дотошность и мои мозги, мой опыт и мое рвение добиться справедливости, добраться до правды. Это было моей суперсилой, когда еще не появился Флэш, только так я помогал людям. Поэтому даже сейчас я не листаю страницы текста, фотографий, заключений моих собственных экспертиз, некоторые из которых еще не окончены или даже не начаты, на своей нечеловеческой скорости. Делая свою работу, я чувствую себя более нормальным, чем когда-либо. Можно прикинуться, что в моей жизни не происходит всего того безумия, которым я ежедневно окружен. Нет, не подумайте только, что я не благодарен, боги, я обожаю каждую секунду своей жизни, бытия Флэшем. Просто иногда мне не хватает простоты, легкости, когда ты не пытаешься взвалить на свои плечи бремя всего города. Когда на твоем пороге не появляется человек, который выглядит, двигается и звучит, как убийца твоей матери из чертового другого измерения. Когда на тебя не открывает охоту очередной чокнутый спидстер. Когда ты не должен сбегать от девушки, которая тебе безумно нравится, прикрываясь нелепыми неправдоподобными отговорками.

Я буквально роняю папку из рук, резко подскакивая на месте, когда на всю лабораторию раздается очередной сигнал Циско, призванный отслеживать преступную активность. Как они тут с Кейтлин не стали дерганными из-за этого для меня загадка. Опускаю ноги на пол и сползаю с удобного стула, поспешно собирая все листы обратно в папку, в то время как из мастерской в Кортекс влетает сам Циско, а затем занимает свое почетное место у компьютера. Даже взволнованная Кейт выползает откуда-то, ее брови чуть сведены, тонкие губы напряжены, она как обычно в негодовании о преступном уровне в нашем городе, но готова ко всему. Циско сообщает об ограблении и выводит на один из экранов картинку с одной из многочисленных камер слежения, припрятанных по всему городу. Мне хватает меньше микросекунды, чтобы переодеться в один из запасных костюмов  и вылететь на улицу в ярких вспышках молний. Рамон торопливо называет мне адрес в коммуникатор. Рассекая прохладный вечерний воздух, я задумываюсь о том, который вообще час.

- Джентльмены, целой бандой на одного - не очень круто, - с усмешкой произношу я, затормаживая лишь на мгновение в типичном темном проулке, где по общепринятому негласному закону совершаются большинство темных дел. Свет фонаря раздражающе мигает над головой, и все больше походит на старый фильм с испорченной пленкой, тени людей и предметов странно рвано танцуют в пугающем танце. Успеваю оценить всю ситуацию за те секунды, что свет горит. Внутренности наполняются неприятным льдом, когда я замечаю тонкое лезвие ножа в блеклом отблесках лампы. Каждый раз подобное бьет по моей голове, вытряхивая из памяти Тею с тонким клинком, поднесенным к горлу Кейт. Мне отвратительно. А думать о том, на что способны люди ради денег, мне уже порядком надоело. Я позволяю собравшимся заметить меня, подумать о том, как они могли бы отреагировать, не будь я самым быстрым человеком на Земле. А затем, я отталкиваюсь от земли и начинаю движение. Для меня мир замедляется, когда я начинаю двигаться, в то время как для остальных я превращаюсь в живое воплощение алой молнии. Сначала вытаскиваю тонкий нож из пальцев мужчины (мальчика, парня?) в капюшоне, отбрасываю его в сторону и толкаю самого человека не землю резким движением руки. Ох, мне не помешало бы лассо Чудо-Женщины, чтобы связывать кучки преступников вместе. Что же с вами делать, приятели. Думаю об этом, пока все на той же суперскорости хватаю неудавшуюся жертву и закидываю его на несколько кварталов дальше. Мужчина в абсолютном шоке, но я удостоверяюсь, что с ним все в порядке и даже показываю ему оттопыренный вверх большой палец, прежде чем вернуться в проулок. Кое-кто уже додумывается сделать ноги за те жалкие мгновения, что я помогал мужчине, и бежит как можно дальше. Вот только незадача. Недостаточно быстро. Большая часть оказывается закинута в ближайшую полицейскую машину, о местонахождении которой меня инструктирует Циско. Один пытается стрелять, и я уворачиваюсь в последнее мгновение, когда пуля оказывается почти у моего лица. Какая поразительная меткость. - Ну ты серьезно, чувак? - с притворным разочарованием, разводя руками, спрашиваю я, а затем демонстрирую ему зажатую между большим и указательным пальцами пулю с самодовольной усмешкой.

В конце я возвращаюсь за тем парнем, которого толкнул на землю. Хватаю его за плечи, поднимая на ноги, и сильно встряхиваю. - Как же вы мне..
Но договорить мне не удается. Капюшон падает. И мое сердце пропускает с миллион ударов.
Я не верю.
У меня напрочь перехватывает дыхание.
И на единственном выдохе я абсолютно шокированно произношу такое знакомое имя, которое не произносил уже несколько долгих лет:
- Блейн!?

Кейт, а мы "арендуем" твое платье или как? - Этот вопрос поставил меня в ступор, заставив зависнуть на несколько секунд в неестественном положении - склонённой над каталогом и переворачивающей страницу. С одной стороны, платье мне всё же хотелось купить - я ужасно сентиментальна, и хотела бы вытаскивать его из шкафа пару раз в год, с целью повздыхать на него. С другой стороны, оно будет занимать место в шкафу и вообще, зачем оно мне нужно? Но его же надо показать маме и сестре, наверное, даже провести ещё одну церемонию для родителей - Анна точно не простит мне, что я не пригласила её на роль подружки невесты, да и родители Ронни - которые, кстати, ещё не знают, что их сын жив - не хотели бы пропустить такое знаменательное событие. Плюс внушительная сумма на моём счету позволяла мне купить почти любое платье из каталога - после Взрыва получала я столько же, но, по личным причинам, тратила в несколько раз меньше (у бесконечного траура есть свои плюсы). Но наличности я, как и почти любая американка, не держу, а оплатить по счёту платье, которое "позаимствовал" Флэш - это значит раскрыть себя и его. Не отправлять же Барри в банк, верно? Дилемма.
- Арендуем. А после церемонии, когда мы его вернём на место, я его куплю, - решение, достойное царя Соломона, пришло в мою голову далеко не сразу, но после изречения этой, несомненно, мудрой мысли, я снова вернулась к изучению платьев. Было бы куда проще, пойди я в салон сама, а улыбчивая девушка-продавец предлагала бы мне варианты. Рядом бы была Айрис и Анна, мы бы пили халявное шампанское из высоких бокалов, обсуждая очередную модель. Но на это не было времени, салоны уже закрыты, а Барри не может меня принести в салон. Там же сигнализации, которые не сработают на него, но точно заметят моё присутствие. Проблем с полицией не хотелось бы.
- Ты разбираешься в платьях? - Смотрю на Барри с толикой уважения и восхищения. Я знала, что супергерои многофункциональны, но не думала, что Барри разбирается и в таких тонкостях. Такого стоило ожидать от Циско, хотя он любую одежду рассматривает с точки зрения функциональности - дай ему волю, он бы превратил всю мою одежду в подобие доспехов робота. И свою тоже. Но пока у него есть костюм Барри, он сконцентрирован на нём, и мои платья, вздохнув спокойно, до сих пор радуют меня своим первозданным обликом.

- Я не знаю, какое я хочу, - мой голос звучит плаксиво и слегка беспомощно. Да, раньше у меня было видение идеального платья и идеальной свадьбы, но давайте делать скидку на прошедшее время и на то, в какой обстановке будет наше бракосочетание. Прежняя Кейтлин Сноу носила розовые очки и мечтала о пышном платье под старину, чтобы был шлейф - хотя этого хотела Анна уже, которая хотела гордо этот шлейф нести - желательно длинный. Но сейчас я понимала, что подобное платье будет выглядеть глупо на лужайке перед лабораторией. А нынешняя Кейтлин Сноу не мечтала о свадьбе и не сидела вечерами в интернете. вбив в поисков запрос "свадебные платья", изучая новинки. Поэтому в выбранных мною платья, которые Барри любезно принёс, был такой разброс - я просто выбирала хотя бы фасон.
В первом чехле было платье свободного кроя в пол, белоснежного цвета. Верхняя юбка была выполнена из материала похожего на тюль, но я надеялась, что сидеть оно будет хорошо. Освободила его от чехла и, вытянув на руках, критично осмотрела. - Как тебе? - Так, наверное, и не скажешь, придётся мерить.
Отвернув Барри от себя - кажется, он закатил глаза на этом моменте - я с небольшим трудом влезла в платье, поняв, что застегнуть причудливые пуговицы на спине мне не под силу, уж слишком низко и неудобно они расположены. Зато спина открытая, волосы будут падать красиво.
- Не поможешь? - поворачиваюсь спиной к Барри, едва ли не носом тыкая его во вставшую передо мной проблему. Чтобы оказаться спиной к Аллену, пришлось встать лицом к той горе платьев, которая возвышалась на стуле. И заметить лёгкий дымок, исходящий от одного тлеющего чехла. - Они горят! - Пожара ещё не было, видимо, Барри слишком быстро бежал и лёгкая ткань - а ещё скорее кружево - не выдержало таких скоростей, и загорелась. Хорошо, что чехлы оказались достаточно устойчивые к огню, и другие платье не пострадали. Наверное. Нашей основной проблемой стало то, что на дым оперативно сработали датчики дыма - а в нашей лаборатории они стояли очень хорошие, учитывая специфику нашей работы - и где-то через полминуты, противно запищав, они залили комнату пеной. Не пожалели они и меня, и Барри. Пискнув от неожиданности, я, закрыв голову руками, отступаю назад, совсем забывая про ещё не застёгнутое платье. В застёгнутом состоянии оно имеет небольшой шлейф, но сейчас оно болталось на мне, тянувшись к полу силой притяжения. И я, наступив на податливую ткань, красиво лечу на пол, не менее красиво приземляясь на попу. Завершает моё падение платье, которое, поднявшись от моего пируэта, приземляется, закрывая меня с головой, зато обнажая ноги.
- Кажется, это была не очень хорошая идея, - отплёвываюсь от пожарной пены, собственных волос и ткани платья, я, стыдливо прикрывая ноги и большую часть тела тканью, пытаюсь встать.

На Бэт висит клеймо девочки-самоубийцы. В первые дни, когда вспышка только набирала обороты, она нещадно резала себя - бедра, живот, руки в тонких полосках. Она лежала на кровати, смотрела в потолок, пока из нее вытекала жизнь, кровь пачкала простыни, голова кружилась, глаза медленно закатывались. Она стремилась туда, к ангелам. В этом мире больше нет мира, больше нет рая. Лишь чистилище. Демоны прорвались через врата, разорвали цепи и теперь гниющими остатками человечества бродят среди них. Депрессии и раньше были нередкими гостьями в доме Гринов и чем больше на территории их фермы забредали бывшие люди с красными радужками, тем чащи случались приступы. Мэгги всегда находила свою младшую сестренку, перематывала ей руки, кричала на нее, запрещала даже думать о смерти. Младшая из сестер собиралась, брала себя в руки, горячо шептала молитвы, маленькими пальчиками терла деревянный крестик, пока он не теплел и на душе не становилось легче. Проще было верить спасительную вакцину, открывать глаза по утрам и поднимать свое истощенное тело с кровати, с подушек и ступать в день, что принесет новых шипящих и обезумевших гостей. И если ей очень сильно повезет, то вечером пальчики не будут сжимать острый осколок стекла.

Бэт четко знает, что если сейчас закроет глаза, если позволит векам упасть, то ее затянет в ночные кошмары. Если во время бодрствования удается заткнуть сознание, вбить другие мысли, то в расслабленном состоянии и в фазе сна не получится сдержать собственные страхи. Их холодные руки уже тянутся к ней. Монстр, в которого может быть обращена собственная сестра и единственная ниточка, что связывает ее с этим миром, самое родное и любимое, уже поджидает ее. И там нет Дэрила с его острыми стрелами, способный убить и защитить хрупкую девочку от внутренних демонов. Да и вряд ли взрослый дядька будет врываться в ее сознание, касаться ее рук, что бы вытащить из холодных объятий. Диксон избегает зрительных контактов, что говорить о телесных?Ему следовало оставить девочку в бойне, убить где-то по дороге и не тащить в домишко. Их связывает то время, что провели во время скитаний, что принадлежат к одной группе, что Рик вбивал в головы за каждый сделанный шаг. Они семья. Семья. Без кровного родства, без конкретных определений. Потому что смерть сближает, потому что голодные глаза окружают, потому что в этом прогнившем мире в одиночку не выжить.

Бэт моргает, мгновенно проносится картина, как отец буквально теряет голову. Как она катится по дороге и самодовольное выражение лица Губернатора. Ей становится холодно, укутывается плотнее в полотенце и со всех сил старается не заплакать, ведь тогда докажет свою слабость. Девочки с такой конституцией не выживают в самые тяжелые времена и она должна была умереть жестокой смертью, перевариться в каком-нибудь желудке неделю назад, месяц или даже год. Наверняка, смотря на подростка, Рик давал ей несколько дней, потом еще, и сейчас шериф поставил жирный крест на юной Грин. Если бы девочку тогда не окликнул Дэрил, то какая судьба ожидала ее? Бэт старательно гонит и эти мысли прочь. Крестик, дважды опоясывает тонкую ручку. Неосознанно пальчики тянутся к деревянному символу ее веры, сжимают его. Она даже слышит звук, когда острое лезвие соприкасается с костью, ломает ее. Брызги крови. Спазмы в пустом желудке едва удается подавить. Зная, что отдохнуть необходимо, отпустить проблемы, жить одним днем, поэтому так отчаянно хочет поговорить на отстраненные темы. Это раздражает собеседника. Или затрагивает больные струны души, или действительно желает спать. Он не только хмурится, но и притворяется спящим, смежив веки. Но Бэт ему не верит, отрицательно мотает головой на его "спи".

- Мне очень жаль, Дэрил Диксон. - Она хрипит, за длинный день отвыкнув пользоваться голосом. В прошлой жизни, когда она была простой школьницей, мечтающей стать ветеринаром, как и все ее подружки, Бэт грезила о прекрасном принце и верила в Любовь с большой буквы. Что появится тот самый, который станет для нее перевернутой восьмеркой, станет знаком бесконечность. Мэгги была более прагматичной (именно поэтому она выживет), смеялась над наивной сестрой. Но Бэт всего семнадцать, она даже жизни не видела, не успела влюбиться по-настоящему, побывать на выпускном, даже целоваться толком не умеет. Что говорить о взрослых вещах? А Диксон должен был пережить все - трагедии, комедии, падения, разбитые сердца, ведь только это может объяснить его отстраненность и замкнутость. И ей действительно очень жаль, что мужчина не пережил и не может вспомнить по-настоящему стоящие вещи, связанные с любовью. Дэрил не собирается продолжать разговор, но Бэт настаивает. Она продолжает смотреть на профиль охотника, задает следующий вопрос. - Почему? - Не дожидается его ответа, продолжает запускать в воздух журавлей-слова. - Я тоже. В школе был мальчишка, на год старше. Все время бегал к нам на ферму. Я даже сходила на несколько свиданий с ним. Я тогда смотрела на него и понимала, что нет, это не оно. Не было бабочек в животе.

Откидывает одеяло, больше не в силах терпеть голод, и сидеть на одном месте, когда раздирают внутренние противоречия. Диксон может притворяться, что упал в объятия Морфея, но Бэт не будет страдать в одиночестве от урчания желудка. Шкафчики противно скрипят, когда она открывает их и заглядывает на пустые полки. Голод не тетка, пирожка не поднесет. Кто-то уже побывал в домике и забрал все съестное. - Черт, я очень голодна.

Теперь я знаю, почему погибла когда - то моя деревня. Кто сжёг её, потому что считал это правильным и кто виновен был в том, что это случилось.
Не обычный мужчина, что помогал раскопщикам лучше ориентироваться на местности, лишь по неосторожности позволивший принести в дом дьявола. И вовсе не статуэтка, которую столь неосторожно разбили мои родители, даже не предполагая, чем для них всё это обернётся.
Лишь я. Та самая Зия Рашид, что клялалсь когда-то, что Боги до конца дней её будут врагами за всё, что сотворили они с Египтом, а затем столь легковерно отрекшаяся от этой клятвы. Не потому, что испугалась возрождения Богов, что всё с большей легкостью находили себе человеческие формы. Меня с детства учили сражаться с ними. 
И уж точно не потому, что посчитала эту сторону выгоднее для себя. Я не раздумывая отдала бы свою жизнь за то, во что верила, если бы хоть кто - нибудь, дал мне хоть малейшую гарантию того, что я смогу спасти чьи - то жизни.
Но это осознал мой мудрый наставник Искандер  и теперь, проведя достаточно времени рядом с Кейнами, давно заручившимися поддержкой Богов, я поняла и то, что их путь - единственный наш шанс на спасение, если Апоп возродится. И мне не нужно долгих разговоров и объяснений для того, чтобы понять, что не все Боги - враги магов, Дома Жизни в частности. В конце концов, многие из них, вроде Беса, зарекомендовали себя довольно - таки с неплохой стороны. Я не могла даже представить ранее, что на такую жертвенность способны египетские Боги, в то время, как маги трусливо прятались по своим норкам, искренне надеясь, что их не заденет. 
Война не будет посвящаться лишь кому-то. И как только Апоп возродится, не останется никакой разницы между тем, какой Ном мы представляем и в кого верили при  жизни. Лишь горстки праха и пепла - вот, во что обратимся мы, если не объединимся и  не будем сражаться вместе. Никто из смертных и Богов не способен противостоять Апопу ни в одиночку, ни даже объединившись. Либо мы найдем один, общий путь, по которому пройдем все вместе, либо ...
Моя деревня, Аль-Хамраканан, была погребена под песками когда-то, вместе со всеми, кто в ней жил, кроме меня. Огромным чудом я уцелела на месте этой трагедии и была спасена Искандером, что до самой смерти был главным моим другом, наставником, и отцом - единственным, кому я могла верить в этом мире. Но и он погиб, сделав единственное перед своей смертью - защитив меня. Пусть и ценой моих страданий, которые вряд ли мог бы мне пожелать, будь у него хоть какой-нибудь выбор.
Я до сих пор, так и не научилась спать спокойно. Всё снова, словно  я испытываю это каждый раз, лишь очутившись в своих сновидениях, я чувствовала, как языки пламени лижут меня, и где-то в отдалении, словно она уже покинула этот мир, и отправилась в Дуат, в  странствие, кричит моя мать, выкрикивая моё имя. Я, совсем маленькая тогда ещё девочка, помню и то, как огонь забрал моего отца. Тогда мне казалось, что это всего лишь очередная совсем не веселая шутка, после которой хочется плакать. Мне было страшно и я завала своих родителей, когда вокруг все рушилось, и мне было горячо...очень горячо. Мне нужны были мама и папа, чтобы помочь мне, защитить меня. Я видела вокруг лишь огонь и чувствовала, как  задыхаюсь. А последнее, что я помню - руки, которые прижали меня к себе, и успокаивающий голос. А  больше . . .
Не знаю, для чего сделал это Искандер перед своей смертью, но вновь и вновь я проживала этот момент, заключенная в той гробнице.  Та защита не позволяла обнаружить Апопу меня и найти посох и цеп, принадлежащие Ра - царю Богов, которые сжимала я в своих руках. Но до того момента, как поддавшись своим чувствам, Картер освободил меня, вновь и вновь должна была проживать самый страшный день в своей жизни, не осознавая  того, что всё это - не более, чем возвращающиеся воспоминания. Мой самый страшный кошмар не отпускал меня  до того момента, пока я не была вызволена из своей гробницы, и не вернулась в мир смертных. Утратившая защиту Искандера от посягательств Апопа, но наверное, ставшая сильнее. Ведь что, как не истина, делает нас мудрее, и опаснее для тех, кто думает нам противостоять?
И что еще, так сильно, как она, может быть для нас опасно?
Теперь я знаю, почему была разрушена моя деревня. Не потому даже, что мой отец, помогавший исследователям находить безопасные тропы, присвоил  себе статуэтку, которая в итоге оказалась "чехлом" для демона, которого выпустили на свободу. Да, я не чувствовала ни малейшей вины за всё произошедшее в Красных Песках, хотя бы потому, что была не более, чем маленькой девочкой, от которой ничего не зависело, и которая лишилась обоих родителей, и родного дома, в один вечер.
А  оттого лишь, что Богам известно будущее куда лучше, нежели нам. И Апоп знал, что  рано или поздно, но Ра выберет меня в качестве той, что достойна будет представлять собою силу царя Богов. Он удалился на покой, но ему нужен был проводник - солнце, которое не спалит того, кто подумает только явить его собою. И увы, теперь загадка, почему именно огонь был мне никогда не страшен, и не вреден, хоть от него я чуть и не погибла когда-то, перестала быть такой уж актуальной.
Апопу нужно было уничтожить маленькую девочку, которой суждено было стать следующим убежищем главного его врага. Хотя конечно, запертый в темницу, благодаря усилиям магов Дома Жизни, исполнить свои желания он не сумел. Всю деревню, в которой я росла, он - да, сжег дотла, не оставив никого в живых. Но я . . .Та, которая была нужна ему на самом деле, всё ещё  была жива. И Ра уже выбрал меня,  в качестве проводника своей силы.
Всю мою жизнь меня обучали магии, способной сразить Богов. Теперь же я готовилась умереть, сражаясь на их стороне. Не думаю, что в схватке с Апопом, несмотря на силу Ра и наше объединение, у меня выйдет остаться в живых. Надеюсь только, что устрою этой чешуйчатой твари максимальный урон.
За маму, за папу, за отца Искандера. Все они погибли лишь потому, что этот Змей решил вернуться. И хотел уничтожить меня, зная то, что я приму Ра, сколько бы не сопротивлялась пути Богов. Мне нечего было противопоставить тогда ему - когда я была маленькой девочкой. Но мне бы правда хотелось, чтобы расправиться тогда он решил со мной одной. Тяжело было  тащить груз сотен смертей на себе. Осознавая, что всё это случилось лишь потому, что Ра когда-то в будущем, будучи немощным стариком, должен был выбрать меня.
И хоть у меня есть право, но нет времени на сожаления. Можно долго плакать  о том, что случилось со мной или со всеми нами, в этой беспощадной войне. Кейны лишились обоих родителей, а я - своих отца, и мать, и человека, который был для меня всем. Я  многие месяцы провела в гробу, бесконечно оказываясь в собственном Аду, что не отпускал меня даже на малейшее мгновение. И я потеряла даже то, что мне казалось всегда незыблемым - веру в то, за что сражалась.
Но Искандер воспитал меня настоящим воином, как я надеюсь, мне не хотелось бы его разочаровать. А значит - готовым к любым битвам на благо Дома Жизни. И я знала, что никогда не смогу отступить от этого - отвернуться малодушно от всего, что должна была защищать. Да, меня готовили биться с Богами, а теперь я должна была выступить против самого Хаоса. Но велика ли была разница, если воевать, так или иначе, нужно было со злом? Да, теперь Боги были нашими союзниками, а не врагами (в большинстве своём). Но как ни крути, я осталась прежней Зией Рашид. И если это понадобится, то ни на малейшую секунду я не начну сомневаться в выборе - моя жизнь или сохранение мира. Я в восемь лет клялась, что погибну, если это поможет спасти мир. А разве кто - то нарушает свои детские, но такие искренние клятвы?
В  то время, как другие дети играли в игрушки и капризничали, что не хотят есть кашу, что предлагают им родители, я обучалась боевой магии и не единого раза не жаловалась, когда в очередной раз хлысты, или огонь, ударяли по моей коже. Я была виновна в том, что пропустила удар врага и я за это платила. Простой принцип для тех, кого готовит Дом Жизни. Мы не учились быть "классными магами". Мы учились быть лучшими и ни перед чем не останавливаться. Даже если цена будет непомерно высока - наша жизнь.
Но что она стоит на фоне общего блага? Чего стоим мы все, когда речь идёт о сотнях людских жизней?
Хотя, раньше меня учили тому, что наши враги - Боги. Не маги из других Номов и вовсе не свихнувшиеся фанатики, внезапно решившие, что они лучше остальных. Боги были прокляты магами. И вся наша жизнь состояла из того, что мы учились с ними воевать - с главными разрушителями Египта.
- Кто ещё,-  говорили нам, - как не они, разрушили Великую цивилизацию, своей непомерной гордостью, и жадностью?     Современный Египет - лишь остатки былого великолепия, источника силы.
Но теперь я знаю, что дело вовсе не в Богах. И люди, и маги, столь же охочи до разрушения и власти, сколь и Боги. Не стоит винить кого-то, уподобляясь ему же. И если выбор идёт между поглощением солнца, Хаосом и эгоистичными властителями божественной сущности, решившими вновь наводнить этот мир, то пожалуй, я выберу второе. С Богами, в отличии от Апопа, хотя бы можно справиться или договориться.  В зависимости от того, о ком идет речь. У нас всех есть как убеждения, так и сила. И я умею управляться и тем, и тем.
  Хотя сегодня, вдали от Кейнов и разгорающейся постепенно войны, после освобождения Апопа, мне не хочется слишком много думать о том. Стоя на коленях и закрыв глаза, молча молюсь  я о том, чтобы души родителей моих, блуждая в глубинах Дуата, обрели лишь покой. Двое из них были обычными людьми,  а третий - Великим магом, жившим на этой земле не одно столетие, и обучивший меня многому из того, что он знал. Но все они и каждый из них, достойны были обрести наконец покой. Ну, а мы ...оставшиеся здесь, будем сражаться за то, за что они погибли.
Обычно, когда я посещаю Аль-Хамраканан, никто не трогает меня. Этот путь забыт и бедуинами, и случайными странниками, исследующими пустыню. Выжженная с лица земли деревня, навсегда исчезла со всех карт, и не оставила после себя никакой истории, кроме случайно упоминаемых пожаров. Но место, связанное с сотнями жертв, навсегда было забыто людьми и Богами, которым не было никакого дела до подобных трагедий.
Это стоило чего  - то только для меня - единственной выжившей в том Аду, что был послан на эту деревню. Но как ни странно, только место, что было самым страшным моим кошмаром, было единственным, где я могла найти успокоение. 
Меня страшат мои признаки безумия, после того, как Ра даровал мне Хепри. Я приняла этого жука лишь потому, что не могла отказать седовласому  и неразумному богу Солнца, не способного олицетворять могучую божественную силу против Апопа. Мне, как той, что сопровождала и защищала его, это казалось чем-то не более, чем актом доверия со стороны старика, утратившего кажется, все возможности для сражений. Одно из олицетворений Бога Солнца я приняла не слишком долго раздумывая, от него не стоило ждать подвоха.
  Но затем я перестала контролировать себя. И один лишь только рассказ Сейди о том, как я спалила половину из того, что принадлежало Богам, а затем зашла в кипящую лаву, хватая за глотки забытых Богов, заставил меня испугаться. Точно также, добывая книгу Тота, я не помнила о том, что сожгла живого золотого быка и чуть не сотворила тоже самое со своим другом Картером. Это круто наверное было, в те моменты, когда речь шла о врагах. Но кем, шаг за шагом в своем небытии, я становилась для своих друзей? А ведь я правда, не помнила ни единого момента из того, что сотворила. Мне не хотелось их пугать, но я становилась одержима и Ра больше овладевал мною, чем я того хотела. Смерть  и огонь, защита любой ценой. Владыка не знал жалости и сомнений, и постепенно, по мере того, как становились мы с  ним одним целым, стирались они с моей души.
А я всего лишь хочу хотя бы немного спокойствия. Мне не нужно слишком многого и даже каких-то особенных условий для того, чтобы его ощутить. Нахожусь в домике, которого не существует давно и он находится под землей. Но моей магии хватило на то, чтобы восстановить обстановку, что когда-то царила в нем. И именно сюда я приезжаю каждый раз, когда мне нужен совет или помощь. Или хотя бы просто напомнить своим родителям  о том, что я не забыла о них, я  о них помню. Это - наше особенное место. Где мы можем побыть с ними наедине, без постороннего вмешательства. Хоть лица их, надо признаться, из памяти моей стерлись.
Звук тихих шагов заставляет меня вздрогнуть и открыть глаза. Ещё один - вскочить и приготовиться к атаке. Это  - первое и главное, чему меня учил мой отец Искандер, пока был жив. Никто не друг, пока не докажет обратное. И если кто -  то узнал о твоём тайном месте, то приготовься к тому, что это может быть совсем не твой закадычный приятель.
Мы на много метров под землей. Всё то, что представляли собой когда-то Красные Пески, давно осело. И теперь там, где находился когда-то мой дом, лишь густые пески, с которыми я никогда не справилась бы, не обладая магией. Но так как она мне дарована, я могу позволить находить себе уединение в этом месте, что когда-то был моим домом, не больше, не меньше. Хотя гостей я, как помнится, отнюдь не приглашала.
Сжимаю материализовавшийся посох в одной руке и огонь во второй, готовясь ко всяческого рода гостям, в этом самом неожиданном месте. Я отнюдь не удивлена - встречала вещи и куда более странные, нежели это неожиданное посещение. И всё же, мне интересно, кто посмел заглянуть в эти забытые пески, явно желая встречи со мной - иного мотива я не вижу. Хотя конечно, ответ вселяет в меня лёгкую растерянность.
Я  знаю, кто этот взрослый мужчина с лохматым ёжиком волос на голове, он сам по себе, не вызывает у меня опасений. И пусть нам не удавалось никогда общаться полноценно, лишь пересекаясь изредка по делу, мне всё же кажется, что мы не враги. В конце концов, в последний раз, когда мы пересекались, он был Богом, что давал неплохие советы нашей команде, руководствуясь своими причинами, а выглядел... Да, он был другим. И если будь  я просто магом, я бы не узнала его, то сейчас, имея в своем распоряжении силу, и мысли Ра, прекрасно могла понять, кто он есть. Не самый ожиданный гость в этом подземелье. И что ему надо от меня, я откровенно говоря, представляла с трудом. 
- Анубис... Не спрашиваю, констатирую факт. В том, что это именно он - Бог загробного царства, не возникает никаких сомнений. И даже возможности его появления тут, к великому сожалению, ничуть не удивляют меня. Как известно, легко являться Богу похорон в тех местах, где когда-то смерть произошла. А тут .  . . Тут было огромное кладбище.
- Что - то случилось с  Кейнами?  Это - первая мысль, что  меня посещает. Хотя, я странно чувствую, что не угадала. Достаточно взглянуть  в его глаза и просто попытаться прочувствовать его эмоции - напряжение с редкими всполохами неуверенности. Не представляю даже, что могло бы заставить Бога прийти ко мне с такой гаммой чувств, но создается ощущение, что ничего хорошего это для меня не представляет. Либо с Ра, либо с Апопом, либо я плохо понимаю по-прежнему, что чувствуют Боги, и что - то случилось все - таки с неугомонными братом, и  сестрой. Но в любом случае, неизвестность утомительна. И я заставляю исчезнуть и посох, и огонь из рук, чтобы не создавать напряжённой обстановки. Анубис не был мне врагом, а  я не чувствовала с его стороны ничего опасного для себя. Хотя конечно, бдительность не теряла и внимательно наблюдала за каждым его движением. Где-то там, вне этого обустроенного и защищенного подземелья, идёт война. Уверена, Бог похорон это понимает и на меня не в обиде. А ведь встреться я с  ним на годик раньше, как минимум  - попыталась бы сжечь заживо, и произнесла необратимое проклятие. Суровые времена - странные решения. И хочется верить, что те, кто это утверждают, действительно на твоей стороне.

Принцип постоянства скорости света противоречит классической механике, а конкретно — закону сложения скоростей. При выводе последнего используется только принцип относительности Галилея и неявное допущение одинаковости времени во всех ИСО. Таким образом, из справедливости второго постулата следует, что время должно быть относительным — неодинаковым в разных ИСО. Я раздраженно захлопываю очередную книгу, пренебрежительно швыряя ее в стопку точно таких же, и потираю переносицу двумя пальцами. Черт возьми. Кажется, я уже пошел по третьему кругу, эту информацию я точно уже читал. Только она не дает мне ровным счетом ничего. Абсолютно ничего, уравнение скорости все равно не складывается, мне не хватает слишком многих кусочков для решения этого . Мне нужно стать быстрее, просто необходимо, сейчас, как никогда раньше. Я упорно не принимаю идею о том, что моя новая одержимость повышением своих возможностей связана с тем фактом, что еще один человек, которому мы доверились, использовал нас, предал, обвел вокруг пальца. Черт подери, он всегда был на сотню шагов впереди нас, всегда знал все наши планы. Как же он, должно быть, веселился. Признаю, что такое количество физической информации успешно вытесняет все мои собственные переживания. Мой мозг постоянно должен быть чем-то занят; анализировать, высчитывать, вычислять. Если не здесь, то на работе, где я тоже пытаюсь закопаться в отчетах и экспертизах по самое горло. Да, пожалуй, у меня могут быть небольшие проблемы. Но, полагаю, такое простительно, учитывая, что мы встали на одни и те же чертовы грабли с чертовыми спидстерами, втирающимися в наше доверие. Я не могу больше злиться, физически во мне нет для этого сил, есть только ненависть к самому себе, своей глупости и наивности. Мне хочется избавиться от этого хотя бы дома с Пэтти. Я честно пытаюсь оставить свою крайне проблематичную супергеройскую жизнь за дверями нашей уютной квартиры, только разве это возможно. Мне просто повезло, что Пэтти – самая понимающая и самая замечательная девушка на свете, которая, кажется, уже смирилась с моими кошмарами по ночам, привыкла к моему иногда странному поведению, внезапным молчаливым приступам нежности, когда мою голову посещают очередные пугающие мысли. Я пытаюсь рассказывать ей все, что меня волнует, чтобы не отталкивать своими секретами и молчанием. Как выяснилось, такая тактика не очень хорошо работает. Пэтти была особенной, и я был готов на многое, чтобы поддерживать наши отношения. Без нее рядом мне было бы намного сложнее. Как мне хочется заснуть и проснуться, когда эта неразрешимая ситуация уже разрешится как-нибудь сама собой. У меня есть подозрение, что девять месяцев комы были лучшим временем моей жизни. Самым спокойным, по крайней мере. Обреченно стону и роняю голову на сложенные на столе руки. Дерьмо. Все это просто какое-то дерьмо. 
    - Здравствуйте, у вас ужасная система охраны против спидстеров, – я вскидываю голову так резко, что что-то в моей шее хрустит. Требуется намного меньше обычной секунды, чтобы я окинул взглядом незнакомца и подлетел к нему, взметая вверх листы бумаги и скидывая на пол парочку книг, лежащих ближе всего к краю стола, пригвождая ладонями мужчину за плечи к стене. Мне очень хочется нецензурно выругаться. - Что за.. Кто ты? – растерянно и напряженно спрашиваю я, хмуря брови и более внимательно осматривая вошедшего. Странный шлем, кожаный костюм. Спидстерский костюм. Мысль, что я сам, в общем-то, не в костюме, приходит в мою голову чуть с запозданием. С другой стороны, незнакомец явно и без того знает, что я Флэш. Можно мне просто поорать тут? Твою мать, ну как? Как на этот раз? Я так устал, это уже не выразить обычными словами. Моя жизнь превратилась в совершенно не смешной ситком. Ради всего святого, я недавно дрался с огромной акулой. Огромной. Говорящей. Мыслящей. Акулой. А до этого с еще более разумной гориллой. Что это, если не издевательство? Подразумевалось, что хорошие поступки, которые я совершаю, должны окупаться и возвращаться ко мне обратно хорошими событиями. Пока что у меня ощущение, что судьба просто надо мной смеется. Громко. Очень громко. Ну, можно порадоваться, что этот спидстер, хотя бы, не скрывает, что он спидстер. - Очевидно, что ты знаешь ответы на свои вопросы, Джонни Квик, –раздраженно закатываю глаза. Его имя мне не говорит ровным счетом ни о чем. Бросаю быстрый взгляд через плечо и вижу крайне недовольных и настороженных Кейтлин и Циско.  Они стоят чуть поодаль, скрестив руки на груди, и внимательно наблюдают за вторгнувшимся в нашу святая святых мужчиной. - И этот парень не безобиден, так что лучше тебе вести себя хорошо и сразу сказать, что тебе нужно от нас. Ты выбрал не лучшее время для того, чтобы заводить знакомства тут, – не могу контролировать себя и свой голос, поэтому все выходит как одна большая угроза. Циско был крайне безобидным, особенно по сравнению с Ревербом, но зачем же раскрывать все карты сразу. Следующие его слова заставляют меня насторожиться еще больше. Понять, о ком он говорит, не составляет особого труда. Воспоминания о том, как двойник Кейтлин пытался превратить меня в ледяную статую и убил Джо с той Земли, все еще свежи. Озадаченно прищуриваюсь, все еще упираясь своими ладонями в его плечи. Две бутылки в его руках изрядно меня напрягают, как и вся нелепая ситуация в целом, но это пока что не главная проблема. Откуда он знает Киллер Фрост? Вряд ли его подослал Зум (упрямо отказываюсь называть его Джеем, мой мозг все еще отторгает эту информацию), это уже бесполезно. - Ты знаешь Киллер Фрост? Ты с Земли-2? – Если да, то как он выжил, вряд ли Зум Джейджейджей, признай это оставил бы его вообще в живых.  Так что, либо он очень хорош в выживании, либо он заодно с Зумом. У меня нет возможности верить в первый вариант, как бы этого ни хотелось, теперь я настроен крайне скептически ко всему вокруг себя. Это напоминает легкую паранойю.
     Он спас.. А. Так вот, что это было. Я думал, что в принципе не успел, и их уже спасли спасатели, оказывается, вот оно что. Я тогда разбирался с кем-то другим и физически не мог быть в двух местах. Неопределенно морщусь, как бы принимая тот факт, что этот парень, вроде неплохой. В голову упрямо лезут мысли о докторе Уэллсе, который стал мне наставником, Джее, который стал нашим другом. Да, простым спасением детишек нас не подкупить. Тем не менее, я перестаю пытаться вдавить Джонни Квика в стену нашей лаборатории, делаю один шаг назад и скрещиваю руки на груди, недовольно поджимая губы. О, может, он ждет от меня благодарности за помощь на пожаре, но это просто случайность.
    Да-да, мы с тобой напьёмся в хлам, я тебе обещаю. – Вот иногда наступает такой момент, когда ты сам понимаешь, что не отдаешь отчет своим действиям. Когда ты настолько устаешь от всей дерьмовости ситуации, в которой ты застрял, что тебе уже искренне наплевать, насколько хуже все может стать. Обычный алкоголь никак не влияет на спидстерский организм, спасибо метаболизму, поэтому его употребление может принести лишь легкое моральное удовлетворение, и то только те две секунды, что он обжигает горло. В свои 27 я уже пришел к грустной стадии, когда нельзя утопить свои печали в стакане чего-то крепкого. Не то, чтобы я в принципе был таким человеком. Алкоголь никогда меня особо не привлекал. Но, все мы знаем, не пожалеешь, пока не потеряешь, или что-то в таком роде. Джонни Квик был абсолютным незнакомцем, он просто вломился в лабораторию, нахамил моей команде и теперь предлагал мне что-то сомнительное и непроверенное. После всего, что произошло, я должен был сказать совершенно не то, что на самом деле слетело с моего языка. - Подумай лучше о своей девушке, – раздраженно бормочу я, мне было все равно, есть она у него или нет. В одно быстрое движение я меняю свою одежду на костюм, оставляя маску убранной. - Я знаю одно неплохое место. Расскажешь мне, откуда взялось то, что ты предлагаешь пить. И кто ты вообще такой. Догоняй, – с этими словами, под крайне удивленные взгляды своих друзей, я срываюсь с места и направляюсь на крышу CC Jitters.